Жуга. Осенний лис - Дмитрий Игоревич Скирюк

а дальше бесконечными жёлтыми увалами до самого горизонта тянулись пески. Путаясь в рукавах, Телли содрал кафтан и принялся развязывать башмаки. Пока он лежал без сознания, солнце раскалило дублёную кожу, превратив башмаки в парную баню. Любое прикосновение к ногам причиняло боль. Морщась, Тил стянул башмаки, пошевелил распухшими морщинистыми пальцами и на четвереньках пополз к воде.

Вода оказалась солёной. Он с отвращением сплюнул, ополоснул ступни и вытер их полой кафтана, после чего поставил башмаки сушиться и огляделся.

Оказалось, пустыня раскинулась только с одной стороны. При взгляде назад открывалась совершенно другая картина, но и она производила странное впечатление, если не сказать большего. Широкие проплешины песков чередовались с плоскими участками, поросшими травой, кустарником и редкими деревьями, а дальше в синеватой дымке белели снежные вершины гор. Кусты выглядели густыми и непролазными, зато деревья росли в гордом одиночестве, белея тут и там изгибами корявых стволов. Тил посмотрел наверх и с удивлением обнаружил над собой одно такое дерево – его узкие листья совершенно не давали тени. Зверей поблизости не было. Тил разглядел далеко на равнине слабое движение, да ещё в небе кружили чёрные точки птиц, но и всё. Дракон опять исчез.

Телли поразмыслил и решил пока не выяснять, куда его забросило: сейчас важнее было другое – выжить в этом мире. Он вновь попробовал глотнуть из озера, надеясь, что первое впечатление было обманчивым, и снова выплюнул воду. Пить её было решительно невозможно, как бы ни мучила жажда. Телли пошарил по карманам, надеясь найти еду или оружие, но не нашёл ничего. Не было даже огнива, чтобы развести костёр. Впрочем, Тил с трудом представлял себе, чем на такой жаре мог помочь огонь. Разве что выпарить соль из воды… Он с тоской взглянул на озерцо, вздохнул и отбросил ненужные мысли – посуды всё равно не было. Он уселся под деревом с той стороны, куда падала тень от ствола, расположился поудобнее и погрузился в размышления.

Езда на драконьей спине оказалась делом несложным, хотя и рискованным – нырок в глубину, затем вспышка, потом подкатило удушье. Тил не помнил, как он здесь очутился и как выбрался из озера (а судя по соляным разводам на башмаках и кафтане, он там побывал). Он чувствовал себя усталым и разбитым, голова гудела от жары. Окружающий пейзаж дрожал и колыхался в нагретом воздухе. Хотелось пить. Так ничего и не придумав, мальчишка постепенно начал клевать носом и вскоре забылся в тяжёлой дрёме.

Разбудил его холод. Была ночь, и Телли грешным делом заподозрил, что его перебросило в другое место (не могло же, в самом деле, так похолодать после дневной жары!). Трясясь и лязгая зубами, он нашарил на песке кафтан и башмаки и вдруг замер, почуяв неладное.

Он был не один. Совсем близко по траве прошелестели тихие шаги, в серебристом мерцанье ущербной луны задвигались тени, заблестели глаза. Тил с бьющимся сердцем прижался к дереву, сглотнул пересохшим горлом и огляделся, кляня себя за то, что не выломал днём хотя бы палку. Проспи он чуть подольше, они застали бы его врасплох. Он крикнул, надеясь отпугнуть непрошеных гостей, и отшатнулся, когда темнота взорвалась лаем и хохотом. Одна из тварей бросилась вперёд. Тил отпрыгнул, упал, почувствовал, как острые зубы полоснули его по ноге, и завизжал, суматошно брыкаясь. Прежде чем атака повторилась, Тил вскочил и не раздумывая побежал к озеру.

Вода оказалась неожиданно тёплой. Свежая рана заныла от соли. Хромая и едва не плача от боли, Тил забрёл как можно дальше от берега и там остановился – озерцо было неглубоким. Оглянулся. Звери, осмелев, подошли совсем близко. В лунном свете, отражённом от воды, их можно было разглядеть получше. Их было пять или шесть, каждый размером с собаку; пятнистые, уродливо-горбатые, с нелепой седоватой гривой на спине, они бесшумно выходили к озеру, постепенно сужая круги. «Химеры!» – мелькнула дурацкая мысль. Звери окружали озеро, но в воду входить не спешили. С одной такой собакой он бы справился. Быть может, справился бы и с двумя. Но с пятью… Можно было попытаться залезть на дерево и ждать помощи там, но кто мог поручиться, что помощь придёт?

Тил лихорадочно обдумывал пути спасения, когда вдруг тишину нарушил шум и треск и сквозь кусты, сияя золотом боков, проломился Рик. Тил закричал от радости, но в следующий миг испугался: ночные твари, отпрянувшие при появлении дракона, вернулись, и теперь, ощерив зубы и рыча, стали приближаться. Рик выгнул шею и зашипел, изготовившись к атаке.

– А ну, назад! – послышался вдруг громкий голос. Посреди стаи шлёпнулся камень. – Назад! Пошли вон, я сказал! Убирайтесь!

Кусты затрещали опять. Ещё один камень упал и зарылся в песок, другой настиг одну из тварей – та с визгом бросилась бежать. Остальные отпрянули, с заметной неохотой разошлись и скрылись за кустами. Всё это они проделали настолько спокойно и привычно, словно предвидели подобный исход. Дракончик, успокоившись, заплюхал до мальчишки по воде, но развернулся и направился к кустам. Телли вылезать не спешил и молча наблюдал, как из-за кустов вышел человек и уверенным шагом направился к озеру. Луна светила ему в спину, а Тилу – в глаза, Тил видел только силуэт…

Видел и боялся поверить.

– Тил, ты, что ли?

Жуга подошёл ближе и остановился на берегу. Заложил ладони за ремень, прищурился, разглядывая обоих – худой, с волосами, связанными в узел на затылке. Из-за спины его торчала рукоять меча.

– Ты цел? – спросил он.

– А?

– Гиены тебя не тронули?

Телли хотел ответить, но к горлу подкатил ком, и он лишь торопливо закивал, радуясь, что сейчас ночь и слёз его не видно. Потом вспомнил, что травник прекрасно видит в темноте, и покраснел.

– Да это… Нет. То есть да! То есть что я говорю…

– Идти можешь?

– Конечно, могу!

Жуга с облегченьем перевёл дух.

– Тогда вылезай, – скомандовал он. – Нечего торчать в этой луже – тут, знаешь, какой только дряни не водится, а нам ещё долго идти.

– Куда? – опешил Тил.

Жуга потрепал дракона по холке и усмехнулся. Поднял взгляд.

– Ко мне.

* * *

В ложбине между двух холмов, примерно в двух часах ходьбы от соляного озерца Жуга соорудил себе жилище – маленькую хижину из бычьих шкур, натянутых на жерди. Жерди были старые и закопчённые, шкуры выбелило солнце, и вообще вся постройка выглядела так, словно простояла здесь лет пять. Вместо дверей висела такая же шкура. В потолке над очагом зияла чёрная дыра, в которую заглядывали звёзды. Везде