Черный день. Книги 1-8 - Алексей Алексеевич Доронин

нас, и устроили мы октябрьский переворот. И их, и прихлебателей к ногтю. Все же это не «альфовцы», а канцелярские крысы больше. Но подготовка и у них хорошая. Но нас было больше. И хоть они нас к серьезному оружию не подпускали, положили мы половину ихних из обрезов, а оставшихся взяли в коридорах на ножи. Шлемы свои они надеть не успели. Но, правда, и наших ухайдокали — мама не горюй. В основном гранатами.

— Те еще заразы, — вставил свои пять копеек еще один игрок, назвавшийся Димычем. — Был я у них как-то в отделе. Шик-блеск, евроремонт, мрамор, зеркала, пол такой чистый, что жрать с него можно. А эти ходят все в пинжаках, деловые такие, по телефончикам чирикают. Один смартфончик — как моя получка за полгода. Чисто агенты Малдеры… Можно подумать, вся страна на них держится. А чем занимались? Педофилов не ловили, наркобарыг не ловили, бандитов тоже. Это не угрозыск. А они, типа, по террористам и революционерам спецы. А где у нас в Сибири такие звери? Только людям мозги колупать мастера. Зато гонору… Мы, мля, новое дворянство. Вот и сейчас… — Он указал за окно, где, насколько Александр помнил, раскачивались на щите трупы. — Высоко забрались, большие люди.

Хлопнула дверь, и Саша сквозь чад и испарения увидел знакомый грузный силуэт. Разговор стих сразу.

Поравнявшись с Даниловым, Мясник, двигающийся и выглядящий как зомби, кинул ему под ноги рюкзак, с которым Данилов уже успел попрощаться. Не реагируя на приветствия, пересек комнатку и тяжело плюхнулся на пустую койку в углу. Посидел минут пять, подперев кулаком подбородок и что-то тихонько бормоча под нос, потом завалился набок и захрапел.

Стараясь не шуршать, Александр проверил вещи в рюкзаке. Все на месте, кроме дозиметра. На месте и продукты. Он уже смекнул, что с едой у «оптимистов» проблем нет. Все «оптимисты», кого он видел, выглядели сытыми. Нездоровыми, усталыми, но от голода не страдающими.

Мясник заворочался во сне, злобно пробормотал что-то. В комнате повисла мертвая тишина.

Стараясь не шуметь, Данилов решил перекусить — чутье подсказало ему, что делиться с соседями не обязательно. Достал из рюкзака тушенку, сгущенку и сухари. Никто не смотрел на него с завистью.

Надо бы узнать, когда раздача и на какой кусок он может рассчитывать.

Закончив трапезу, Данилов улегся на койку, положил руку под голову и погрузился в подобие анабиоза без мыслей и чувств. Никто его, опять же, не потревожил.

Конечно, здесь все было как везде. История одна и та же. Внезапный удар, кучи погибших, паника, массовый исход. Вернулось в разрушенный город куда меньше людей, чем ушло. А первый месяц пережила от силы половина вернувшихся. Очень немногие, самые сильные и ушлые, сумели закрепиться там, где была пища, — в крупных магазинах, на элеваторах, на хладокомбинате. А остальные, те, кому не хватило места возле кормушек? Их никто в расчет не брал. Периодически лузеры нападали на такие вот твердыни, но почти всегда встречали отпор.

Через три часа комната вздрогнула от рокочущего баса:

— Че расселись, дармоеды, в рот вас через коромысло? Пошли копать. Скоро морозы ударят такие, что хер к мудям примерзнет.

«Мищенко, он же Мясник, мог бы работать боцманом на рыболовном траулере», — подумал Саша. Апатию из комнаты как ветром выдуло. После краткой перебранки народ начал обуваться-одеваться.

— Он редко ошибается, — вполголоса объяснил Илья, когда они последними потянулись к выходу. — Метеозависимый. Когда приходит новый атмосферный фронт, у него башку ломит. И если говорит, что будет еще холоднее, значит, будет.

* * *

Они шли без снегоступов — по деревянным мосткам, переброшенным через завалы там, где рухнули аж два подъезда девятиэтажного дома. Похоже, «добровольные» помощники чистили дорожки исправно.

Справа на уровне груди тянулся трос толщиной в два пальца, туго натянутый на арматурины большого диаметра, которые глубоко были вбиты в мерзлую землю.

— Это еще зачем? — вполголоса спросил Данилов попутчиков.

— Ветер. Пока ты шел сюда, разве не заметил?

— Почему же, иногда ветрюга и с ног валила.

— Так вот, когда с ветром еще и пепел, равновесие хрен удержишь. Споткнешься и шею сломаешь.

Данилов вспомнил, как он впервые в Тупике попал в пепельную пургу.

— Ботаник, — окликнули его. — Под ноги смотри!

— Что такое?

— На «Йорика» наступил, балда.

Данилов глянул вниз. Предмет, который поначалу он принял за глиняный горшок и отфутболил с дороги, оказался черепом с разинутыми челюстями. Александру померещились вытаращенные глаза там, где в реале были пустые глазницы.

— Апофеоз войны, — пробормотал идущий позади Физрук. — Нарочно кто-то вчера откопал, сука… Ты не жалей их. Они отмучились. А ты еще нет.

Данилов вспомнил не картину Верещагина, а фильм про аборты, снятый какой-то религиозной организацией. Горку маленьких косточек, ребрышек, конечностей, раздавленных черепов с клочьями плоти и мозга и такой же застывший вопль на кукольных личиках. Глобальный абортарий.

ТЦ был похож на легший набок и переломившийся пополам «Титаник».

— Этот курятник из сборного железобетона и легкометаллических конструкций, — объяснил Илья. — Можно было растащить за неделю и все до крошки подобрать, да бульдозеры накрылись… У красногорских вроде автобаза была, хотели меняться — наша хавка, их техника, — не срослось… Вот и долбимся вручную. А они с голоду пухнут и то и дело пытаются нас прижучить.

Здание было немаленьким. Четырнадцать тысяч квадратных метров, вспомнил Саша инфу из какого-то буклета. Проходимость — тридцать тысяч человек в день.

Как понял Данилов, удар волны пришелся в фасад и часть опор, удерживавших перекрытия этажей, рухнула. ТЦ сложился как гармошка, буквально вдавив первый этаж в цокольный. Но «оптимистам» был нужен именно первый этаж: там размещался продуктовый супермаркет «Палаты» с их продуктами, тогда как на втором — только бутики.

Придя на место, они первым делом разложили и разожгли несколько больших костров — для освещения и чтоб растаяли снег и наледь.

Мясник, подошедший последним, пересчитал своих по головам. Без малого двести человек. Заметив Сашу, он еще раз критически окинул его взглядом:

— Так. Ты как ежик в анекдоте. «Сильный, но легкий». Значит, будешь искать. Найдешь что — сразу подзывай старшего.

Они разбились на десятки, и началась работа. Данилов никогда не подумал бы, что лопата и лом — главные инструменты «сталкера» (сами «оптимисты» так себя не звали). Даже там, где разрушения казались непреодолимыми, где все почернело от сажи, — под снегом и коркой изо льда и обломков можно было найти нетронутые вещи и продукты. Панели в этом плане лучше, чем кирпич: при обрушении образуется много пустот.

«Накануне людям зарплату перевели, — вспомнил Саша слова