Возлюбленный враг - Джейн Фэйзер

— И дальше, — коротко ответил Алекс, и Джинни пришлось отвернуться, чтобы скрыть улыбку.

— Позвольте мне проводить вас к миледи, госпожа. — Оставив всякую надежду на получение разъяснений, комендант учтиво поклонился, указывая замысловатым движением широкополой шляпы с пером, что она должна проследовать через сводчатую арку.

— Я тоже засвидетельствую свое почтение, — сказал Алекс с легкой улыбкой.

Они нашли супругу коменданта в длинной галерее в западном крыле замка, окруженную дамами. Присев в реверансе, Джинни почувствовала, что ее очень пристально изучают.

— А почему это госпожа Кортни сопровождает вас, полковник Маршалл? — прямо спросила леди Хэммонд, явно не наделенная сдержанностью мужа. — Отряд на марше — не место для молодой дамы. Если у нее нет семьи, лучше всего вам оставить ее здесь, со мной.

«Так!» — подумала Джинни. Очевидно, в решении этого вопроса ей не придется участвовать. Мнением молодых женщин по поводу их будущего редко интересуются, это она знала из своего горького опыта, значит, леди Хэммонд и Алекс будут обсуждать ее положение так, словно ее самой здесь нет. Интересно посмотреть, как он будет действовать, ведь предложение явно разумное.

— Госпожа Кортни находится под опекой парламента, леди, — спокойно ответил Алекс. — Вы очень добры, но мне придется отклонить ваше предложение. Последние шесть месяцев она весьма успешно помогала мятежникам, и я не могу рисковать, оставляя ее на острове. Я доставлю госпожу Кортни в Лондон, где Кромвель решит ее судьбу.

— Ах вот оно что! — Леди Хэммонд задумчиво разглядывала высокую молодую женщину. Та стояла, скромно опустив глаза, как и подобает перед старшими, но нечто в ее осанке говорило о том, что подобная почтительность ей несвойственна. — Решение, конечно, за вами, полковник. Если она представляет серьезную угрозу делу парламента, возможно, ее следует держать в одной из комнат возле караульной, пока вы и муж не завершите свои дела.

— Я уверен, леди, что вашего наблюдения более чем достаточно, — ответил Алекс-Однако ее нельзя выпускать одну за пределы дома. — Церемонно поклонившись леди Хэммонд, он склонил голову перед Джинни, пробормотав «госпожа Кортни», и вместе с комендантом покинул галерею.

— Итак, дитя, ты помогала мятежникам, — сказала леди Хэммонд. — Ты должна рассказать нам об этом. Мы привыкли к интригам в этих стенах, они нас просто преследуют, но мало знаем о том, что происходит за их пределами. — Она жестом указала на низкий стульчик, усаживаясь на кресло без подлокотников и расправляя свои пышные юбки.

— Я не сделала ничего особенного, леди, — скромно ответила Джинни. Она ничего не теряла, рассказывая правду о своих приключениях вплоть до прибытия полковника Маршалла. Женщины в этой комнате оказались в двусмысленном положении — роялистки по убеждению, «круглоголовые» в силу обстоятельств, — даже если какая-нибудь из них и захочет предать ее, то у нее никаких секретов уже не осталось; но она не испытывала большого желания раскрывать перед этой чрезвычайно почтенной компанией подробности своего существования.

— Не думаю, что полковник Маршалл сделал бы тебя пленницей и взял под свою ответственность, если бы твои проступки были незначительными, — сказала леди Хэммонд с резкой нотой в голосе. — Этот джентльмен не склонен напрасно тратить время и силы. Если я сочту твою историю достаточно интересной, комендант попросит короля принять тебя. Он крайне нуждается хотя бы в небольшом развлечении сейчас, когда его последний план не удался.

— Для меня это будет огромной честью, леди, — сказала Джинни и впервые прямо посмотрела в лицо леди Хэммонд.

Леди Хэммонд взглянула в ясные серые глаза и кивнула. Как она и ожидала, эта молодая женщина была не так проста, как показалось вначале. Видимо, Александр Маршалл тоже понял это. Невозможно представить, чтобы человек таких жестких принципов и такой верности долгу, как он, мог бы отвлечься от своей цели из-за необычайно своенравной девчонки. А в том, что она была таковой, леди Хэммонд убедилась, когда Джинни рассказывала свою историю и привела в восторг всех ей внимавших.

— Его величество будут рады узнать, что Эдмунд Верней и Питер Эшли сумели бежать, — деловито произнесла леди Хэммонд, когда рассказ подошел к концу. — Мы попросим аудиенции для тебя после обеда.

За обедом Джинни почтительно смотрела на короля Карла — он сидел с фаворитами и четой Хэммонд на возвышении во главе двух длинных столов, тянувшихся по обе стороны парадного зала. Лакей в напудренном парике стоял позади кресла короля, и его единственное назначение, насколько могла судить Джинни, состояло в том, чтобы держать перчатки монарха, пока тот ел. Обеду предшествовала продолжительная литургия, по настоянию короля, как мрачно прошептала соседка Джинни. Как бы голодны они ни были или как бы поздно ни подавали обед, если король уезжал на охоту, его приверженность вере требовала, чтобы религиозный обряд был соблюден. За обедом, несмотря на обилие хорошего рейнского вина, беседа текла вяло, полковника Маршалла и его адъютанта Дикона Молфри не было. Да и едва ли уместно ярым врагам короля садиться с ним за один стол. Трапеза затянулась, вереница блюд казалась бесконечной, и Джинни все больше хотелось пообедать в уединении, предпочтительно в компании Алекса…

Вежливый вопрос соседки отвлек ее от приятных размышлений. Ее щеки порозовели, пока она пыталась овладеть собой и дать весьма расплывчатый ответ. Она видела, насколько элегантно платье ее собеседницы по сравнению с ее амазонкой, которая, несмотря на хороший покрой и качество, едва ли могла сравниться с шелками, рюшами и пышными кружевами, украшавшими дам. Платье цвета зеленого яблока, которое она надевала для Алекса сегодня утром — неужели сегодня? — находилось в багаже в обозе. Ей не пришло в голову, что может понадобиться парадное платье во время краткого визита в Кэрисбрук. Мужчины были так же великолепно одеты, как и их дамы: широкие рукава отделаны шелком, камзолы обшиты широким галуном. Их волосы до плеч, увенчанные шляпами с широкими полями и кокардами, искусно завиты. И не было никого великолепнее короля Карла.

Джинни обнаружила, что сравнивает окружающую ее роскошь со скромной одеждой «круглоголовых». И ей казалось, что Алекс в простой солдатской одежде из кожи и полотна, с ровно постриженными каштановыми волосами, в шлеме или без него, заслуживает большего уважения, чем эти павлины, которые вели себя вопреки всему происходящему, словно ничего не изменилось, чтобы не потревожить ровное течение и абсолютное постоянство своей жизни, полной самодовольства и поиска наслаждений. В стране повсюду царили хаос и анархия; сторонники короля вновь поднялись на борьбу за его дело, против армии, теперь хорошо экипированной и дисциплинированной. Разрозненные группы роялистов, без лидера, не имели никаких шансов против такого противника; а за этим столом те, за кого смельчаки готовы были умереть, вели себя так, словно ничего не происходило вне спокойной и размеренной жизни двора.

Только после обеда, уже будучи представленной королю Карлу, она осознала, что это суждение, по крайней мере, в некоторой части, было излишне резким.