Бог в человеческом обличье - Татьяна Коган

Самое неприятное в этой ситуации было даже не столь ненавистное Илье чувство неопределенности. С неясными перспективами можно смириться. В конце концов, никто не давал гарантий, что он рожден музыкантом и музыкантом же и умрет. Илья найдет чем заняться. Возможно, это будет не так захватывающе и весело, пусть. Самым неприятным было другое.

Илья понимал, что подводит друзей. Мэт и Андрюха вкладывали в группу всю душу. Для них возможность зарабатывать любимым делом являлась настоящим подарком. Крестовский собирался отнять у них эту радость.

Если рассуждать здраво, вины на нем нет. Человек не способен управлять столь тонкими субстанциями, как вдохновение. Если бы только мог, Илья в лепешку бы разбился, но написал бы новый альбом. Подобные оправдания утешали слабо. А точнее, не утешали совсем.

Илья не заметил, как провалился в глубокий, тяжелый сон.

Проснувшись, Илья долго не открывал глаза. Накрыл лицо подушкой, прячась от раздражающего света лампы, и отчетливо вспомнил вчерашний день. При мысли о пережитом опыте неприятно засосало под ложечкой. Он отбросил подушку и сел на кровати.

У двери стоял поднос с едой. Похитители всегда умудряются оставлять пищу, когда он спит или находится в ванной. Такое впечатление, что каждую секунду времени они точно знают, чем он занимается.

Черт! Илья поспешно соскочил на пол и обошел комнату, придирчиво изучая потолок. Вот кретин! Они же и правда следят за ним. То, что он легкомысленно принял за пожарные датчики, на самом деле видеокамеры! Одна над дверью, вторая в дальнем углу комнаты, а третья в ванной комнате. Отлично. Крестовский уставился в одну из камер. Помахал рукой и показал средний палец.

Настроение было паршивое. Он заставил себя проглотить завтрак, – аппетит отсутствовал, хотя желудок сводило от голода. Кормили его через пень-колоду, в лучшем случае пару раз в сутки. Дожевал панини, запил остывшим чаем и решительно подошел к синтезатору. Нужно кончать с этим нелепым пленом. Тюремщики требуют новую песню? Пожалуйста.

Крестовский пробежался пальцами по клавишам, прикидывая, какую бы мелодию выдать за свою. В памяти всплыла малоизвестная песня студенческой британской рок-группы. Ребят почти не знают за пределами Англии. У них даже сайта собственного нет. Так, размещают иногда свое видео в сети. Как там вступление начинается?

Илья сыграл несколько аккордов, изображая творческий процесс. Похитители наверняка наблюдают. Пусть думают, что он поглощен работой.

На самом деле сочинял он довольно быстро, некоторые песни складывались за десять-пятнадцать минут. Отчасти поэтому он никогда не придавал им особого значения. Когда что-то дается легко, не очень-то ценишь это. Марина убедила Илью в ошибочности подобного отношения.

– Когда ты делаешь что-то без усилий, играючи, и на выходе получаешь хороший материал – это же самое яркое доказательство таланта, – говорила она. – И ты будешь дураком, если не воспользуешься данным тебе преимуществом.

Илья криво усмехнулся. Теперь у него не получалось творить ни легко, ни тяжело. Вообще никак не получалось. Он выждал некоторое время и позвал:

– Эй! Я придумал мелодию. Сойдет?

И начал наигрывать.

Закончив, вопросительно уставился в сторону двери. Теперь шаг за похитителями.

Прошло пять минут, десять, пятнадцать, – никакой реакции. Может, его не услышали?

– Вам повторить или как? – не выдержал Илья. – Я сделал, как вы хотели. Дальше-то что?

Услышав шорох за дверью, Илья взлетел по лестнице. В щель проскользнула записка. Он схватил ее двумя пальцами, успев почувствовать чужую руку, сжимавшую листок с другой стороны.

«Назовите число от одного до десяти».

Странная просьба удивила Илью. Что за игру с ним затеяли?

– Предположим, пять, – он выдержал паузу и повторил: – Я выбираю пять.

Тишина.

Илья ударил кулаком в дверь:

– Эй! Опять тормозим? Нельзя как-то побыстрее реагировать?

И снова тишина. Играя желваками от раздражения, Крестовский спустился в комнату.

Время тянулось медленно. Илья то отжимался от пола, то играл на гитаре, то валялся на кровати, бессмысленно глядя в потолок. Бездействие расшатывало нервы. Хотелось очутиться на улице и бежать – неважно куда, лишь бы подальше от этого ужасающе скучного места.

Окажись он сейчас на свободе, первым делом позвонил бы Марине, извинился за долгое молчание. Потом прокатился бы с ветерком на хорошей тачке. Затем наведался бы в бар, заказал пива и врубил бы по телевизору музыкальный канал. О да! Сейчас бы он послушал тяжелый неометалл типа «Emmure». Брейкдауны у них мощные, аж мороз по позвоночнику. Молоды ребята – подобную зашкаливающую агрессию еще поискать. И голос у солиста подходящий: хриплый, низкий. Таким голосом только восставших из ада озвучивать.

Собственно, ничего бы особенного Илья не сделал. Просто по сравнению с вакуумом подвала любое действие там, снаружи, воспринималось почти изысканным развлечением.

Илья промаялся несколько часов. От безысходности повалился на постель и задремал. Лучше бы он бодрствовал…

Пробуждение было омерзительно резким. Илья распахнул глаза и в ту же секунду увидел знакомую ткань мешка. Спросонья даже не успел оказать сопротивление, его моментально скрутили и поволокли вверх привычным маршрутом.

Илью снова куда-то везли.

Очередной сюрприз? Ну-ну. Поглядим, что на этот раз.

Он чувствовал на себе чьи-то взгляды и кожей ощущал висевшее в воздухе напряжение. Дорога отняла минут тридцать. Автомобиль куда-то свернул, потом еще раз и наконец остановился. Послышался звук открываемой дверцы, какой-то лязг. Илью положили лицом вниз и крепко прижали к полу за шею и ноги. Правую руку больно выкрутили, стянули жгутом выше локтя, на сгибе протерли спиртом – в нос ударил резкий запах – и тут же укололи иглой. Илья дернулся, но лишь сделал себе больнее. Держали его цепко.

Что опять задумали похитители? Крестовский не успел сгенерировать ни одной идеи – что-то странное начало происходить с его телом. Прежде чем он успел осознать, что именно, его подхватили и усадили в жесткое кресло. И здесь он понял, что ничего, абсолютно ничего не чувствует.

Он находился в здравом уме и трезвой памяти, но не мог пошевелить ни единым мускулом. Словно бы банальный ночной кошмар ворвался в реальность, и не существовало способа противостоять ему. Руки Илье освободили, и те спокойно лежали на коленях. Он попробовал сжать кулаки, но ладони остались неподвижными. Он больше не владел собственными мышцами. Тело не подчинялось приказам мозга.

Волна удушливого страха захлестнула его. На мгновение он поддался панике, утратив способность соображать. И все же где-то в подсознании мельтешила здравая мысль: скорее всего ему ввели парализующий препарат. Страшно, особенно без привычки. Но не смертельно. Действие таких средств достаточно краткосрочно. Нужно постараться успокоиться. Его по-прежнему не собираются убивать. Так не убивают. Хотя… Память услужливо подбросила сюжеты из фильмов ужасов, где жертв препарировали на живую, предварительно обездвижив. Илья лихорадочно прогнал пугающие картинки.