Хроники Амбера. Книги Мерлина - Роджер Желязны

— Э-э… Ваши сиятельства, — начал я, чувствуя, что обязан попытаться отговорить их и жалея, что я — не Люк, он-то как раз способен на такой подвиг. — Сейчас самое подходящее время обратиться к беспристрастному судье, и, стоит только поразмыслить, получится, что в этом смысле у меня уникальные способности…

Золотое кольцо — я знал, что это Колесо-призрак, — внезапно упав на голову Найды, вытянулось до полу так, что получилась труба. Призрак вписался в орбиты шариков Мандора, и, должно быть, исхитрился изолировать себя от движущих ими сил, потому что шарики сбавили скорость, заколебались из стороны в сторону и, наконец, упали на пол. Два ударились передо мной о стену, а один скатился вниз по лестнице и направо.

Знаки Логруса и Лабиринта начали сближаться, и я быстро пополз, чтобы держаться впереди Лабиринта.

— Ближе не подходите, ребята, — вдруг заявило Колесо-призрак. — Невозможно описать, что я могу натворить, заставь вы меня нервничать еще сильней, чем сейчас.

И Лабиринт, и Логрус приостановились. Спереди, из-за угла, донесся пьяный голос Дронны, громко распевавшего какую-то непристойную балладу. Он шел в нашу сторону. Потом наступила тишина. Через несколько минут он затянул «Скалы веков», голос звучал куда слабее. Потом не стало слышно и этого, последовал тяжелый удар — он упал — и звон бьющегося стекла.

Тут мне пришло в голову, что с такого расстояния я мог бы сознанием дотянуться до Камня. Но что мне это даст, учитывая, что ни один из четырех замешанных в это власть предержащих не был человеком, я не представлял.

Я почувствовал, как кто-то вызывает меня через Козырь.

— Да? — прошептал я.

Тогда зазвучал голос Дворкина:

— Какую бы власть ты не имел над этой штукой, — сказал он, — используй ее, чтобы Камень не попал к Логрусу.

Именно в этот момент из красного тоннеля раздался скрипучий голос, менявший тембр от слога к слогу, как будто говорили поочередно мужчина и женщина.

— Верни Глаз Хаоса, — говорил он. — Давным-давно Единорог отобрал его у Змеи во время поединка. Похитил его. Верни Камень. Верни.

Являвшееся мне в Лабиринте голубое лицо не показалось, но знакомый с тех самых пор голос ответил:

— За него заплачено болью и кровью. Право собственности перешло к нам.

— Камень Правосудия и Глаз Хаоса или Глаз Змеи — это разные названия одного и того же самоцвета? — спросил я.

— Да, — ответил Дворкин.

— Что будет, если Змея получит свой глаз обратно?

— Вероятно, вселенной придет конец.

— О, — заметил я.

— Что вы предложите за него мне? — спросил Призрак.

— До чего же пылкая конструкция, — нараспев произнес Лабиринт.

— Ах, ты прыткий артефакт, — завопил Логрус.

— Поберегите комплименты, — сказал Призрак, — и дайте мне то, чего я хочу.

— Мне ничего не стоит вырвать его у тебя, — отозвался Лабиринт.

— А мне — разорвать тебя в клочки и развеять их, не успеешь оглянуться, — заявил Логрус.

— Вы оба ничего не сделаете, — ответил Призрак, — потому что сосредоточь вы свое внимание и энергию на мне — окажетесь уязвимыми друг для друга.

У меня в голове раздался смешок Дворкина.

— Расскажите, зачем вообще нужен этот конфликт, — продолжал Призрак, ведь прошло столько времени.

— Из-за того, что недавно сделал этот перебежчик, равновесие сместилось в его пользу, — ответил Логрус и над моей головой полыхнуло — наверное, чтобы не оставалось сомнений, кто этот вышеупомянутый перебежчик.

Почувствовав запах горелого волоса, я отвел огонь.

— Минуточку! — закричал я. — Выбирать было особенно не из чего!

— Но можно, — взвыл Логрус, — и ты выбрал.

— Действительно, он сделал выбор, — отозвался Лабиринт — но это только восстановило равновесие, нарушенное тобой в свою пользу.

— Восстановило? Ты более чем скомпенсировал его! Ты сместил его в свою пользу! Вдобавок перевес оказался на моей стороне случайно, спасибо отцу этого предателя. — Последовала еще одна шаровая молния, и я опять отвел ее. — Я тут ни при чем!

— Вероятно, без твоего наущения не обошлось.

— Если сумеешь принести мне камень, — сказал Дворкин, — можно будет убрать его за пределы досягаемости обоих до тех пор, пока не решится этот вопрос.

— Не знаю, сумею ли заполучить его, — сказал я, — но буду помнить об этом.

— Отдай его мне, — говорил Логрус Призраку, — и я заберу тебя с собой, ты станешь моим Первым Приближенным.

— Ты — процессор данных, — говорил Лабиринт. — Я дам тебе знание, которым не владеет никто во всем Отражении.

— Я дам тебе могущество, — сказал Логрус.

— Неинтересно, — сказал Призрак, цилиндр закрутился и исчез.

Пропало все — и Камень, и девушка.

Логрус завыл, Лабиринт зарычал и Знаки обеих Сил ринулись навстречу друг другу, чтобы столкнуться где-то возле комнаты Блейза неподалеку.

Я воспользовался всеми защитными заклинаниями, какими сумел.

Чувствовалось, Мандор позади меня сделал то же самое. Я прикрыл голову. Подтянув колени к груди, я…

Вокруг все сотрясалось, было очень светло, но не доносилось ни звука. Я падал. Куски древних камней ударяли меня с разных сторон. Я подозревал, что влип по уши и вот-вот умру, так и не получив возможности показать, как могу проникать в природу вещей: Лабиринт пекся о детях Эмбера не больше, чем Логрус — о детях Двора Хаоса. Возможно, к себе, друг к другу, к серьезным космическим принципам, к Единорогу и Змее эти Силы не были равнодушны, весьма вероятно, будучи просто геометрическими проявлениями последних. Им не было дела до нас с Корал, до Мандора, наверное, даже до Оберона или самого Дворкина. Мы были пустым местом, в крайнем случае — их орудиями, а иногда надоедали, так что можно было нас использовать, а если обстоятельства оправдывали это, то и уничтожать.

— Дай руку, — сказал Дворкин, и я увидел его, словно при Козырном контакте. Я потянулся к нему…

…и свалился у ног Дворкина на расстеленный на каменном полу пестрый ковер, в той комнате без окон, которую однажды мне описал отец. Комната была полна книг и экзотических вещей, ее освещали висевшие высоко в воздухе чаши с огнем, но что их поддерживает, не было видно.

— Спасибо, — сказал я, медленно поднимаясь, отряхиваясь и растирая больное место на левом бедре.

— Уловил касание твоих мыслей, — сказал он. — Это еще не все.

— Уверен. Но иногда мне нравится, чтобы мои мысли можно было прочесть. Сколько из ерунды, о которой спорили Силы, соответствует истине?

— В их понимании все, — сказал Дворкин. — Больше всего им мешает то, как они толкуют поступки друг друга. Это, да еще то, что всегда можно сделать шаг назад — поломки Лабиринта, например, придают сил Логрусу и не исключено, что он активно влиял на Бранда, подбивая его так поступить. Но Логрус всегда может объявить, что это — возмездие за День Сломанных Отростков — это было несколько веков назад.