Великие психологи - С. И. Самыгин

Однако Марк Розенцвейг, посещавший семинары Хебба в Гарварде летом 1947 года, вспоминает, что Лешли высказывал другую, более едкую оценку книги на неофициальном ланче в Нью-Йорке (Розенцвейг, частное сообщение). По воспоминаниям Розенцвейга, Лешли говорил, что идеи, высказанные в книге, представляют собой искаженные версии его (Лешли) идей, которые Хебб неправильно понял. Последнее наверняка больше соответствовало бы комментариям Лешли по поводу более ранней рукописи и ходу его мыслей о коннекционистских теориях за прошедшие годы. Действительно, у Лешли можно иногда найти истоки идей Хебба (например, о спонтанности действий в нервной системе), но, как правило, Лешли отказывался от линии, развиваемой затем Хеббом. Отношения между Хеббом и Лешли были, по-видимому, достаточно сложными. В августе 1966 года Фрэнк Бич, который был очень близок к Хеббу и работал с Лешли после защиты докторской диссертации, в письме спрашивал Хебба о его отношениях с Лешли. Бич должен был выступить с лекцией о Лешли на заседании ААП в 1966 году:

«Одна из тем, на которой я хотел бы остановиться, — это отношения Лешли со студентами. Я всегда считал, что мы с ним особенно хорошо ладили, потому что мои собственные исследования никогда не пересекались с его и, следовательно, теоретических разногласий у нас не возникало. С другой стороны, я помню, что у Вас и некоторых других время от времени происходили с К.С.Л. горячие дискуссии (полагаю, дружеского характера)… Если Вас не затруднит, вышлите мне, пожалуйста, комментарии, предложения, наблюдения и т. д., которые, на Ваш взгляд, могут мне пригодиться» (архив университета Макгилла).

Хебб ответил: «За исключением короткого периода, я был в прекрасных отношениях с Лешли». «Короткий период» последовал после критики Хеббом одной из статей Лешли о механизмах зрения. Однако, далее Хебб жалуется на разные другие проблемы, которые у него возникали с Лешли, и пишет:

«Все это время мы были в отличных отношениях, не очень близких, но дружеских. Он не одобрял «Организацию поведения», когда я ее писал… (… ему понадобилось пять месяцев, чтобы просмотреть черновой вариант конспекта, который я ему оставил — так как до того я сказал ему, что это теория связей, а это определение он не переваривал). В своей статье для ARNMD от 1956 года… он опубликовал то, что фактически является моей теорией, использовав термин «система следов» вместо термина «комплекс клеток». Он говорит, что это «теория церебральной структуры, которую я замышлял в течение нескольких лет» — но, разумеется, не упоминая о связях. Неприличное слово. «Ассоциация» — лучше. Так что он изрядно похитрил» (архив университета Макгилла).

Это, конечно, было последней иронией в их взаимоотношениях.

Указанная статья стала у Лешли последней (1958), и, действительно, как указывал Хебб, он в конце концов принял теорию редуплицированных следов, предложив гипотезы, касающиеся настройки организма и внима-ния и в общих чертах очень похожие на предположения Хебба.

ХЕББ И «ОБРАЗОВАНИЕ»:

ОТ НАЧАЛЬНОЙ ШКОЛЫ

ДО ВВОДНОЙ ПСИХОЛОГИИ И АСПИРАНТУРЫ

Еще одна постоянная тема в карьере Хебба — это его интерес к образованию. Будучи аспирантом университета Макгилла, Хебб работал на полную ставку преподавателем средней школы и директором начальной школы. Он посвящает несколько страниц своей автобиографии рассказу о своих попытках перестроить систему поощрений и наказаний, принятую в начальной школе для того, чтобы побудить детей учиться. Вполне в духе Хебба был такой прием: выступая против установленной традиции, он «наказывал» не желающих учиться школьников, посылая их поиграть!

В университете Макгилла Хебб продолжал свои «эксперименты» в образовании, преподавая вводный курс психологии. Он очень серьезно относился к преподавательской деятельности. Он читал лекции, встречался с ассистентами и контролировал «эффективность» каждого экзаменационного вопроса но курсу. Кроме того, в то время, когда тексты по вводной психологии были длинными и всеобъемлющими, Хебб написал очень необычную, небольшую, но связную книгу. Характерным было его стремление делать выводы о психической жизни исходя из поведения и связывать психологические и физиологические аспекты анализа.

Хебб также придерживался оригинальных взглядов на преподавание в аспирантуре. Обязательных курсов было немного (насколько я помню, один курс по статистике и семинар Хебба). Студентам рекомендовали ходить на лекции по другим предметам, «если это необходимо» или «интересно».

Стивен Э. Гликмэн вспоминает:

«Когда я попытался записаться на курс X. X. Джаспера по невральным механизмам в Монреальском институте невропатологии, чтобы получить зачет, Хебб отказался подписать мое заявление. «Зачем Вам зачет по этому курсу?», — спросил он. Я ответил, что мне предстоит много заниматься нейроанатомией и я боюсь, что не изучу ее без экзаменационной нагрузки. «Давайте разберемся, — сказал он, — Вы хотите сказать, что не будете учить материал, если его не придется запоминать для экзамена? Очевидно, он не очень важен». И он сделал этот курс факультативным.

Каждому аспиранту предоставлялась лаборатория. Вообще он любил бродить по такой лаборатории, находить какое-то явление и затем составлять подробный письменный обзор. Неясно, откуда брались оригинальные «прогулочные» идеи, но мне кажется, что утренние и вечерние обсуждения в буфете (посещение которого было более или менее обязательным) были главным их источником. Ко времени моего прибытия (в январе 1956 года) связывать свою работу с теорией Хебба казалось малопривлекательным. Насколько я мог судить, его повергли в смятение проверки теории 30-х и 40-х годов, которые, как он полагал, привели к большому количеству исследований, ставшими ненужными после того, как теория умерла. Поскольку он считал, по крайней мере, по его словам, что все теории в психологии были в этот период времени неизбежно ошибочны, фокус состоял в том, чтобы использовать теорию для привлечения внимания к «вечным» вопросам, ответы на которые будут представлять интерес, даже когда первоначальная теория отпадет.

Внимательный читатель заметит, что имя Хебба очень редко появлялось в работах аспирантов и докторантов, работавших в лабораториях университета Макгилла. Джеймс Оулдс рассказывал мне, что в 1954 году он и Питер Милнер предложили Хеббу соавторство в оригинальной работе по самостимуляции, а тот отказался. Я знаю о других подобных случаях. Однажды он объяснил мне, что если на этих публикациях появится его имя, люди подумают, что работа «исходила из лаборатории Хебба», и студенты не получат заслуженное вознаграждение. Он хотел, чтобы они получали максимально возможное вознаграждение и сами стремились сделать как можно больше.

И последний комментарий. Аспиранты должны были ухаживать за своими подопытными животными самостоятельно. Не очень-то веря в их прилежание, Хебб приходил рано утром, проверял, есть ли в клетках пища и вода и чисты ли в них подстилки. Нерадивым студентам он оставлял записки с резкими замечаниями. Как-то группа аспирантов преподнесла Хеббу подарок — новый мощный фонарь для того, чтобы ему легче было отыскивать нарушителей. Он с недоумением принял подарок и никогда о нем не упоминал. Мне кажется, он не оценил шутку.