Бронзовый клад - Эдуард Шторх

– Мы защитим себя!

– Горе им!

Вот что выкрикивали разъяренные полученным известием пастухи.

Дагур еще раз показал всем свиток – как доказательство коварства племен, живущих возле Великой реки.

Коротышка знал, что теперь от него ждут объяснений в ответ на предъявленное обвинение, но не мог связать на чужом языке и пары слов.

Он пытался жестами рассказать о том, что раненый Сигул лежит далеко в лесу.

Однако его не поняли и решили, что он – соучастник в убийстве Сигула и признается в этом.

В завершение суда Дагур негодующе заявил:

– За постыдное злодейство ты заплатишь смертью!

Потом, поднявшись опять на возвышение, он начал совещаться с лучшими воинами о том, как надлежащим образом привести приговор в исполнение. Вокруг Коротышки теснились любопытные, которые выкрикивали ему всевозможные угрозы. Решение Дагура вызвало у них ликование.

Совет лучших воинов одобрил вынесенный пленному подростку приговор и решил без промедления принести Коротышку в жертву Великому духу, дабы умилостивить божество перед грядущим походом.

Юноши тут же приготовили все, что было необходимо для жертвоприношения. Очень скоро посреди поляны высилась груда поленьев и сухих веток. Когда плененного лазутчика убьют, его тело будет сожжено на костре под пение старинных жертвенных песен.

Коротышка пока не понимал, что ему грозит. И только когда жестокий с виду старик со встопорщенной бородой уселся напротив него с обнаженным бронзовым ножом, несчастный догадался, что его вот-вот лишат жизни.

В этот миг Коротышка повел себя как настоящий мужчина. Он стоял прямо, бесстрашно глядя на обступивших его врагов. Знал, что о побеге нечего и думать. Но нельзя же допустить, чтобы палачи решили, будто он испугался и струсил!

Он думал о Сигуле, который лежит в лесу и взывает о помощи… Но Коротышка не приведет подмогу, – мало того, он вот-вот сам погибнет от рук Сигуловых людей! Ох, до чего же быстро кончается странствие Коротышки по свету – кончается вместе с его молодой жизнью!..

Тем временем нагой юноша, на которого пал выбор шамана, старательно тер щепки для розжига, чтобы возжечь чистое пламя для принесения священной жертвы. Но скоро соплеменники подняли его на смех: ничего у него не получалось – то ли из-за спешки, то ли из-за волнения.

Возле будущего костра опустился на колени еще один юноша и тоже начал вертеть и тереть щепки. Однако они, судя по всему, оказались сырыми – от них повалил густой дым, но огонек так и не разгорелся.

Коротышка усмехнулся. Да разве можно разжечь огонь при помощи сырых палочек? Не заставят они тлеть мелко раскрошенный трут!

И Коротышка шагнул к хворосту, открыл свою суму, достал собственные щепки и принялся добывать огонь.

– Не опозорьтесь перед чужаком! – подбодрил шаман обоих юношей, и те снова взялись за дело.

Коротышка презрительно сплюнул в сторону неудачливых лесных парней и незаметно бросил в углубление на одной из щепок, где и должен был вспыхнуть огонек, несколько крошек сухого лыкового трута. Потом он начал быстро крутить палочку между ладонями – и вот уже устремилась вверх струйка белого дыма. Коротышка пересыпал тлеющие кусочки трута на ладонь и несколько раз качнул вытянутой рукой. Потом он легонько подул на свою ладонь… там показался едва заметный огонек. Второй рукой мальчик поднес к нему клок сухого мха, подул – и пламя разгорелось.

Стоявшие рядом с Коротышкой лесные люди принялись громко его расхваливать, а пристыженные юноши отошли подальше. Злоба, сверкавшая в глазах присутствовавших, исчезла – в сердцах воинов зародилось сочувствие к мальчику-чужаку.

Коротышка положил горящий мох в основание груды поленьев и хвороста. Пламя росло, сучья трещали, языки огня вздымались все выше, дым поднимался к серому небу.

Суровый старик с длинным ножом встал и, усмехнувшись, смерил свою жертву взглядом. Вот он воздел руку, чтобы нанести убийственный удар…

Но что происходит?

Что это за чудеса?

Бронзовый нож падает из вытянутой руки, звякает о лежащий на земле камень… Старик в испуге таращит глаза, открывает рот – пятится – ноги у него подкашиваются – он что-то невразумительно выкрикивает…

Воины Дагура и Чибы, замерев от изумления, смотрят на пленного мальчишку… молча дивится зрелищу все многолюдное собрание…

Слышится одно лишь потрескивание костра…

Свет его пламени вырывает из предвечернего сумрака фигуру бледного мальчика с распростертыми руками… На одном его плече сидит белка, с другого поглядывает на толпу, помаргивая и щурясь, хорь… а вокруг мальчишеской головы летает нетопырь…

Толпа в ужасе шарахается от пленника, в глазах которого пляшут крохотные отражения костра, так что кажется, будто взгляд Коротышки испускает лучи света…

Мужчины-воины падают наземь, вжимаются в траву – а мальчик тем временем медленно отступает в сторону леса.

– Это же сын лесного бога! – перешептываются мужи.

– Горе нам! Мы хотели убить его!

– Бог леса, помилуй нас!

Коротышка добрался уже до елей на опушке. Там он развернулся и в несколько прыжков скрылся среди деревьев.

Только теперь, когда чары рассеялись, толпа наконец опомнилась и стряхнула с себя оцепенение.

Некоторые воины даже смеялись над собой презрительно, восклицая:

– Сбежал лазутчик! Упустили мы его!

Вскоре дар речи вернулся уже ко всем – и все помчались следом за Коротышкой, точно стыдясь недавней минуты общей слабости. Возглавляемые шаманом, лесные люди кричали:

– Ничего, мы опять его схватим!

Коротышка, не успевший убежать далеко, услышал поднявшийся на поляне шум. Он знал, что ноги у него слабые и что скрыться от такого множества преследователей ему не удастся. Несколько мгновений он размышлял над тем, не стоит ли ему вернуться и добровольно пойти на смерть. Но тут его милая белочка вскочила на дерево!

– Спасибо, спасибо тебе за совет, дорогая зверушка! – сказал мальчик и ловко вскарабкался на ель. Спрятавшись среди густых ветвей, он затаил дыхание.

Враги внизу, чтобы беглец вновь не ускользнул от них, рассыпались цепью. Они тыкали палками в кусты и постоянно подбадривали друг дружку.

Охота длилась долго. Беглеца так и не нашли. Он точно в воду канул…

Коротышка просидел на дереве до глубокой ночи. Время от времени в лесу еще объявлялись его преследователи – по одному, по двое. Когда же все наконец стихло, он спустился наземь и тихонечко, чтобы и сучок под ногой не хрустнул, двинулся вглубь чащи. В темноте шагалось трудно, поэтому, когда на пути ему попалось дерево с огромным дуплом, он забрался внутрь, спрятался. В дупле было тесно, у мальчика ныло все тело, но он хотя бы очутился в безопасности.

Спать он не мог – был слишком взволнован.