Затерявшиеся во времени - Саймон Кларк

– Верно, но потом мы ели в кафе в Кастертоне. Рыбу и чипсы. А на десерт – «Пятнистого парня». Ты же помнишь это? А? Или мы оба видели один и тот же сон?

И в это мгновение Сэму показалось, что сама земля разверзлась у него под ногами. Он понимал, что эта пропасть, такая бездонная и темная, ведет прямо туда – в ад. Или к безумию. Точно куда – он не знал.

Конечно, можно было отступить, притвориться, что все это приснилось ему, когда он задремал в амфитеатре. Но можно было поступить иначе – шагнуть, так сказать, вперед и с грохотом полететь вниз – в эту темную вопящую неизвестность.

Он взглянул на Зиту.

Она сняла солнцезащитные очки и смотрела ему прямо в глаза.

Черт подери все!

Его же воспитали честным и правдивым. И он понимал, как это важно – быть честным с самим собой. Самообман – самая страшная из всех форм лжи.

Надо сделать этот шаг вперед, надо рискнуть, надо рискнуть последствиями, которые связаны с этой пропастью, которая разверзлась вовсе не в асфальте шоссе, а в его собственном уме.

Он облизал внезапно высохшие губы.

Они отдавали уксусом.

А желудок уверял, что он только недавно подзакусил.

Осторожно, будто делал это первый раз в жизни, он поднял руку и стал смотреть на циферблат часов.

– Они показывают два. А вот тут, – Сэм прикоснулся ко лбу, – время куда более позднее. Мои желудочные часы утверждают, что мои наручные часы или отстают, или даже останавливались, а потом снова пошли – ведь сейчас они явно работают. – Сэм говорил медленно и серьезно, как будто он изучал проблему часов, но ни на минуту не забывал о пропасти, существовавшей в его мозгу. Он не испытывал ни малейшего желания поскользнуться и рухнуть в нее, то есть в безумие, а именно туда могла завести его торопливая речь и незнание того, что ему придется сказать дальше. – И еще... Я помню кафе, где по стенам висели фотографии и рисунки щенков. Помню человека в форме частного охранного агентства, который уронил сахарницу со стола на свои брюки и сказал... – Сэм жестом показал Зите, что ждет продолжения, которое или докажет ему, что он разумен, или сбросит его в пучину безумия.

– "Ух ты! А я-то считал, что я и без этого мужчина-конфетка!" И тогда все засмеялись, – сказала Зита.

Темная пропасть исчезла. Теперь Сэм знал, что здоров. Но еще лучше он знал, что никакого объяснения случившемуся у него нет.

И еще он обнаружил, что не отрываясь смотрит в темные глаза Зиты. Было похоже, что они без слов обмениваются информацией о том, что они видели, о том, что пережили, и о том, что им предстоит делать дальше. Но о последнем пока знал один Господь.

– Ты помнишь, что произошло, не так ли?

Она кивнула.

– Вопрос в том, что происходит сейчас.

– Давай-ка съездим в кафе. Спросим, помнят ли они нас. Будем действовать осторожно, чтобы нас не приняли за парочку полных идиотов. После этого... – Она пожала плечами. – Идеи есть?

– Ага. Мы или сходим в редакцию газеты и расскажем им самую удивительную историю...

– Которая сделает нас богачами... или послужит поводом для увольнения...

– Или забудем обо всем, что произошло.

Он сел на сиденье рядом с ней. Так уже было недавно, стало быть, к дежа-вю отношения не имеет.

– Что делать дальше, решим потом, – сказал Сэм, слегка улыбаясь. – А сейчас тебе предстоит поведать мне все то, что ты знаешь о путешествиях во времени.

Ли Бартон все еще сидел в амфитеатре. Он расстегнул жилетку Дракулы, чтобы получше видеть свой живот. Никакого следа черных покрышек грузовика, превративших в кисель его желудок и почки. Никаких пятен крови. И никакой боли.

Но память обо всем этом была жива, и она яростно, раскаленным железом жгла мозг Ли.

Он был раздавлен грузовиком в Йорке. В этом Ли был уверен. Его кровь измазала покрышки грузовика. Он помнил ту струю алого цвета, что вырвалась из его рта, будто выброшенная наружу каким-то взрывом.

Священник даровал ему отпущение грехов.

А теперь он сидит в амфитеатре, и его греет солнышко. И Райан Кейт сидит рядышком и хнычет, как маленький, все еще сжимая толстенькими ручками дурацкий котелок Оливера Харди.

Пот бежал ручейками по груди Ли под белой рубашкой с плиссированной грудью. Накидка Дракулы висела на спине такой тяжестью, будто была освинцована.

Он чувствовал себя так, как если бы сошел с безумно вертящейся карусели. Голова кружилась, внимание полностью расфокусировалось.

– Но, Господи, как прекрасно чувствовать себя живым!

Зита выругалась. Попыталась еще раз повернуть ключ зажигания в «рейндж-ровере». Стартер заработал, цилиндры фыркнули, но тут же начались сбои, продолжавшиеся минуту-другую, после чего мотор закашлялся и, подавившись собственным кашлем, окончательно умолк.

Сэм взглянул на Зиту.

– Похоже, на линии подачи топлива произошла закупорка, а может, не работает зажигание.

– Блин! – с чувством сказала Зита. – Этой машине всего год. Не может она выйти из строя. Я ей, поганке, покажу!

Сэм открыл дверцу. В машине было жарко, как в оранжерее.

– Давай-ка выйдем. Небось вода попала в карбюратор.

– Сэм, я воду в карбюраторы не наливаю, – сказала она таким тоном, что он сразу понял – пора отступать. – Я не лью воду в двигатель, я не выключаю мотор перед светофором, я не включаю скорость при задействованном ручном тормозе!

– О'кей, – ответил он, пытаясь смягчить ее гнев. – Давай погуляем немножко, а потом снова сядем в машину и попробуем еще раз. Если не заработает, обратимся к механику.

Она вышла и с силой захлопнула свою дверку. Потом злобно поглядела на нее, обошла машину спереди и прислонилась к привинченному к бамперам «скотосбрасывателю».

Сэм снова надел солнцезащитные очки и еще раз оглядел парковочную площадку. Люди группами продолжали выходить из амфитеатра. Большинство людей направлялись к автобусу, стоявшему у дальнего края стоянки. Другие шли к фургончику мороженщика. И все равно сцена носила отчетливый налет чего-то необычайного. Что-то странное было в ней.

Что-то непонятное, что-то им не свойственное было в самом поведении людей. Они держались так, будто только что стали свидетелями взрыва бомбы. Ошеломленное выражение лиц. Кто-то вдруг останавливался и с удивлением озирался по сторонам. Кто-то беспрестанно смотрел на свои часы, даже подносил их к уху, причем на лице появлялось выражение недоумения. Какая-то пара непрерывно нажимала на кнопки своих мобильных телефонов, и Сэм видел, что им никак не удается выйти на связь со своими любимыми, со своей работой, с полицией или вообще хоть с кем-нибудь.