Новая зона. Время туманов - Сергей Недоруб

— Между прочим, он прав, — задумчиво буркнул Лазарев, продолжая что-то настраивать на своем «саквояже». — Вы, Семен, как я заметил, очень предвзято к людям относитесь, что не есть хорошо.

— Вы меня еще морали поучите, — предложил Шелихов, на что Игорь только вздохнул.

— Вроде все, — сказал он, упаковывая приборы обратно в рюкзак. — Теперь придется идти особенно осторожно… Город рядом.

— Так вроде мы уже в пределах Московской Зоны. — Ткаченко осмотрелся, на всякий случай удобнее перехватил автомат. — Пока все было спокойно.

— Здесь, скажем так, не было высокой концентрации людей, — ученый кашлянул, — просто… м… аномальная активность пока непонятным для нас образом коррелирует с самим Городом, и чем больше проживало людей на единицу площади, тем в среднем выше вероятность появления аномального очага. По одной из версий…

— Тихо! — Шелихов поднял руку, ученый непонимающе моргнул и попытался что-то сказать, но Ткаченко слегка толкнул его в бок, одновременно приложив палец к губам.

— Что там? — спросил капитан едва слышным шепотом.

— Наверно, люди, — так же тихо ответил Семен. — По сторонам, быстро!

Ткаченко упрашивать не пришлось — капитан, прихватив в охапку замешкавшегося Лазарева, быстро и совершенно бесшумно исчез в придорожном ивняке, и лишь спустя пару секунд Семен расслышал тихий хруст веточки и различимый щелчок затвора. Сталкер, в свою очередь, спрятался за поваленным деревом, устроившись между переломанных веток так, чтобы быть незаметным со стороны дорожки. Похоже, инстинкты, отточенные еще в Зоне, не пришлось восстанавливать — Семен буквально самым краем слуха различил и разговор, и звук шагов.

Встреча с людьми в Зоне, особенно теми людьми, которых не знаешь, — это почти всегда очень и очень плохо. Непонятно, кто может выйти навстречу. Если это обычный бродяга вроде тебя самого, то возможен и мирный исход. Возможен, но далеко не обязателен. Существо, похожее внешне на человека как две капли воды, человеком может и не оказаться. Сталкер, известный как честный товарищ, при встрече один на один при гарантированном отсутствии свидетелей может оказаться очень даже нечестным подонком со всеми вытекающими отсюда последствиями. Человек в Зоне — всегда большой риск. Да и встречный бродяга тоже ведь, если подумать, рискует, так как попросту не знает, чего от тебя можно ожидать, посему Шелихову трудно было осуждать сталкеров, что встречали своих коллег по несчастью не добрым словом, а внимательным прищуром сквозь прицел автомата. Что уж поделать, если люди зачастую куда опаснее мутантов будут…

Те, кто шел по лесной дорожке, видимо, придерживались тех же взглядов на жизнь и место в ней человека, что и сам Шелихов. По крайней мере и звуки шагов, и голоса слышны уже не были, и Семен решил, что идущие навстречу так же хорошо засекли и их разговор. Э-эх… что бы ни говорили, но все-таки подрастерял бывший сталкер сноровку. Трепаться в голос, шагая по Зоне, и это после того, как «на огонек» заглянул мутант, потом едва не вляпались в аномалию и, ничем не наученные, начали громко обсуждать увиденное. Наука-то ладно, фиг с ним, им от природы много говорить положено, но Серый пусть бывший, но все ж таки сталкер… М-да. Помнится, проводник один, странный товарищ по кличке Грустный, как-то раз одному научнику очень больно по голове дал на каком-то особенно гнилом маршруте, причем научнику не простому, а импортному, над которыми очень тряслись и крайне редко в экспедиции отпускали. Ученый тот, англичанин, не с первого раза понял приказ соблюдать тишину, переспросил, снова не понял, а когда дошло, возмутился — с чего это, мол, ни мутантов, ни аномалий, спокойно все, а этот все рукой машет и непотребными словами на англичанина говорит. Ну а сталкер, не меняя своего грустно-задумчивого выражения, за которое, кстати, и имя получил, развернулся и отвесил иностранцу трехкилограммового леща. От такой рыбины бедняга молчал до самого пропускника, после чего попытался сделать скандал, желательно международный — и свидетели были, и пол-лица синевой залило — ладонь у Грустного была тяжелая. Коллеги, тоже британцы, стремления соотечественника не поддержали, мало того, популярно объяснили, что водится в подвалах давно заброшенного поселка, как выглядит и почему выходит на человеческий голос. Потом просто показали фото того, что после встречи с той подвальной нечистью от человека остается, причем на той же тропинке, по которой Грустный их группу вел. Англичанин на фото посмотрел и лицом сильно побледнел. Скандалить иностранец передумал, извинился и подарил сталкеру бутыль настоящего «Наполеона» сверх обычного гонорара. За спасение шкуры, так сказать.

«Придурок, — мысленно „похвалил“ себя Шелихов. — Идиотина».

Одна за другой текли минуты, и в лесной тишине Семен больше не мог различить никаких подозрительных звуков. Возможно, те, кто шел навстречу, свернули на другую тропу от греха подальше или вовсе повернули назад, но Шелихов отбросил такой вариант. Справа, буквально в тридцати метрах, текла мертвая речка, высушившая на своих берегах все деревья, с другой стороны темнел густой лесок из молодых, часто растущих елочек, и там пройти так, чтоб не хрустнуть ветками, было слишком сложно, так что не пошли они в обход. И назад тоже не пошли — хоть и дурная примета, однако и правда случаются разные гадости с теми, кто в Зоне по своим следам ходит. Значит, затаились. Или очень грамотно крадутся. А если так, то все может оказаться плохо.

Сдавленный, хриплый говорок прозвучал уже совсем недалеко, кто-то кашлянул, сказал что-то заплетающимся языком, и снова послышался звук шагов нескольких человек. «Пьяные, сволочи, — с каким-то облегчением подумал Шелихов, — вот дурачье… в Зоне нажираться». Семен махнул рукой, мол, не высовывайтесь, авось мимо пронесет местных алкоголиков, ну их. Удивительно, как они еще в таком состоянии выжить умудрились.

Через несколько секунд Шелихов увидел первого. И понял, что ошибался.

Пьяным этот человек не был… да и человеком он, по большому счету, уже не являлся примерно недели две. Да, он пошатывался, еле волочил ноги, надолго замирал, роняя голову на грудь, и действительно по-пьяному водил руками словно в поисках опоры. Но даже издалека было хорошо видно серое облачко мух, кружащихся вокруг фиолетово-черной головы. За ним показались еще трое, причем у одного из них давность превращения была уже приличной — частично высохший, угловатый, он двигался рывками, переставляя негнущиеся ноги. Остальные издалека выглядели нормальными живыми людьми, но Шелихов по особенной походке и застывшим, словно замороженным движениям рук понял — такие же зомби, просто недавние.

Нехорошее, мерзлое чувство знакомо расползлось по груди, шевельнулись волосы на затылке, онемели ноги, и Шелихов, сглотнув, закрыл глаза, стараясь успокоить бешено колотящееся сердце. Зомби… да, он всегда не то чтобы сильно боялся их, но испытывал смешанные чувства гадливости, отвращения и даже жалости. Да, было страшно, конечно, но страшно было стать такой же бродячей мерзостью. Некоторые сталкеры стреляли в кадавров, хотя толку от этого было не особенно много — бывший труп, как правило, отказывался умирать во второй раз и продолжал топать по Зоне, словно не заметив цепочек сквозных дыр в груди, из которых и кровь-то не шла. Семен их никогда не стрелял, а, завидев, просто отходил в сторону или, затаившись, ждал, пока пройдут мимо, если не хотелось менять намеченный маршрут. Из всех известных тварей Зоны эти, пожалуй, были хоть и жуткими, но не особо опасными, почти безвредными. Правила с ними простые — на пути не стоять, не подходить и, уж конечно, не трогать. Даже если не нападет, то или заразу на себе таскает, или ядовит насквозь — жрут ведь все, начиная от тряпок и заканчивая аномальными образованиями. Пугаться их особо не стоило — в Зоне, как и на Большой земле, страшиться следовало живых, а не мертвых. Семен и не боялся. Раньше.