Рокировка - Татьяна Герцик

Только тогда Александр понял, что что-то не так. Оторвался от нее и посмотрел в лицо. Заметил ее вспухшие губы и гневные глаза и виновато вздохнул. Нежно погладил зарумянившуюся щечку.

– Извини, ради бога. Не могу удержаться. Я сильно переоценил свои силы. Считал, что у меня железная выдержка, а сам попросту ни разу не влюблялся.

Услышав эти слова, Ирина удивленно подняла глаза и пристально посмотрела в его лицо. Александр совсем не походил на того тренированного здоровяка, каким она его помнила. Щеки ввалились, около носа пролегли резкие морщины. Он казался постаревшим и больным. Но, – отметила она помимо воли, – выглядел еще более интересным и привлекательным.

– Ты болел?

Он мрачно усмехнулся.

– Ну, можно и так сказать. Хотя заболел я тобой еще два года назад, только не понял этого вовремя. – И горячо выдохнул, пристально глядя в ее зрачки, пытаясь внушить веру в свою правдивость: – Я люблю тебя. – Он сильнее сжал ее ладони и трепетно попросил, обвевая ее лоб своим теплым дыханием: – Забудь все те глупости, что я тебе наговорил! Выходи за меня замуж!

Ирина нахмурилась. В волшебные превращения она не верила. Такие чудеса хороши только в сказках да детском кино. Неужели неудовлетворенная похоть привела к таким потрясающим результатам? Ах, если бы он вел так себя сразу, ей бы больше верилось в его слова…

Она резко освободилась.

– Нет, я впервые в жизни живу для себя. И это меня вполне устраивает. Мне не надо никаких страстей, никакой постельной лирики. Замуж я не пойду. Ни за тебя, ни за кого другого. Спасибо, нажилась, как говорят в народе.

Мужское лицо напряглось и закаменело. Стало жестким и решительным. Он с горечью произнес:

– Что ж, нечто подобное я и предполагал. Но ты же помнишь, как хорошо нам было вместе? Если поразмыслишь без обид, то поймешь, что мы обязательно будем счастливы! – Ее лицо выразило явное недоверие, и он решил действовать нахрапом: – Насколько я понял, ты учительствуешь в деревне? – Она молчала, и он требовательно встряхнул ее за плечи. – В какой? Лучше ответь сама, я все равно узнаю!

Отступив на шаг, Ирина села в продавленное кресло. Сквозь горечь прошлых встреч настойчиво взметнулись ростки надежды. Но на что? Неужели она хочет, чтобы он приехал? Но ведь это однозначно сулит ей новые разочарования.

Но он прав, узнать, кто она и откуда, не составит никакого труда. Не глядя на него, хмуро ответила:

– В Поречье. И уезжать оттуда не собираюсь. И вообще не могу понять, какое ты имеешь право решать за меня мою судьбу? Почему считаешь, что тебе все позволено?

Он стал маршировать по номеру, каждый раз запинаясь за задравшийся конец ковра. С тоской и страстью признался:

– Просто не могу больше жить без тебя. Этот год был ужасен. Я не понял себя, не оценил тебя. Понимаю, что во всем виноват сам, но от этого не легче. – Взглянул на ее замкнутое лицо и простонал: – Не знаю, как мне тебя убедить. Я тебя люблю! Если этот кошмар можно назвать любовью. Я считал раньше, что любовь симпатичное, радостное чувство, и уж во всяком случае, не думал, что буду так страдать.

Он подошел к ней, вытянул из кресла и прижал к себе.

– Поверь мне, я тебя прошу! – Он почти кричал. – Если ты уйдешь, я больше не выдержу! Это выше моих сил! Поэтому я тебя просто не отпущу. Если ты хочешь жить в Поречье, хорошо, я поеду с тобой. Если хочешь, – будем регистрироваться, если не хочешь, – не будем. Но только мы в любом случае будем вместе!

Удивленная этой вспышкой Ирина задумалась. Этот новый страдающий Александр был незнакомцем, но незнакомцем более понятным и близким, чем не озабоченный житейскими проблемами супермен. Но методы, которыми он действовал и в истории с Игорем, да и сейчас, не внушали ей доверия.

Александр посмотрел на нее, убеждаясь, что она не плод его воображения, а реальный живой человек и внезапно успокоился. Нежно провел рукой по ее голове и сказал:

– Я уже при первой нашей встрече понял, что что-то произошло, но не догадался, что. Чувство застало меня врасплох, и я просто не сориентировался вовремя. Но после нашей ночи все-таки осознал. Если бы ты не сбежала, мы бы давно были женаты и ждали ребенка. В прошлом году я не знал, что у меня так мало времени.

Ирину задело упоминание о ребенке. Она почему-то считала, что дети ему не нужны.

– Ты так любишь детей?

Усмехнувшись, Александр потихоньку стал вытаскивать шпильки из ее строгой прически.

– Нет. Я люблю тебя. А лучший способ удержать любимую женщину – завести детей. Как минимум троих. Но, если ты не захочешь, я настаивать не смогу, конечно. Не хочу тебя ни к чему принуждать.

Она попыталась отодвинуться, но он только крепче прижал ее к себе одной рукой, другой продолжая свое коварное дело. Ирина попыталась привести его в чувство, слегка ударив по руке.

– Тогда и не принуждай. Живи своей жизнью, а я буду жить своей.

Он поймал ее руку и нежно сжал.

– Извини, но это невозможно. И поверь, я сделаю все, чтобы ты была со мной счастлива!

Ирина с досадой тряхнула головой, освободившиеся волосы рассыпались, волной разлетевшись по плечам.

– Но…

Ей хотелось сказать ему многое, но он, не слушая, сжал ее в объятьях, и не успела она опомниться, как лежала на кровати. Она пожалела, что не взяла двухместный номер, при соседке Александр так вести себя бы не смог. Попыталась спихнуть его с себя, но Александр даже не заметил ее жалких попыток. Зажав ногами ее бедра, быстро стянул с нее одежду. Когда он разделся сам, Ирина в пылу борьбы не заметила. Она знала о бесполезности сопротивления, но и сдаваться на милость победителя не хотела. Сознание раздваивалось, она не могла понять, чего же на самом деле хочет.

Если бы она решительно была против его домогательств, то могла бы сопротивляться серьезно – кричала бы, кусалась, царапалась. Попыталась применить несколько весьма рискованных для мужского здоровья приемов, которые хорошо знала. Но ничего подобного ей делать не хотелось. Она сама не разобралась, почему. Возможно, тело помнило запредельное удовольствие, испытанное только с этим мужчиной, и не хотело подчиняться здравому смыслу.

Александр же не смог сдержаться и сразу выгнулся дугой, едва притронувшись к ней. Но, скинув мучительное напряжение, принялся не спеша ласкать неподвижно лежащую рядом женщину. Дождался, когда она начала извиваться под его опытными руками, и только тогда снова неторопливо овладел ею, непрерывно шепча нежные слова, сладким ядом втекающие в ее уши. Ирина стонала от удовольствия, не в состоянии скрыть нарастающее желание.

После страстной любви он с силой обнял Ирину, стараясь присвоить ее стройное тело, страшась, что оно немедленно исчезнет. Но расстроенная собственной покладистостью Ирина пробормотала, что она вся потная и ей необходимо принять душ. Неохотно убрав руку, он отпустил ее, напоследок попросив не задерживаться.