союз нужен всем правителям – монголы через несколько лун придут с войной и надо обговорить наши совместные действия»: закончил говорить посол. Манат, от имени хана кыргызов, сказал, что согласен на союз и может выставить три десятка тысяч воинов. Встала Молге и все стихли. «Я могу выставить пять десятков хорошо вооружённых воинов, а сколько пришлёт уважаемый хорезмшах Ала ит-Дин?»: спросила она. Хорезмиец ответил, что встречать монголов придётся не на их землях, поэтому и пришлём четыре десятка тысяч воинов, закалённых в войне с персами, но продовольствие должно быть хозяев земли. Молге сказала: «Я рада, что особых разногласий не предвидится, но шах Ала ит-Дин пусть добавит в резерв общего войска еще два десятка тысяч воинов. Мы должны застраховаться от непредвиденной опасности. Будет лучше, если мы вынудим монголов принять одно, решающее, сражение». Хорезмиец заверил всех, что резерв будет выставлен. Молге сказала: «Пусть наши советники и стратеги договорятся о всех деталях, и подготовят текст договора союза – во время пира, в честь гостей, и подпишем его». Слуги начали вносить угощения, напитки для присутствующих – той продолжался до глубокой ночи. Танцевали, пели девушки и особенно выделялась, красотой и грациозностью, Чжень. Её просили ещё и ещё танцевать – глаза с косинкой приковывали взгляды всех мужчин и Молге испытала сильную зависть к успеху служанки-казначея. Для любой красивой женщины утратить внимание поклонников – может стать трагедией, даже несмотря на её высокое положение. Красивая правительница становится неприкасаемым божеством и это сильно тяготит её. Мужчина в праве просить благосклонности у женщин, а они должны соблюдать свою честь, но никто не станет ухаживать за женским божеством – только время терять. Уже второй раз Молге испытала сильнейшую ревность к Чжень, но показать свой талант певицы и танцовщицы она не могла. Улучшив момент, Молге притянула её к себе за руку и улыбаясь, злобно прошептала: «Уймись, змея красная, не забывайся, а то полетишь с крепостной стены и сегодня же ночью ляжешь с Сиюком…». Чжень притворилась уставшей и присев к Сиюку, облокотилась на него, соблюдая грань приличия. Сиюк очень обрадовался такой непосредственности красавицы – он и мечтать не мог о её внимании к себе. Как же наивен мужчина, принимая игру за реальность, но даже если ему станет ясно, что им играют, это не изменит ровным счётом ничего и он будет рад дальше обманываться. Выпив вина, Чжень предложила Сиюку проводить её к ней в комнату, по причине головокружения. Многие обратили внимание на их, о много говорящем, уходе. Вдруг скука зашла к веселящемся гостям, и присела у стола. Чжень ушла, как солнце садится за горизонт, а луна ни за что не согреет своим холодным присутствием. Гости стали расходиться, прощаясь с правительницей… Чжень повалилась на диван и потребовала тихим вкрадчивым голосом: «Раздень меня, дикий конь – я сильно устала и никаких сил нет шевелиться – ты ведь сможешь это сделать. А?». У Сиюка забилось громко сердце и он снял красные сапожки со смуглых ножек, обёрнутых в шёлк, расстегнул цветной шёлковый халат, а под ним… ничего… Их сотряс продолжительный восторг любви невероятной силы… «Сиюк стал моей собственностью на всю жизнь и исполнит любой мой каприз»: подумала Чжень, засыпая с улыбкой на губках. Молге не могла заснуть до утра – быть целомудренной правительницей было её неоспоримой обязанностью. Подходящего, по знатности воина в её окружении не было, и она могла буквально всё себе позволить, но только не близкую связь с не родовитым воином. Слух о такой связи распространился бы со скоростью степного пожара, раздуваемого ветром – чистая репутация её чести была бы навсегда утраченной. Ходили рассказы, что кочует в песках, разорённый хорезмийцами, молодой хан кипчаков Селим. Платит он дань хорезмшаху каракулевыми шкурками и иногда занимается разбойными нападениями на соседей, но купцов не трогает и даже их охраняет. Этой весной он должен приехать, на межродовой базар на реке Талас, у Тараза, со своим товаром. Посетить базар собиралась и Молге…
Весенний и осенние базары кочевников представляли собой удивительное зрелище. На них съезжались продавцы и покупатели ото всех родов и городов на несколько конных переходов: пригоняли скот, рабов, свозили самый разнообразный товар народных умельцев, заключались сделки и помолвки молодых. Базары были событием на огромных просторах степи и гор – они на долго оставались в словах и песнях акынов. Была возможность показать своё богатство, продемонстрировать гордыню и силу борцам на поясах – победители становились народными героями на долгие годы в перёд. Молге прибыла на базар верхом на Карагёзе в богато украшенной одежде, с саблей Мунака на боку. Три десятка воинов охраняли её сон в шатре на колёсах, когда она отдыхала. Брадобрей и Чжень сопровождали её, упреждая желания хозяйки. Тысячи людей с раннего утра заполнили собой огромное поле, примыкающее к реке. Брадобрею, вечером еще, сказала: «Разузнай всё о молодом хане Селиме – мне нужен его каракуль, сторгуйся о покупке тридцати десятков персидских коней, сбруи из Ургенча». Молге, в сопровождении трёх воинов и Брадобрея, верхом на Карагёзе объезжала ряды торговцев и приценивалась к товарам, отдавая указания Брадобрею. «Повелительница, вон в полосатом халате, сидит на серебристом коне хан Селим рядом со своим товаром»: тихо произнёс Брадобрей. Молге остановилась возле разложенного товара – шкурки ягнят были нескольких цветов. Особо они не нужны были, но её больше интересовал Селим, который о чём-то разговаривал со слугой, глядя на Молге. Их взгляды встретились… Молге смутилась и, отдав указание Брадобрею о покупке шкурок, поспешила, пришпорив коня, с беспечным видом дальше. Она была вне себя от злости: «Так бесцеремонно меня разглядывал… волк песков… ладно-ладно… хорошо… ещё посчитаюсь с ним». Брадобрей ей что-то говорил, но она его не слышала и потеряла интерес ко всему вокруг. Руки у неё слегка тряслись, а глаза говорили, что, мысленно, она была где-то далеко… «Чжень, кальян и сладости – я устала… что хорошего на этом базаре… столько разговоров… чепуха какая-то… люди…люди… нет – в Кулане лучше»: проговорила раздражённо скороговоркой Молге. «Госпожа, тебя разыскивал купец Лю с важными новостями. Он сказал, что с темнотой придёт к нам»: сказала Чжень. «Надоели все – пусть напишет на пергаменте и отдаст Брадобрею, а ты будешь со мной – расскажешь кое-что»: ответила усталым голосом Молге и легла на подушки. Чжень переодела её в тонкий шёлковый халатик и принялась массировать маленькие смуглые ступни. «Что с ней случилось – утром была веселая, бодрая…»: думала про себя Чжень. Принесли
