По следам прошлого - Ольга Савченя

— А-а-а… — ласково протянула Лери мне на ухо. — Гляньте, духи Фадрагоса, кто выглядывает из-за угла!

За дверным косяком показалась светлая макушка. Голубые глаза внимательно смотрели на меня. Я старался не двигаться, улавливая движение боковым зрением, внутренне напрягаясь и предчувствуя, чем все опять обернется. Предчувствие пробуждало злость.

— Поздоровайся с отцом, Таллаен! — Лери выпрямилась в полный рост, выпуская меня из объятий, и дернула за плечо. — Кейел, посмотри на него! Ну посмотри же! Сын пришел поздороваться с отцом!

Я стиснул кружку, стараясь унять злобу. Услышав очередную глупую просьбу Лери, повернул голову к остроухому мальчику. Он мигом юркнул за угол. Раздался топот быстрых шагов, затем прозвучал грохот, и наступила пара секунд молчания. Тишина разлетелась на осколки громким ревом.

Лери подскочила к шкафу, схватила полотенце, которым протирала помытую посуду, и швырнула мне в лицо. Я не уклонялся. Снял полотенце с головы и положил на край стола.

— Это все ты виноват! — Белое лицо покрылось красными пятнами; мальчик в комнате разорался громче. — Он боится тебя! Совсем ребенка запугал отрешенностью своей! Неужто трудно хоть раз поговорить с ним? У тебя язык, что ли, отвалится, а?! За все время его жизни ни разу на руки его не взял! Ни разу с ним не поговорил! Таллаен растет, отца не зная!

— Я тоже его не знаю, — произнес тихо, намазывая варенье на краюху хлеба.

В доме стало невыносимо шумно, но Лери все равно услышала. Замолчала, сжимая кулаки и глядя на меня с ненавистью. Приблизилась быстро, когда я подносил хлеб ко рту, одним ударом выбила его из руки и, зарыдав, побежала к своему сыну. Я посмотрел на кусок хлеба с вареньем с сожалением. Хотелось есть, но не эту молочную дрянь. И было бы хорошо прервать раздражающие рыдания обоих существ в этом доме.

Стук в дверь прозвучал спасением от дурных мыслей. Я поднялся, переступил босыми ногами растекшееся по полу варенье и кусок хлеба, подошел к двери. Отворить не успел, как услышал топот за спиной. Лери прибежала посмотреть, кого принесло в такую рань. Сына она держала на руках. Увидев меня, мальчик, как всегда, стал вырываться и пытаться убежать подальше.

За порогом топтался незнакомый дед — голубокожий фангр. Растерянно глядел то на меня, то мне за спину. Что-то сказал робко, но рыдание мальчика не позволили услышать.

— Вы кто такой?! — шмыгая носом, крикнула Лери.

— Я издали, девица. Я…

Дед замолк, поправляя пояс грязной туники и понимая, что не может перекричать детский плач. Я оглянулся на мальчика. Белокурый, поймав мой взгляд на себе, дернулся из рук Лери с силой. Грохнулся коленями на пол, раздирая их до крови, и под охи своей матери бросился прочь. Лери за ним не побежала. Прижимая руку к сердцу, второй — вытирая покрасневшие глаза, дышала надсадно и смотрела с отвращением на меня и деда. Ее сын заплакал в дальней комнате, и плач не мешал разговору.

— Меня добрый мужчина пропустил к вам, когда я сказал, что ищу Кейела, что с любой нечистью управится, — проговорил дед, щупая рукой воздух, будто хотел за что-нибудь ухватиться.

— Зачем он тебе? — в голосе Лери появились воинственные интонации.

— Да вот беда у нас в деревне… — Дед ссутулился, становясь еще ниже чем был, а он едва ли доставал мне до плеча. Волосы когда-то были черными, но с возрастом посерели и торчали из тоненькой косы. — Девочки наши… Спаси их, парень добрый.

— Что с ними? — я нахмурился, предчувствуя тревогу. Видел ее на старческом лице, испещренном множеством фангровских трещинок.

— Откуда ты?! — громко спросила Лери, кидаясь грудью на дверной косяк, разделяющий комнату от сеней.

— Из Заболоти, — поглядывая на меня осторожно, отчитался перед ней старик.

Остальные его вещи темным ворохом лежали на крыльце. И как он донес все? По нему видно, что слишком стар даже для таких нош, как плащ и небольшая котомка.

— Это ж в нескольких рассветах от нас! — изумилась Лери, округлив голубые глаза. О своей истерике позабыла. Сын ее тоже прекратил плакать.

— Путь неблизкий. — Дед склонил голову. — Я-то думал не дойду. Но вот…

— Что стряслось? — Я скрестил руки на груди и прислонился плечом к открытой двери.

— Девоньки наши пропадают. Деревня и так маленькая, а тут еще горе такое… — Он промокнул светлые глаза посеревшим от грязи платком. — Внучка моя тоже… Уйти не успел. А первой мать ее, доченьку мою, уволок…

— Кто?

— А! — Махнул рукой. — Подозреваем, что линарь приблудился.

Я кивнул. И услышал за спиной:

— Нет. Не пойдешь. Слышишь меня, Кейел? Я не пускаю.

— Я соберусь, — обратился я к перепуганному деду, — и выйду. Подожди меня во дворе.

— В Заболоть пойдешь?! — Лери отскочила от двери; накрашенные свеклой губы скривились на белом лице. — Зачем она тебе? Да на кого пойдешь?! Ты слышал его?! Там линарь!

Я не хотел слушать. Отодвинул Лери в сторону и направился в комнату за одеждой. Переступил порог. Зубы заскрежетали. Сын Лери как-то пододвинул табурет к моему комоду и поднял тяжелую крышку. Добрался до оружия. Хныча бесшумно пытался засунуть кинжал обратно в ножны. Порезав руки, измазал все в крови. Увидев нас в дверях, уронил кинжал и упал вместе со стулом.

Лери ахнула, бросаясь к мальчику.

— Когда же это прекратится, а?! Посмотри, что ты наделал! Я просила тебя хранить свои железки в сарае! Все в крови! Все в крови!

Она зарыдала. Следом зарыдал и перепуганный эльфенок. Его острые уши мы с Лери перед сельчанами оправдывали, напоминая, что у нее прапрадед был чистокровным эльфом. Изредка могло повезти любому, когда слабая кровь высших существ могла победить сильную кровь низших. Нам верили. Но мне от этого легче не было.

Я подошел к комоду, забрал оружие в охапку и направился к выходу, оглядываясь по сторонам. Одеваться лучше на улице.

Когда вернулся за походной одеждой, Лери обняла зареванного мальчика крепче и, позабыв недавнюю ссору, опять запричитала:

— Сын тебя не видит! Все пропадаешь в своем лесу и пропадаешь! Ладно в нашем… Но в Заболотье-то тебе зачем?! Кого мы там знаем? А нас?! Тебе дело до них какое? А умрешь если?! Сына без отца оставишь! Хоть раз о нас подумай…

Сколько бы я ни делал для нее, ей всегда казалось мало.

Я хлопнул входной дверью, отрезая крики за спиной. Дед застенчиво топтался рядом и прятал от меня виноватые глаза. Он слышал слова Лери и детский плач, но отказываться от моей помощи не спешил.

Первым делом я выяснил у него, может ли он прямо сейчас идти обратно. Он ответил с готовностью.

— А как же, сынок, — крепко обхватив посох, произнес мягко. И не подозревал старый, как сердце тронул за живое всего одним словом. Я отвернулся, разглядывая знакомые дома и стараясь спрятать от старых глаз бледность. — Боюсь, как бы кровопийца всю мою деревню не убил, пока я тут хромаю.