Путь империи - К. Д. Уинтворт

— Ты, в самом деле, считаешь, что лазеры джао менее эффективны, чем ваши кинетические орудия?

— Если вести бой на планете, в атмосфере вроде нашей — безусловно. Ваши орудия созданы для космических сражений, а не для наземных. У меня пальцев на руках не хватит, чтобы пересчитать все способы отбиться от ваших лазеров. Начиная с дымовой завесы и заканчивая рассеиванием в воздухе мякины… простите, сэр, дипольных отражателей[6].

Эйлле поймал хмурый взгляд Яута и отвернулся, чтобы не отвлекаться на реакцию фрагты.

— И это касается любых наших разработок? Человек развел руками. Эйлле заметил, что пигментация его кожи более сильная, чем у Талли, кожа на лице покрыта мелкими морщинками, а отдельные ворсинки на голове не черные, а пепельно-серые, почти белые.

— Я этого не говорил. Ваш магнитный привод — просто конфетка. И системы наведения куда лучше наших, а про глушилки я вообще не говорю. Так что не преувеличивайте.

— Что-нибудь из этих систем уже установлено?

— Так точно, сэр, — человек посмотрел на башню танка. Бледно-зеленая крышка люка была откинута. — Желаете взглянуть?

— Пожалуй, да.

Эйлле дождался, пока человек вскарабкается наверх — довольно медленно и неуклюже, так как его насердная нога явно была повреждена, — и последовал за ним.

Техник спустил ноги в люк и ухнул туда. Через секунду его голова вновь показалась снаружи.

— Старая добрая матушка, — проговорил он по-английски. — Ничего, она у нас еще повоюет.

— Это машина женского пола?! — Эйлле задержался около башни и прикинул, сможет ли протиснуть плечи в такое узкое отверстие. — Наши машины не отличаются по половому признаку. Каким образом вы это определяете?

— Никак, — усмехнулся техник. — Это плод нашего воображения. Людям нравится думать, что их вещи живые.

Он указал на ряд человеческих букв, которые Эйлле принял за инвентарный номер. Похожая надпись была и на борту соседней машины.

— Эту мы называем «Железная леди», а вон там — «Удалой жеребец». Он… э-э-э… не женского пола.

Все это представлялось весьма интригующим, но Эйлле решил, что сейчас займется другими вопросами. Он заметил, что человек протягивает ему руку — ладонью вверх, пальцы вытянуты.

— Меня зовут Райф Агилера.

Называть свое имя прежде, чем тебе предложат это сделать — грубейшее нарушение этикета. Однако Эйлле решил, что у людей иные представления о правилах приличия. Вряд ли этот человек хотел его оскорбить. Райф Агилера не убирал руку и смотрел на Эйлле, явно чего-то ожидая. Ну конечно. Ритуал соприкосновения руками считался у людей очень важным. Он читал об этом. Секунду поколебавшись, Эйлле пожал протянутую руку.

Ладонь Агилеры была теплой и шершавой, а пальцы сильными, несмотря на хрупкие и тонкие кости, — как у любого существа, которому приходится много работать руками. Человек чуть сильнее сжал руку, затем отпустил и снова скрылся в танке.

— Если хотите посмотреть новую электронику, придется забираться внутрь, — голос звучал гулко, а эхо придавало ему металлический призвук.

Вздохнув, Эйлле просунул ноги в люк и стал, извиваясь, протискиваться. Как и предполагалось, труднее всего, оказалось, протолкнуть плечи. Да, на пропорции джао конструкторы явно не рассчитывали, подумал он. Разве что на джао со сломанными плечами.

Внутри было темно. Эйлле услышал щелчки тумблеров, потом датчики, расположенные в несколько рядов, ожили и осветили полумрак красными, янтарными и светло-зелеными огоньками. Эйлле моргнул от неожиданности. Внутренний дизайн был продуман идеально. Каждый аз пространства использовался с максимальной пользой, создавая ощущение комфорта, почти изысканности. Снова, как и на подводной лодке, Эйлле отметил, что устройства, разработанные людьми, могут быть удивительно компактными.

Агилера уже расположился в кресле в передней части кабины и поглядывал на датчики и в перископ с видом довольного хищника.

— Эх, славные были деньки, — негромко произнес он по-че… по-английски. — Меня тогда назначили командиром танка… Правда, это удовольствие длилось недолго: я повредил ногу, так что пришлось отправиться в тыл. Мы тогда думали: раз уж нам выпал шанс схлестнуться с вами врукопашную, мы ни за что не проиграем.

— Однако вы проиграли, — ответил Эйлле, пытаясь хотя бы примерно определить возраст этого человека. — И, насколько мне известно, представители вашего вида очень серьезно относится к поражениям. Поэтому мне кажется странным, что вы согласны делиться с завоевателями… — он замялся, подбирая подходящее слово, — … своим опытом.

Агилера откинулся на спинку кресла, согнул руки в локтях и сплел их перед грудью, словно хотел одной рукой опутать другую — часть позы «бдительность-и-наблюдение». Но люди — не джао, напомнил себе Эйлле. Они мыслят иначе. Никогда нельзя идти на поводу внешнего сходства.

— Я был хорошим солдатом, — Райф Агилера потянулся и протер циферблат какого-то датчика. Циферблат подсвечивался, и рука техника словно налилась красноватым сиянием. — Скажу больше: чертовски хорошим солдатом. Я чего только не перепробовал, когда война закончилась. Брался за любую работу. Но я солдат, и это у меня лучше всего получается. А солдатом я быть не мог, из-за своей ноги. Даже если бы вы предложили мне воевать за вас, все равно бы не смог.

Он поморщился и сердито посмотрел на свою безжизненно вытянутую конечность.

— Потом появился этот завод. Когда было объявлено, что здесь нужны работяги с головой и руками, меня словно что-то толкнуло, понимаете? Я понял, что могу хотя бы попробовать вернуть этих крошек в строй, благо знаний у меня хватит. К тому же несколько лет назад я женился, а теперь у меня есть детишки. Семейство надо кормить. А работы с таким жалованием, как в этой вашей конторе, на всем континенте не найдешь. Вот я здесь и обретаюсь.

Интересно, что сказал бы об этом Яут. Если не принимать в расчет мотивы, которыми руководствовалось это создание… Оно рассуждало почти так же логично, как джао! И это их образ мысли в отчетах назывался «труднопостижимым». Похоже, лишь потому, что составители отчетов не сочли за труд постичь его до конца. Подобное называлось «пренебрежением служебными обязанностями», а то и «преступной халатностью». После слова « труднопостижимый» следовало сделать приписку: «для ленивых».

Эйлле наклонился и втиснулся в пространство, явно не предназначенное для габаритов джао. Электроника джао буквально врастала в старую приборную панель, уютно гнездясь в мрачных нишах, точно скопления искристых голубых кристаллов. Если в недрах подводной лодки было тесно, что говорить об этой… рубке? Кабине? Чтобы выбраться, Эйлле пришлось сделать глубокий выдох. Экипаж этих машин придется опять-таки набирать из джинау. Ни один джао не сможет эффективно работать в таких условиях.