Соблазни меня в сумерках - Лиза Клейпас

— Привет, сестренка, — ласково сказал он, подойдя к ней. — Где остальные?

Поппи изобразила слабую улыбку:

— Кэм отлучился по делам, Амелия и Беатрикс в парке, прогуливаются с Раем. — Она подвинулась, освобождая ему место на диване. — Как поживаешь, Лео?

— Неважно. Как ты?

— Лучше некуда, — храбро ответила она.

— Ну да, я вижу. — Он сел и притянул ее к себе, поглаживая по спине. — Чертов ублюдок. Может, мне убить его?

Она шмыгнула носом.

— Нет. Майкл не виноват. Он искренне хотел жениться на мне. У него были честные намерения.

Он поцеловал ее в макушку.

— Никогда не доверяй мужским намерениям, чтобы не пришлось разочаровываться.

Поппи даже не улыбнулась его шутке. Слегка отстранившись, она посмотрела на него.

— Я хочу уехать домой, Лео, — жалобно сказала она.

— Конечно, дорогая. Но не сейчас.

Она удивленно моргнула:

— Почему?

— Да, почему? — ядовито поинтересовалась Кэтрин Маркс, войдя в комнату и опустившись в ближайшее кресло.

Лео бросил на нее хмурый взгляд, прежде чем снова переключить внимание на Поппи.

— Из-за сплетен, — сообщил он. — Вчера вечером я был на приеме у испанского посла. Не могу сосчитать, сколько раз меня спросили о тебе и Бейнинге. Кажется, все думают, что ты влюблена в него по уши и что он отверг тебя, потому что его отец считает, будто ты недостаточно хороша для его сына.

— Это правда.

— Поппи, это Лондон. Здесь правда может стать причиной многих неприятностей. Только начни говорить правду, и не оберешься хлопот.

На ее губах появилась искренняя улыбка.

— Ты пытаешься дать мне совет, Лео?

— Да, хотя я всегда советовал тебе не обращать внимания на мои советы. Но на этот раз тебе лучше последовать ему. На следующей неделе лорд и леди Норбери дают бал, последнее значимое событие сезона…

— Мы только что написали записку, где приносим свои сожаления, — сообщила ему Кэтрин. — Поппи не хочет идти.

Лео бросил на нее острый взгляд:

— Записку уже отправили?

— Нет, но… — забормотала Кэтрин.

— В таком случае порвите ее. Это приказ. — Он не без удовлетворения отметил, что ее хрупкая фигурка напряглась.

— Но, Лео, — запротестовала Поппи. — Я не хочу идти на бал. Все будут наблюдать за мной…

— Конечно, будут, — сказал Лео. — Как стая шакалов. Вот почему тебе нужно пойти на бал. Если ты не пойдешь, то станешь предметом сплетен и безжалостных насмешек вплоть до следующего сезона.

— Мне все равно, — сказала Поппи. — Я больше никогда не приеду на сезон.

— Ты можешь передумать. И я хочу, чтобы у тебя был выбор. Вот почему ты пойдешь на бал, Поппи. Ты наденешь свое самое красивое платье, заплетешь в волосы голубые ленты и покажешь им всем, что тебе плевать на Майкла Бейнинга. Ты придешь туда с высоко поднятой головой и будешь танцевать и смеяться.

— Лео, — простонала Поппи. — Я не уверена, что смогу.

— Конечно, сможешь. Этого требует твоя гордость.

— У меня нет причин для гордости.

— У меня тоже, — сказал он. — Но это не мешает мне гордиться собой. — Он перевел взгляд с недовольного лица Поппи на непроницаемое лицо Кэтрин. — Проклятие, скажите ей, что я прав, — велел он. — Она должна пойти.

Кэтрин медлила, колеблясь. Ей не хотелось признавать, что Лео прав. Появление уверенной улыбающейся Поппи на балу заставит замолчать болтливые языки в лондонских гостиных. Но все ее инстинкты требовали, чтобы Поппи как можно скорее оказалась в безопасности Гемпшира. Пока она находится в Лондоне, она остается в пределах досягаемости Гарри Ратледжа.

С другой стороны… Гарри никогда не посещал подобные суаре, где рыскают отчаявшиеся мамаши с непристроенными дочерьми, готовые вцепиться в каждого доступного холостяка. Вряд ли он снизойдет до посещения бала у Норбери, особенно если учесть, что его появление превратит событие в настоящий цирк.

— Сделайте одолжение, следите за своим языком, — сказала Кэтрин. — Пожалуй, вы правы, хотя это будет трудно для Поппи. А если она потеряет самообладание на балу и даст волю слезам, это даст сплетням новую пищу.

— Я не заплачу, — устало сказала Поппи. — У меня такое ощущение, будто я наплакалась на всю жизнь.

— Умница, — мягко сказал Лео и, бросив взгляд на обеспокоенное лицо Кэтрин, улыбнулся. — Кажется, мы наконец-то согласились в чем-то, Маркс. Но не тревожьтесь — уверен, этого больше не случится.

Бал должен был состояться в Белгрейвии, фешенебельном районе в центре Лондона. После шума и грохота окрестных улиц, забитых людьми и транспортом, Белгрейв-сквер казалась оазисом тишины и покоя. Здесь располагались иностранные посольства и монументальные дворцы, с лакеями в напудренных париках и представительными дворецкими, здесь сновали кареты с томными дамами и их крохотными раскормленными собачками.

Окружающие районы Лондона представляли мало интереса для тех, кто был достаточно удачлив, чтобы жить в Белгрейвии. Разговоры в основном велись о местных делах: кто снял дом по соседству, какая из ближайших улиц нуждается в ремонте и какие события намечаются в соседней резиденции.

К огорчению Поппи, Кэм и Амелия поддержали Лео. Если Поппи хочет положить конец сплетням, связанным с Майклом Бейнингом, она должна появиться в обществе, гордая и беззаботная.

— У людей долгая память на такие вещи, — сардонически заметил Кэм. — Хотя Бог знает, почему они придают такое значение подобным пустякам. Но такова жизнь.

— Только один вечер, — участливо сказала Амелия. — Как по-твоему, ты выдержишь, дорогая?

— Да, если вы будете там, — отозвалась Поппи без всякого энтузиазма.

Однако когда она оказалась у подножия ступенек, ведущих к увенчанному портиком парадному входу, ее охватили сожаление и дурные предчувствия. Бокал вина, который она выпила для храбрости, жег желудок, а корсет казался слишком туго зашнурованным.

На ней было платье из белого атласа и бледно-голубой кисеи. Талию перехватывал атласный пояс, глубокое декольте было отделано голубой оборкой. Уложив ее волосы в прическу из поднятых вверх локонов, Амелия продела через них голубую ленту.

Лео, как и обещал, явился, чтобы сопровождать семью на бал. Предложив Поппи руку, он повел ее вверх по ступенькам, остальные двинулись следом. Войдя внутрь, они оказались в разгоряченной атмосфере, наполненной благоуханием цветов, звуками музыки и гулом сотен голосов. Двери были сняты с петель, чтобы гости могли беспрепятственно перемещаться между бальным залом, буфетом и комнатами для игр в карты.