Обретенная - Ниизла Холлей

Я обняла его за шею, уткнулась в плечо:

— Все со мной хорошо. Это нормальное явление, для земного женского организма. Наказующий ничего плохого мне не сделал. Наверное, чтобы не покалечить случайно, он сам удрал с шаттла.

Адские глаза нежно вгляделись в мое лицо:

— Я очень испугался за тебя… — успокаиваясь, вымолвил Алар. Ласково провел по ногам…

— ЧТО ЭТО?!!! — мгновенно зверея, указал он на мои бордовые колени.

— Наказующий сбросил меня с коленей… я просто ушиблась об пол… Рич все видел… мне никто не причинял боли намеренно! — непонятно почему, оправдывалась я.

В это время в ванную влетел Рич:

— Командор, вам лучше уйти! Я уложу нэру в кровать. Через три-четыре дня кровотечение пройдет, и можно будет снова с ней нормально общаться. А до тех пор — она будет изолирована от ВСЕХ МУЖЧИН!

— А ты кто — женщина?! — неожиданно огрызнулся командор.

— Я — врач, и для меня она — мой детеныш! Я вообще никак не реагирую на ее состояние! Это странно, но кроме желания успокоить и облегчить боль, ребенок НИКАКИХ других желаний у меня не вызывает! В отличие от всех ВАС! Марш из номера! — рявкнул выведенный из профессионально спокойного равновесия доктор.

В следующие не три, а ЧЕТЫРЕ(!!!) дня, я познала всю прелесть нахождения в шкурке добычи. Доктор выселил ВСЕХ (!!!) мужчин из прилегающих комнат. А озверело-одуревший от инстинктов Наказующий, ВООБЩЕ удалил всех не только из нашего отеля, но и из десятка прилегающих. И, прихватив не понимающего, что с ними такое происходит, Принца и находящегося на грани срыва командора, умчался на орбиту — работать над договором. Рич, посмеиваясь, рассказал мне, что Император и Совет были ошеломлены тем, что командор добился такого энтузиазма от флегматичных и неторопливых наагатов. Потому, что озабоченные змеи не давали покоя никому ни днем, ни ночью. Издерганные правительственные чиновники, уже на третий день змеиной активности, не скрывая, крыли ответственного командора последними словами. Когда же, на третий день, предоговор был подписан, по настоянию наагатской стороны, даже Император попросил хоть день передышки.

И тут, к счастью, Служба внешнего охранения зафиксировала появлене на самом краю сектора, помощников васпов — пиратов. Дружный коллектив измученных критическими днями мужчин, с радостью рванул спускать пар в бою. Чем снова изумил оба правительства.

Утро пятого дня осады началось тихо и умиротворенно. Я проснулась, как всегда, рано. Убедившись, что все последствия критических дней миновали, с удовольствием сделала зарядку, и выйдя на улицу, решила устроить пробежку, по которой соскучилась.

Наслаждаясь чистым воздухом, зеленью, пеньем птиц, бегу по тропинке, вокруг отеля. Запыхавшись на крутой горочка, снижаю темп, а потом и совсем останавливаюсь — отдышаться. Что то настораживает меня. Тихо всасываюсь в густые заросли колючих, буйно цветущих и сладко-одуряюще пахнущих кустов, сильно напоминающих нашу казанлыкскую розу. Прислушиваюсь. Вот что меня насторожило! Птицы НЕ ПОЮТ!!! Птицы, которые никого не боятся! Которых НИКТО НЕ ТРОГАЕТ!!! Разминаю цветы, и сама не зная, для чего я это творю, обмазываю всю себя «розочками». Потом затихаю, как мышь под веником.

Минуты медленно текут. Тишина… Ничего, я не гордая… Я и тут полежу… На природе… под кустиками…

Вдруг, слышу шаги и тихое шуршание и поцокивание, словно ежики бегут… Вспоминая все наставления доктора Рича, зажмуриваю глаза, представляю себя кустиком розы, и перехожу на поверхностное дыхание.

Только бы пронесло!

Не могу сказать, сколько времени это продолжалось…

В реал меня вернули звуки развернувшегося нешуточного боя, разворачивающегося на территории пустынного отеля.

РИЧ!!! Он же там! Один!

Обдирая кожу шипами, ломанулась наружу. И со всей возможной скоростью, помчалась к отелю. Подбегая, влетела в плотное оцепление из наагатов и штурмовиков-карианцев. Меня тут же сгребли бережные, сильные руки:

— Тихо, нэра! Тихо! Сейчас я вызову командора! Нэр ир, Крин! Пятый на связи… нэра жива… она сейчас со мной… все нормально, она только вся в крови от множественных царапин… Принято! Жду! Конец связи..

Огромный штурмовик отвел меня шагов на двадцать от оцепления, и усадил на брошенную на землю куртку:

— Минуту терпения, нэра. Ваши супруги и опекун уже идут…

Опекун!!! Это он о Риче!!! Он жив!!! Господи! Спасибо ТЕБЕ за то, что спас доктора!

После долгого напряжения, меня стало развозить.

Поэтому прибытие тройки разной степени взвинченности мужчин, вопринимала затороможенным сознанием, как в тумане. Голосовой аппарат почти не работал. Все, что я смогла проскрипеть:

— Доктор — вы живы!

Дальше — отбой всем системам!

Мамочки! Как же болит голова! Такое впечатление, что я дня три пила самогон, и теперь мучаюсь от отравления сивушными маслами.

На гудящую, горячую голову легла прохладная рука.

Ооооооооо! Как хорошо! Прижала руку к пульсирующему виску.

— Как же болит голова… — с трудом шевеля непослушными, потрескавшимися губами, пожаловалась я неведомому обладателю прохладных рук.

— Нэр Рич, она пришла в себя, — уловила я сообщение неведомого самаритянина в переговорное устройство.

— Сейчас будем! — Мгновенно отозвался передатчик…

— Пить… пожалуйста! — попросила я.

На губы лег знакомый прохладный кубик, с хрустом растворяясь, утоляя жажду и головную боль.

Щеку лизнули, со вздохом причитая:

— Ох, как тебе повезло, детеныш! Еще бы пара часов, и ты — труп! Ну зачем, зачем ты натерлась аскозией?! У нее только сок ядовитый. И еще, ее ненавидят и боятся васпы и эффры! Не просто так, а потому, что гибнут от ее яда! Как тебе в голову это пришло! Ты же не знаешь флору и фауну! Я не знаю еще особенности твоего организма так хорошо, как надо бы! Зачем обмазалась?!

Наслаждаясь отсутствием боли, с готовностью поведала другу, как все было. И почему меня вдруг потянуло под эти клятые кусты, и почему, вдруг решила себя обмазать соком аскозии.

Доктор, почему-то затаив дыхание, слушал мой рассказ.

— Еще раз повтори — что ты слышала? — посмотрев мне за спину, попросил он.

— Лучше я попробую изобразить… — ответила я и поскрипев шармиком по поверхнсти тумбочки, поцокала ногтями… — Вот, приблизительно, так…

— Я сегодня же, объявляю им войну! — от спокойного, мертвого голоса Наказующего, как оказалось — стоявшего в изголовье, у меня враз обледенели внутренности, руки, ноги, и нос. — … и подписываю с вашим Императором договор о военном сотрудничестве против васпов. Я не позволю НИКОМУ устраивать покушение на мою семью!

Судя по всему, Наказующий стремительно вышел из комнаты.