Гвенди и ее волшебное перышко - Ричард Чизмар

– Прошу прощения.

– Ничего страшного, – отвечает она. – А теперь объясни, зачем столько секретности. Почему нельзя было поговорить по телефону?

Шериф качает головой.

– Не доверяю я этим сотовым телефонам. Не хватало нам только утечки информации.

– Ты такой же параноик, как мой папа. Он себя накрутил до истерики. Он уверен, что вся электроника в мире отключится сразу, как только часы пробьют полночь на следующей неделе.

– Скажи это Томми Перкинсу. Он утверждает, что ежедневно ловит на свой коротковолновый радиоприемник по полудюжине разговоров с мобильных.

Гвенди смеется.

– Том Перкинс – впавший в маразм старикашка-извращенец. Ты что, веришь всему, что он говорит?

Шериф пожимает плечами.

– А как тогда он узнал раньше всех, что Шелли Пайпер беременна?

– Может, он сам этому поспособствовал, старый проказник.

Риджвик смотрит на нее, открыв рот.

– Гвенди Питерсон!

– Да брось, – говорит Гвенди, взмахнув рукой. – И не тяни, Норрис. Неужели все настолько плохо?

Его улыбка мгновенно гаснет.

– Боюсь, что да.

– Ну, давай. Говори.

Он встает и закрывает дверь. Вернувшись к столу, выдвигает ящик, вынимает оттуда большой конверт и вручает его Гвенди.

– Смотри сама.

Она открывает конверт. Там лежат две большие цветные фотографии. На первом снимке – три маленьких белых предмета. Не очень понятно, что это такое. Но на второй фотографии – крупным планом – они видны четче.

Гвенди удивленно оборачивается к шерифу.

– Зубы?

Он молча кивает.

– Откуда?

– Их обнаружили в кармане розовой толстовки Карлы Хоффман.

Эти три зуба никак не выходят у Гвенди из головы. Она размышляет о них весь день – и даже вечером, когда принимает душ и готовится ехать вместе с родителями на Рождественскую мессу.

Криминалисты уже подтвердили, что зубы, переданные на экспертизу, типичны для ребенка женского пола в возрасте Карлы Хоффман, и шериф Риджвик обратился в стоматологическую клинику, где наблюдается девочка, чтобы выяснить, есть ли у них рентгеновские снимки ее зубов. Родители Карлы знают, что полиция нашла толстовку, но не знают о жуткой находке в кармане.

– Это первая конкретная улика, – сказал шериф Гвенди сегодня утром. – Надо ее проработать, пока новость не разлетелась по всему городу.

Из-за этих зубов Гвенди совершенно забыла о вчерашнем случае на парковке, но сейчас, выбирая наряд для церкви, она вспоминает о нем.

Сегодня все это кажется дурным сном. Незнакомец был в лыжной маске, теперь Гвенди в этом уверена. Но в такое время года многие ходят по улицам в лыжных масках. А кроме маски Гвенди почти ничего и не помнит. Темная куртка, темные брюки – может быть, джинсы, – сапоги или ботинки на каблуках. Она сначала услышала его шаги и только потом разглядела его самого. И еще одна маленькая деталь: Гвенди не заметила на стоянке у дома никаких незнакомых машин. Значит, тот человек либо оставил машину неподалеку и пришел к дому пешком, либо живет где-то рядом.

Но зачем ему это понадобилось? – размышляет она, выбрав длинное черное платье и кожаные сапоги. Он хотел просто меня напугать? Или тут что-то другое? Если на то пошло, знал ли он, что это я? Может, это какой-то дурацкий розыгрыш. И не имеет ко мне отношения.

Гвенди сама толком не понимает, почему ничего не сказала шерифу Риджвику о вчерашнем случае. Хотя одно объяснение у нее есть. Похоже, все дело в шоколадном совенке, которого она съела пару дней назад. Да, волшебное лакомство сразу же придало ей спокойной энергии и ясности зрения – как внешнего, так и внутреннего, – но не только. Когда Гвенди съела ту шоколадку, к ней вернулось давно позабытое ощущение равновесия в мире, ощущение уверенности в своих силах. Она все так же скучает по Райану, все так же переживает из-за работы, беспокоится о маме и тревожится из-за президента с интеллектом кормовой репы и темпераментом главного школьного хулигана… но внезапно она снова поверила, что сможет выдержать свою ношу и даже чуточку больше. И все это благодаря маленькому кусочку чудесного снадобья… или конфетке. Мысль не слишком приятная. От этой мысли чувство вины за съеденную шоколадку становится еще сильнее. Гвенди – уже не та растерянная, не уверенная в себе девочка, какой была в далеком году, когда пульт управления впервые возник в ее жизни. Теперь она взрослая женщина, давно научившаяся отбивать крученые мячи, которые жизнь подает ей один за другим.

Она пристегивается и выезжает с парковки, чтобы встретиться с родителями в церкви, когда в голове возникает знакомый неприятный вопрос: Какую часть своей жизни она творит собственными руками, а какая часть определяется пультом с его кнопками и шоколадками?

Гвенди еще никогда так не сомневалась в ответе.

Сколько Гвенди себя помнит, Питерсоны всегда посещали вечернюю мессу в канун Рождества в католической церкви Девы Марии Безмятежных Вод, а после мессы отправлялись на ежегодную праздничную вечеринку в доме семейства Брэдли. Когда Гвенди была маленькой, она часто задремывала по дороге домой, уткнувшись головой в холодное стекло заднего окна и высматривая в ночном небе искру красного носа Рудольфа – вожака упряжки оленей Санта-Клауса.

Сегодняшняя рождественская служба продолжается чуть больше часа. Хью и Бланш Гоффы, давние соседи Питерсонов, опаздывают к началу на пару минут. Гвенди охотно подвигается, освобождая им место на скамье. От миссис Гофф пахнет мятными леденцами и нафталином, но Гвенди это не раздражает. Своих детей у Гоффов не было, и она отчасти заменила им дочь.

Гвенди закрывает глаза и слушает проповедь отца Лоуренса. Его умиротворяющий голос – такая же часть ее детства, как субботние походы в бассейн с Оливией Кепнес. Гвенди знает все проповеди отца Лоуренса почти наизусть, но ей все равно нравится его слушать. Она украдкой наблюдает за мамой, которая со счастливым лицом подпевает хору, и подавляет смешок, когда мистер Гофф пускает ветры во время святого причастия и отец Гвенди легонько толкает его локтем в бок.

И вот служба закончена, прихожане выходят на улицу и стоят на широком церковном крыльце – общаются с соседями и друзьями. Все основное внимание сосредоточено на маме Гвенди, появившейся в церкви впервые за много недель. Но есть одно исключение: отец Лоуренс сжимает Гвенди в медвежьих объятиях и даже приподнимает ее над землей, так что ее ноги и вправду болтаются в воздухе. Прежде чем попрощаться, он берет с нее обещание зайти снова в ближайшее время. Толпа потихоньку редеет, Гвенди провожает мистера и миссис Гофф к их машине, потом садится в свою и едет следом за родителями к дому Брэдли на Уиллоу-стрит.