Метро 2033: Московские туннели - Сергей Антонов

– Уже очухался? Это хорошо. Дел у нас по горло. Тут, братки, такая байда… Никакое это не землетрясение. Взрыв. Дверь намертво завалило и, думаю, туннель за ней – тоже.

– Über mein Gott! – воскликнул Отто. – Нам отсъюда не выбраться!

– Заткнись, Лютц, и без тебя тошно! – прошипел прапор. – Я так мыслю, Толян: подорвал нас тот сучонок, который всю дорогу по пятам шел. Теперь ему точно от меня не уйти!

– Опомнитесь, Аршинов! – Куницын нервно теребил пальцами бороду. – Кому не уйти? Мы в ловушке! Из Академлага только один выход, и если он завален…

– Эх, дядя! – Аршинов покровительственно похлопал Исая Александровича по плечу. – Пистолеты и ножи ты хорошие делаешь, а в остальном – сущее дитя. В общем, слушай мою команду: десять минут на сборы. Брать только самое необходимое. Мы уходим. Толян, Вездеход, потопали со мной. Выломаем одну решетку. Что вылупились? Зуб даю, что через полчаса максимум будем на станции, где я зеркало расстрелял.

Томский покачал головой. Действительно, командовать парадом следует прапорщику. Сам он, видать, еще не пришел в себя после лечения, если забыл о секретных ходах Невидимых Наблюдателей.

С решеткой удалось справиться лишь с помощью лома, который откуда-то приволок услужливый Лютц. Аршинов так торопил всех, что способность обдумать происходящее появилась у Толика, только когда он оказался в узком коридоре по ту сторону решеток. Ход явно предназначался для каких-то технических нужд: по потолку и левой стене шли ряды тонких труб, а в полу, через каждые десять метров были проделаны квадратные, забранные решетками отверстия. Справа не было ничего, кроме уже знакомых круглых решеток. Толик шел вслед за прапором. Когда попытался поделиться с ним своими соображениями насчет назначения хода, услышал в ответ злобное шипение:

– Тихо, Томский! Сейчас главное – до нашего подрывника добраться. Всю лирику на потом оставим.

О том, что группа вышла к станции, стало ясно по не закрытому решеткой отверстию. Аршинов выбрался из межстенного прохода первым. Не дожидаясь остальных, перебежал через пути и направился к выходу в памятный коридор.

Теперь и Томский чувствовал, что заразился желанием преследования. Он неприязненно смотрел на троицу академлаговцев, которые мешкали и тормозили движение. Когда эта компания попыталась выразить бурную радость по поводу выхода на свободу, пришлось даже пригрозить содержанием под домашним арестом в Академлаге.

Через десять минут прапор остановился. На лице его играла торжествующая улыбка.

– Все, Толян! Теперь будь начеку. Гляди-ка, наш парень даже костерок разложил. Не ожидает, морда протокольная, атаки с тыла!

Атаки, впрочем, не получилось: у завала, ведущего к Академлагу, их встретил только костер. Походив возле него кругами, Лёха и Толик переглянулись.

– Мы, случаем, не слишком быстро шли? – раздосадованно буркнул прапор. – Может, он позади остался?

Толя пожал плечами:

– Кто ж его знает? У костра надо посмотреть. Может, следы какие остались…

Но смотреть следовало не на костер. Когда Толя понял это, было слишком поздно. За спиной, в заваленном бетонными обломками коридоре, послышался шорох, и тут же громыхнула автоматная очередь. Стайка пуль врезалась в потолок. Осыпавшаяся пыль запорошила Томскому глаза. Ослепленный, он все же обернулся и нажал на курок, хотя заранее знал, что только зря потратит патроны. Не успело затихнуть эхо выстрелов, как из темноты раздался властный голос:

– Оружие на пол! Считаю до трех. Р-р-раз… Два!

Томский бросил автомат первым. Рыпаться в их положении глупо. Определить местоположение стрелка было сложно, к тому же его защищали бетонные глыбы. Раздался стук падающих автоматов. Товарищи последовали его примеру.

– Отлично, братцы! Теперь все – десять шагов вперед!

Знакомый голос. Хрипловатый тембр. Желтый? Очень может быть. В голосе существа из видений тоже прорезывались такие вот истерические нотки.

«Неужели, Толян, ты, наконец, добрался до точки пересечения иллюзий и реальности?»

Приходилось это признать. Желтый обрел плоть. Он больше не пугал замогильными картинками, а палил из «калаша».

– Дальше так…

Фразу прервал взрыв кашля. Толик насторожился. Не слишком ли реальным сделался Желтый? Если призрак кашляет, то…

– Дальше так, – справившись с приступом, продолжил стрелок. – Все, кроме Томского, – морды в пол и грабли за голову. Одно неправильное движение – стреляю!

Послышались шаги. Стрелок обошел лежащих на полу людей, остановился у костра и обернулся.

– Сколько же у тебя жизней, дорогой анархист?

И тут мозаика, наконец, сложилась!

– То же самое я хотел спросить у тебя, – процедил Томский.

– О-о-о, никак, ты меня узнал?

– Разве я мог забыть твой светлый образ, Чеслав? – Толик старался не выглядеть удивленным. – Хотя не могу сказать, что рад тебя видеть…

«“Думаю, тебе будет интересна судьба ЧЕСЛАВА КОРБУТА?”, – вот что хотел тогда, в темном туннеле, сказать Яков Берзин!» – отчаянно билось в голове.

– Отчего так? А я вот, представь, рад! – кошмарно оскалился старый враг. – Да что там «рад», просто счастлив оттого, что могу разделаться с тобой собственными руками! Очень медленно, как я люблю.

Корбут вновь закашлялся. Поднес ко рту обрывок тряпки. Вытер губы. На ткани появились красные пятна. Кровь. Дырка в легком, которую Чеслав получил во время их последней встречи, явно давала о себе знать. Да и вообще, комендант Берилага сильно изменился: осунулся, постарел и расстался со своим длинными волосами. Наголо бритая голова не добавила ему привлекательности. И без того бледное лицо казалось мраморным на фоне ядовито-желтого костюма химзащиты. Прежними остались только глаза. Они гипнотизировали, сверкали фанатизмом.

– Ты ведь не добил меня, мой благородный и глупый враг, или просто решил остаться чистеньким. А может, и впрямь не подозревал, что в теле коменданта Берилага, которое выдал представителям Красной линии, еще теплится жизнь… Как бы там ни было, спешу тебя обрадовать: товарищ Москвин пожалел для меня пули. Верного сына партии Чеслава Корбута, не щадившего ни сил, ни здоровья в борьбе с ее врагами, просто выбросили на поверхность! На съедение мутантам!! Так вот, ОНИ МНОЮ ПОДАВИЛИСЬ!!!

Томский оценил расстояние до коридора, в котором можно было бы спрятаться. Метров пятьдесят открытого пространства. Он не успеет сделать и пары шагов. А если предположить, что добежать до спасительного поворота все же удастся, то шансы этим не уравняешь. Корбут расстреляет остальных, а потом все равно доберется до своего главного врага. Тухлое дело.

Слегка успокоившийся к тому времени Чеслав вытер окровавленные губы, перехватил взгляд Томского и покачал головой:

– Не надо. Ты свое отбегал.