Убийство на площади Астор - Виктория Томпсон

– Я делаю то, что должен делать, – заявил он.

Знает ли акушерка, что обычно хозяин ломбарда делится выручкой с полицией? Это, несомненно, придает полицейским мощный импульс, заставляя заниматься поисками пропавшего имущества. Некоторые воры даже не пытаются найти подходящего скупщика краденого. Они просто держат вещи у себя, дожидаясь, когда объявят награду за их возврат, после чего возвращают и делятся полученным с копами. Непыльная работенка, но, на вкус Фрэнка, сомнительная и ненадежная.

– А мистер ван Дамм уже объявил награду за поимку убийцы? – осведомилась миссис Брандт.

– Я к нему с таким предложением еще не обращался, – признался Фрэнк. Он не любил спешить с деликатными предложениями. Если поспешить, окружающие могут подумать, что ты бесчувственный нахал, а ван Даммы, кажется, люди такого сорта, которых легко обидеть и оскорбить.

– Я сама предложила ему это сделать, – сказала Сара, чем изрядно поразила детектива. – Я виделась с ним, когда приезжала к Мине. И постаралась объяснить, почему это необходимо. Вы же не станете искать убийцу без обещанной награды, не правда ли?

Фрэнк подумал, что ответ на этот вопрос не прибавит ему уважения, и предпочел проигнорировать его.

– Человек такого положения и с такими деньгами, думаю, сделает все необходимое, чтобы убийцу нашли и поймали, – заметил он.

К удивлению Фрэнка, миссис Брандт нахмурилась, как будто не согласилась с этим замечанием.

– Вам так не кажется?

– Ван Дамм ничего мне на это не ответил – ни да, ни нет, – призналась акушерка. – И я не стала настаивать. Он был в очень расстроенном состоянии.

– Откуда вам это известно? – спросил сержант. Он действительно хотел это узнать.

Сара пожала плечиком – типично женский жест, который Фрэнк нашел гораздо более привлекательным и трогательным, чем хотел бы.

– Корнелиус от природы очень сдержан, как и большинство мужчин. Однако мужчины его положения держатся еще жестче. Корнелиус ван Дамм не станет орать на весь дом, даже если случится пожар, но когда я с ним виделась, он выглядел так, словно вообще не спал, а его глаза… Совершенно загнанное, измученное выражение. Другого слова и не подберешь.

– Значит, он заплатит любую сумму, чтобы найти преступника.

– Я в этом не уверена.

– Почему? – с вызовом спросил Фрэнк, которому весьма не нравились теоретические построения собеседницы. – Надеюсь, вы не считаете, будто он не хочет, чтобы убийцу нашли?

К его удивлению, Сара не стала опровергать его слова.

– Дело не только в этом… Ван Дамм, возможно, опасается скандала.

– Какого еще скандала он может опасаться? Скандал-то уже налицо. Его дочь убили, разве это не скандальное происшествие?

– А кому об этом известно? Разумеется, если не считать вас, меня и полиции. В газетах я ничего такого не видела, а вы?

У Фрэнка вообще-то не было времени просматривать газеты.

– Ну и что?

– А то, что ван Дамм сумел сохранить обстоятельства смерти дочери в тайне. Вероятно, придумал какую-нибудь историю, объясняющую ее смерть, – трагический несчастный случай, к примеру, поскольку правда была бы слишком неприятной, если во всем сознаться. Похороны будут закрытые, только для своих, и никто никогда не узнает истину… если не поймают убийцу.

Для Фрэнка все это звучало абсолютно непонятным вздором.

– А что тут постыдного, если человека убили?

– Постыдны обстоятельства убийства. Алисия сбежала из дома, это скверно само по себе, но причина, по которой она сбежала, еще постыднее. Я так полагаю, она действительно была беременна.

Фрэнк неохотно кивнул. Судмедэксперт подтвердил это сразу же.

– Какой у нее был срок?

Фрэнк неловко и смущенно завозился на стуле. Он как-то не привык обсуждать подобные вопросы с женщиной, с которой едва знаком.

– Почти шесть месяцев, как мне сказали.

– Значит, ее семья почти наверняка это знала. Поэтому и отправила Алисию на Лонг-Айленд, чтобы спрятать от посторонних глаз, поскольку ее положение скоро стало бы заметно.

– Но им не удалось бы сохранить все в тайне после появления ребенка на свет, – заметил Фрэнк.

– Да конечно удалось бы! Они бы просто отослали младенца куда-нибудь подальше, а Алисия вернулась бы в общество, словно ничего не случилось.

– Отослали бы? Своего собственного внука? – саркастическим тоном спросил Фрэнк. Нельзя же быть такими бессердечными! – И что с ним стало бы дальше?

– Может, его усыновил бы кто-то из слуг. Или они придумали бы историю про некую дальнюю родственницу, которая умерла и оставила ребенка на их попечение… Трудно сказать. Важно то, что никто не узнал бы правду. Репутация Алисии была бы спасена, так что она смогла бы удачно выйти замуж, а семейство не утратило бы свое положение в обществе. Но когда Алисия сбежала, ван Даммы попали в гораздо более затруднительное положение, поскольку нужно было выдумывать уже совсем другую историю. Пришлось бы придумать причины ее исчезновения, которое было бы затруднительно объяснить, а теперь, когда девушка погибла, ситуация стала еще более деликатной. Если всплывет тот факт, что она была беременна и проживала в дешевом пансионе, а ее родители даже не знали, где находится дочь, ван Даммы станут всеобщим посмешищем. Боюсь, они решат, что это слишком высокая плата за то, чтобы справедливость восторжествовала.

– Вы хотите сказать, что они готовы оставить убийцу своей дочери на свободе, лишь бы защитить свою репутацию? – Фрэнк был искренне убежден, что миссис Брандт преувеличивает. – Я знаю, богатые люди имеют странности, но это же совсем бесчеловечно!

Сара довольно долго не произносила ни слова, и Фрэнк подумал, что он сумел донести до этой дамы, насколько нелепы ее теории, но она наконец заговорила:

– Богатые люди в некотором смысле и впрямь бесчеловечны. По крайней мере, некоторые из них.

– Вы это точно знаете? – Сам-то Фрэнк в этом сильно сомневался, но Сара уверенно кивнула в ответ.

– По собственному опыту знаю. Сужу по своему отцу. А он – близкий друг Корнелиуса ван Дамма.

Фрэнк еще раньше догадался, что Сара из небедной семейки. Не зря же она была подругой Мины ван Дамм. Прозвучавшая информация не стала для него сюрпризом, но Фрэнку все-таки было трудно поверить, что эта акушерка происходит из того же сословия, что и ван Даммы.

– А как его зовут?

– Феликс Деккер.

Фрэнк постарался скрыть удивление. Феликс Деккер точно принадлежал к Четырем Сотням Самых Богатых, то есть к самым сливкам общества. Его семья обосновалась здесь еще чуть ли не во времена Потопа. Феликс, вероятно, был богаче самого Господа Бога. Как же так вышло, что дочь этого денежного мешка сидит с Фрэнком здесь, в этой грязной подвальной комнате управления полиции?