Генералы Великой войны. Западный фронт 1914-1918 - Робин Нейландс

Наступлению Канадского корпуса, атакующего на 6,5-километровом фронте, предшествовали артподготовка, установление дымовой завесы и массированная атака танков. Канадцы также применили усовершенствованную тактику своей пехоты: атакующие батальоны продвигались цепями, первая цепь состояла из стрелков, последняя — из солдат, несущих запас боеприпасов. Промежуточные цепи продвигались секциями по 10 человек, шеренгой или группой в форме алмаза, отряд связи шел четвертой цепью. Последующие батальоны шли «алмазом» или шеренгой. Многие из этих отрядов перед началом атаки развертывались на нейтральной территории. Канадский корпус смог захватить все поставленные цели, за исключением той, что размещалась на правом фланге, и готовился возобновить наступление на следующий день.

Монаш бросил вперед на 7 км четыре дивизии своего Австралийского корпуса, поддержанные 5-й английской танковой бригадой, 1-й кавалерийской бригадой и батальоном бронемашин. Их первая цель находилась в 2 км от линии фронта в Керизи и должна была быть взята 2-й и 3-й австралийскими дивизиями, после чего 4-я и 5-я дивизии должны были двинуться дальше и взять вторую цель, находящуюся на 2–3 км дальше, в Моркуре. 1-я австралийская дивизия оставалась в резерве. К 7 часам 10 минутам первая цель была в руках австралийцев, которых поддерживали заградительным огнем 19 танков (четыре были потеряны в ходе наступления). Второй этап — наступление 4-й и 5-й дивизий — начался в 8 часов 40 минут, войска двигались вперед на равнину Сантерре под сильным артиллерийским огнем противника. К этому моменту потери составили около 1000 человек, но теперь они начали быстро расти, хотя танки делали все возможное, чтобы подавить немецкие пулеметы. К 14 часам вторая цель была взята, и войска приступили к восстановлению линии фронта, пройдя 8 км и захватив приблизительно 8000 пленных, 173 полевых орудия, а также большое количество пулеметов и другого вооружения. 4-я армия всего за полдня заставила немцев отступать из Амьена. Австралийцы продвинулись на 8 км, канадцы — на 13. Теперь Людендорф был не на шутку встревожен.

Наступление Роулинсона 8 августа потрясло высшее немецкое командование. Людендорф писал, что «8 августа стал самым черным днем немецкой армии за всю войну. Это был мой самый плохой опыт, который мне пришлось приобрести». Это замечание свидетельствует, что ситуация Германии и немецкой армии наконец начала оказывать влияние на высокий моральный дух немецкого солдата. Генерал фон Лоссберг, начальник штаба одной из групп армий, писал, что, когда он встретил Людендорфа в ОХЛ[71] в этот день, тот «производил впечатление человека, находившегося в большом отчаянии». В последующие дни настроение Людендорфа не улучшилось. 14 августа на совещании Германского коронного совета в Спа (Бельгия) он рекомендовал незамедлительно начать мирные переговоры. Это предложение было поддержано австрийским императором Карлом. На следующий день баварский кронпринц Рупрехт писал из штаб-квартиры своей армии во Фландрии принцу Максу Баденскому (влиятельному политику и второму кузену кайзера) что «военная ситуация для нас ухудшилась, я больше не верю, что мы можем продержаться зиму, и катастрофа может случиться раньше. Американцы усиливаются с такой скоростью, как нам и не снилось, и имеют во Франции уже 33 дивизии».

Роулинсон удержал свои позиции и на следующий день — 9 августа, — хотя только 145 танков из принявших участие в бою остались на ходу. 10 августа Фош, недавно произведенный в маршалы Франции, посетил Хейга в его штаб-квартире и приказал продолжить наступление армии Роулинсон в направлении от Ам-сюр-Сомм, в то время как 1-я и 3-я французские армии южнее должны были наконец очистить от немцев территорию между Мондидье и Нойоном. Фош также предложил, чтобы 3-я британская армия Бинга также вступила в бой, атаковав германские позиции у Бапума и Перонна.

Хейг сомневался. Немецкое сопротивление на фронте армии Роулинсона становилось все упорнее, и Хейг наконец понял, что для того, чтобы развить успех, необходимо отказаться от уже достигнутых результатов. Поэтому он предложил остановить наступление Роулинсона на несколько дней, но одновременно организовать давление силами 3-й армии Бинга на правый флаг противника. Тем временем 1-я армия Горна перебрасывалась к Монши-ле-Фро. Фош в целом идею Хейга одобрил, но стал настаивать, чтобы Роулинсон тоже продолжил наступление. 12 августа на совещании с Горном и Бингом Хейг приказал 3-й армии продолжать наступление на Бапум, а 1-й армии — атаковать и захватить Монши. Операция началась 15 сентября. Фош согласился, но приказал, чтобы 4-я армия продолжила наступление на Сомме. Главнокомандующий союзными войсками был убежден, что немецкие войска деморализованы Амьенским сражением. Хейг передал этот приказ Роулинсону по телефону и затем уехал, чтобы встретиться с ним в штаб-квартире Канадского корпуса, где Роулинсон показал ему сообщение от Карри о том, что выполнение этого приказа «обойдется очень дорого». Хейг сказал, что Фош хочет, чтобы 4-я армия продолжила наступление, на что Роулинсон заявил, что его люди уже сделали достаточно, и завершил разговор вопросом Хейгу: «Кто командует британской армией, вы или маршал Фош?»

Затем Хейг посетил штаб 32-й английской дивизии в Ле-Кюнеле, где узнал, что немецкое сопротивление на фронте 4-й армии действительно упорное, а также что на фронте постоянно растет число пулеметов, размешенных на хорошо защищенных позициях. Таким образом, узнав — или вспомнив, — Хейг вернулся к своему первоначальному плану и приказал Роулинсону остановить наступление. Затем он написал Фошу, что в то время как 4-я армия будет осуществлять давление южнее Соммы, в бой вступят 3-я армия севернее Соммы и 1-я армия — восточнее Арраса. Это решение, так же как и невыполнение Хейгом его приказов, привело маршала Фоша в бешенство. На встрече с ним в штаб-квартире 14 августа Хейг счел необходимым напомнить маршалу, что его полномочия главнокомандующего хотя и широки, но отнюдь не бесконечны: «Я говорил с Фошем достаточно откровенно и дал ему понять, что я несу ответственность перед моим правительством и согражданами за управление британскими войсками». Как всегда бывает с французами, встретив сопротивление, Фош пошел на попятный. Теперь он заявил, что он всего лишь хотел получить информацию о ситуации, чтобы иметь возможность координировать британские атаки с французскими. При этом он добавил, что Хейг совершенно прав в том, чтобы не нападать на хорошо защищенные немецкие позиции. Сражение шло успешно, поэтому, возможно, это помогло Фошу принять такое решение. Четырьмя днями позже премьер-министр Клемансо неожиданно прибыл в штаб-квартиру Хейга и вручил ему военную медаль. Такие медали были обычной французской панацеей для успокоения союзников.

Так или иначе, разногласия по стратегическим вопросам между Фошем и его генералами не приносили никакого особого вреда и имели то преимущество: они давали генералам шанс рассмотреть свои планы в контексте того, что происходило на других участках фронта. В то же время вызывает сомнения факт, что Фош начал понимать особенности управления интернациональными силами и стал вести себя с большим умением и тактом. Что касается Хейга, то его репутация среди французов и у британского правительства резко возросла, и он узнал, кроме того, что введение поста главнокомандующего имело большое преимущество — это держало его в отдалении от Ллойда Джорджа.