Катали мы ваше солнце - Евгений Лукин

Тут раздался собачий лай, и первые сани свернули с дороги.

– Сто-ой!.. – зычно возгласил старшой. Обернулся и добавил удовлетворенно: – Ну вот и доползли…

– Чего стоишь? – окликнули Кудыку, все еще завороженного зрелищем. – Ишь, рот раззявил!.. Смотри, целиком его не проглоти! А то оставишь нас без света, в темноте распрягать придется…

Древорез с трудом отвел взгляд от греческого солнышка и огляделся. На правой обочине криво припала к земле низкая однопрясельная изба с длинной пристройкой, где, должно быть, располагались стойла. Пока распрягали, и вправду на округу пала темь. Запутавшись с непривычки в вожжах, Кудыка к досаде своей так и не увидел, что же все-таки сталось со вторым – ложным – солнышком. То ли село, то ли просто растаяло…

* * *

Конечно, по сравнению с землянками погорельцев ночлежная изба представлялась хоромами, но вот по сравнению с домом Кудыки… Топилась она по-черному, дым выходил в маленькое волоковое окно. На полатях угнездился неговорливый сторож с семейством, а Кудыке с Чернавой, как и всем прочим возчикам, пришлось держать опочив на жестких лавках. Несмотря на усталость, не спалось древорезу, даже и не задремывалось. Ворочался, вздыхал, с завистью слушая жизнелюбивый храп сволочан. На соседней скамье тихо лежала Чернава, но вроде тоже не спала.

– Слышь, Кудыка… – послышался ее озабоченный шепот. – А кроме как идольцев резать, ты что еще умеешь делать?..

– Часы… – горестно скосоротившись, ответил он.

– Да ладно тебе!.. – осерчала она. – Я смотрю, ты врать-то поперек себя толще! Тоже мне грек нашелся…

– Так а за что, по-твоему, меня волхвы искали? – тоненько выкрикнул Кудыка. – Часы изладил!..

– Ой!.. – испуганно сказала Чернава и примолкла.

Слева оборвался журчащий переливчатый храп, и разбуженный, видать, Кудыкиным вскриком возчик проворчал сердито:

– Чего шумишь?.. Днем молчал, ночью шумишь…

– Берендей, а, берендей! – взмолился Кудыка. – Ну хоть ты скажи… Почему волхвы за часы карают?

Проснувшийся, кряхтя, перевалился на другой бок, посопел.

– Почему, почему… – недовольно пробормотал он в полусне. – С часами-то… все тут же раскумекают… одна ночь длиннее, другая короче…

Мгновение Кудыка оторопело вдумывался в услышанное, а потом вдруг по-за шкуркой у него мороз прошел. Вот оно что! Стало быть, зря он грешил на свой резной снарядец. Стало быть, вовремя бряцал позвонок, просто ночи выпадали разные…

«А разные-то почему?» – жалобно хотел спросить он, но возчик уже издал носом первую заливистую трель.

Некоторое время Кудыка с Чернавой лежали молча. Каждый думал о своем.

– Воровать умеешь? – отрывисто спросила она.

Кудыка хмыкнул.

– Как все…

Чернава явно осталась недовольна его ответом.

– Как все… Если как все, это с голоду помрешь… Погоди-ка! – Она оживилась. – А вот о прошлом годе меня боярин в терем звал – шишимору вывести… Из ваших ведь кто-то подсадил, из древорезов…

– Я и подсадил… – уныло признался Кудыка. – С Плоскыней на пару… Ну, с тем самым, что за нами сегодня с колом гнался…

– И как же это вы?..

Древорез объяснил. Чернава выслушала его с напряженным вниманием.

– Так я и думала, – удовлетворенно заметила она. – Только не знала, куда вы горлышко вывели… Еще, говорят, вместо сулеи пискульку в стену закладывают из речного тростника. Либо дудочку лубяную… Тоже хорошо стонет.

– Можно и дудочку… – безрадостно согласился Кудыка.

Но тут вокруг забормотали, завозились, и беседу пришлось прервать.

* * *

Поутру, глянув на остекленевшую грязцу, Кудыка смекнул, что ночка выдалась долгая. Во-первых, приморозило, во-вторых, выспаться успел… А поднялись ранехонько, едва порозовело на востоке. И опять же странно как-то порозовело – жиденько, прозрачно… Крякая, притопывая, поводя плечами для сугреву, вывели обоз на дорогу, когда над невидимыми отсюда Кудыкиными горами прянуло в небо нечетное ясноликое солнышко.

– Что это оно маленькое какое-то?.. – опять не понял древорез.

– Ништо… Под вечер раздобреет, – успокоили его.

Кудыка озадаченно поскреб в затылке, припоминая вчерашние чудеса. Возчики – люди, конечно, веселые, свойские, только вот не поймешь, когда они шутят, а когда нет…

Вести обоз в молчании было у них, по всему видать, не принято. Сначала привязались к Чернаве: расскажи да расскажи, как там у вас солнце погорело. Та, не чинясь, повторила свою горестную повесть. К удивлению Кудыки возчики выслушали Чернаву без смеха, даже с сочувствием.

– Да-а… – протянул раздумчиво старшой, которого, как выяснилось еще вчера, звали Бермятой. – Тоже, небось, было латаное-перелатанное…

«О чем это он?» – удивился Кудыка, но виду не подал. Шел себе, равнодушно помахивая кончиком вожжей да почмокивая на понурую лошадку. Оглянулся еще раз на солнышко, взмывшее уже довольно высоко. Да нет, никакое оно вроде не маленькое… Верно, спросонья почудилось…

– Значит, говоришь, запретил вам царь-батюшка глубокую стружку снимать? – полюбопытствовал головастый жердяй, именем – Вражина. Должно быть, с самого рождения чем-то отличился, раз уж так нарекли. – Или тебе это ныне все равно? А, Кудыка?..

– Запретил, родимец его расколи… – бросил древорез и даже сам оробел, услышав свой ответ. Что это он такое про царя-батюшку молвил?.. Верно говорят: с кем поведешься…

– Правильно, что запретил… – заметил сутулый Вражина. – Вы там стружками печи топите, а вечера-то все холодней и холодней…

Последних его слов Кудыка не понял и счел за благо отмолчаться. Странный какой-то выдался денек: время шло, а полдень все не наступал и не наступал. Косматая Кудыкина тень по-прежнему забегала вперед, путалась под ногами и отстать никак не желала. Кудыка долго ломал над этим голову, а потом сообразил, что так и должно быть. В полдень солнышко стоит в точности над Ярилиной горой, а они-то вторые сутки на запад идут…

Лес по правую руку кончился, потом опять начался. Когда же вновь выбрались на опушку, Вытекла слева куда-то делась, а впереди, наискось пересекая вспотевший под солнцем рыхлый снег, зазеленела молодой травкой широкая полоса земли.

– Ярилина Дорога? – изумился древорез и сверился на всякий случай с тенью. – Откуда? Она ж к северу уклоняется!..

– До изворота – к северу, – невозмутимо пояснил Вражина. – А после изворота – к югу. А иначе она как раз мимо Теплынь-озера и проскочит…

Кудыка призадумался. Что Ярилина Дорога упирается в Теплынь-озеро, он подозревал и раньше. А вот то, что она при этом делает еще какой-то изворот, ему и в голову не приходило. Травка подкрадывалась справа все ближе и ближе. Древорез вытянул шею, высматривая, что там впереди, и вдруг обомлел разом. Сизый от золы санный путь проходил прямиком по заповедной земле.