Седой Кавказ - Канта Хамзатович Ибрагимов

– Прикажи им вернуться, а то убежать могут, ты ведь это им не запрещал.

– Никому не покидать территорию! – так властно и громко закричал Самбиев, что Тыква аж втянул шею, а новый вождь следом захохотал, мысленно задавая себе вопрос, не лишается ли он разума?

В последней надежде Самбиев отпрянул от окна, пересек казарму и, как на уплывающую мечту, глянул на деревню. До боли кусая губу, ощущая бешеный бой сердца и такое же неравномерное дыхание, поглаживая в кармане сто рублей, как рычаг для исцеления и спасения, он все-таки не как прежде стремился к походу: власть, безмерная власть, даже над прапорщиком, предательски слащивала нынешнее существование, подсказывала, что за окном его ожидают побои, пересылка, новые испытания, лишения.

Этот внутренний раздрай пересилил шум двигателя.

– Участковый, – пронеслась отрезвляющая мысль, он глубоко вдохнул, не имея возможности перебороть дрожь в коленках, ухмыляясь осознал, что не «вождь», простой уголовник, убийца и получит еще один срок, да не вольного поселения, а строго режима. – И слава Богу! – поддался он этой судьбе. – Все пройдет! И это тоже! – скривилось в усмешке бледное, худое лицо, и он как в последний раз, теперь ощущая, что сам уплывает, глянул в печали в сторону Столбища.

Странная тишина, потом бег по лестнице, в казарме:

– Гражданин вождь, к вам женщина… Зовет.

Страшно удивленный, насилу пересек Арзо казарму. У некогда мощных ворот – бежевый вездеход, рядом мужчина в тулупе и маленькая девушка в не по-местному в соболиной шапке, в темном пальто с таким же воротником и как местный колорит – большие валенки. Перед ними огромная на фоне девушки фигура Тыквы в тулупе.

– Здравствуйте, – очень приятный, нежный девичий голос. – Вы Самбиев? – нескрываемо смущается она. – Я главный экономист колхоза, Смирнова Светлана… Это вы составляли наряды? А не могли бы вы помочь мне составить промфинплан и годовой отчет? Я первый год работаю, не могу состыковать, нет многих данных. А банк деньги не выдает, к Новому году скандал будет…

– Я готов! – в иную систему координат перенеслось существование Самбиева. – Но где?

– Поехали с нами. Председатель и участковый в курсе, ждут в конторе.

Как на последнее препятствие перед спасением Арзо глянул на Тыкву, тот подтянулся, и Самбиев вспомнил, что он вождь на этой территории. Галопом ринулся в казарму, взял скудные личные вещи: блокнот с письмами, станок бритвенный, зубную щетку, и будто уходит навсегда, не прощаясь – выбежал.

– Самбиев! – взмолился Тыква, – назначь вместо себя главного.

Арзо ничего слышать не хотел, лишь бы уехать.

– Я прошу тебя! – взмолился Тыква. – Бардак будет.

«Вождь» остановился, одумался.

– Ты, Семен, вместо меня! Понял?

– Есть, – выпятил тощую грудь.

– Ха-ха-ха, – захохотал шофер, прыснула смехом и отвернулась, закрыв лицо, Смирнова.

Не обращая на это внимания, как в спасательную шлюпку, кинулся в салон Самбиев.

Долго ехали молча, и только миновав густой лес и выйдя на светлый простор, чуточку обернувшись к сзади сидящему Самбиеву девушка сказала:

– Если бы вы застали здесь врачей, то я с вами контактировать не посмела бы.

– Каких врачей? – удивился Арзо.

– Да брехня это все, – махнул рукой шофер, и больше до конторы ни слова не обронили.

На той же машине, только с председателем Кузьивановым вместо Смирновой, поехали в милицию.

Внутреннее убранство здания, как и фасад, в сдержанных тонах, по-милицейски мрачно. Оставив Самбиева в пустой приемной, председатель и участковый вошли в кабинет начальника местной милиции.

– Да надоели мне эти психи! Когда они сдохнут наконец? – четко поставленный командный голос слышит Самбиев. – Что у вас специалистов нет? Ну и что, что вольноосужденный?

Потом непонятно бубнят посетители.

– Значит, врачей не застал? – еще громче голос, шаги, рывком открывается дверь, вываливается не схожий на местных высокий, крепкий, с мужественными чертами лица капитан. Увидев Самбиева, он явно изменился в лице: подобрел, задумался.

– Ты застал врачей из Москвы? – вопрос к Самбиеву. – Как его туда сунули? – оборачивается к участковому.

– Кто-то «сжалился», ведь там не знают, что здесь творят, – рапортует участковый.

– Где его дело? – уже в другом тоне говорит капитан, он вернулся в кабинет, следом участковый и председатель, и в еще не прикрытую дверь, – хоть этого огородить надо.

– А куда я его дену? – голос участкового, и дверь захлопнули.

Минут через пять первым выходит председатель, участковый еще в кабинете, и Самбиев вновь слышит голос капитана:

– Только на две недели, до Нового года. И только в Столбищах. Сюда, в контору, ни шагу. Понял? Потом обратно… Врачи только летом будут, там посмотрим. – С этими словами два милиционера вышли в приемную, и тут капитан огорошил Самбиева: – Ты этого козла убил? Вождя!… Ха-ха-ха! Задушил?

Самбиев склонил голову, молчал.

– Да не, он сам подох, – вступился участковый.

– И остальных бы так же, – выдохнул капитан, и председателю вдогонку. – Ты мне мясо и картошку к празднику завези, все кончилось.

– Замотался, сделаю, – уже с улицы кричал Кузьиванов.

Обратно ехали без участкового.

– Арзо, – сказал председатель, – я это делаю по просьбе Ансара. Он рекомендовал. Так что не подведи меня, я за тебя поручился… Кстати, от Нины привет, она мне двоюродная сестра.

На эту ночь разместили Самбиева в гостинице колхоза. До ужина он долго мылся в душе, потом оделся во все новое – рабочую одежду, вплоть до сапог.

Наутро в кабинете главного экономиста выяснилось, что Света – выпускница Ярославского филиала Тимирязевской академии, поэтому они быстро нашли тему для разговора, долго пили чай и только к одиннадцати часам приступили к работе.

Самбиев поражен: учет запущен, произволен и не стыкуется по многим статьям, анализ только годовой и тот по трем показателям, без калькуляции себестоимости, без расшифровки по отраслям и видам продукции. Словом, колхоз был дотационный и жил припеваючи. Ныне картина иная: дотации целевые, только на капстроительство, самоокупаемости нет и при таком подходе быть не может.

На обед приехала Нина. Прямо в кабинете ели чеченские жижиг-галнаш, распространяя по конторе пряный запах чеснока и жирного бульона.

А вечером Самбиева и всю отобранную документацию уазиком доставили в Столбище. В селе много нежилых домов, однако для присмотра и обихода его поместили к двум бабулям.

Бабушки оказались хлебосольными, в такой же степени и болтливыми. Арзо поставил на стол две бутылки водки, подарок Нины. После