Свои, родные, наши! - Елена Арсеньева

– Да, – кивнула Кира, и в ее глазах, которые только что смотрели насмешливо и враждебно, вдруг появилась растерянность. – Егор… мне что-то вдруг так страшно стало!

Егор не мог признаться, но ему тоже вдруг стало не по себе.

В таких операциях он участвовал не раз, но впервые вдруг пришло ощущение: он делает что-то не так, не стоило бы…

Но поздно. Поздно отступать!

– Кирочка, – сказал он ласково, – ничего не бойся. Мы здесь. Я рядом. Все будет хорошо.

Раздался звонок в дверь.

Кира вздрогнула.

– Так, пора, – шепнул Егор. – Удачи.

Кира, поправив волосы и платье – красное, самое нарядное! – пошла открывать.

Егор помчался вверх по лестнице, вбежал в мансарду, взял наушники…

Он слышал смех Киры – какой-то ненатуральный, слишком уж веселый, – и беспокоился, не заметит ли этой ненатуральности Эндрю. Ну что же, надо надеяться, он примет это за обычное волнение девушки, которая встречает парня, который ей нравится.

Кира тоже на это надеялась, потому что чувствовала неестественность каждого своего слова, каждого движения.

– Вау! – смешно воскликнул Эндрю, входя в гостиную и оглядываясь.

– А что? – насторожилась Кира.

– А то, – Эндрю осторожно обнял ее за талию, – что я давно об этом мечтал!

– Ты знаешь, – забормотала она, упираясь ладонями в его грудь, – ты располагайся, а я… а у меня утка!

В самом деле, в духовке «доходила» утка с яблоками, аромат которой разносился по всему дому.

Эндрю покорно вздохнул и начал открывать шампанское.

Микрофоны улавливали малейшие шумы, и в мансарде был слышен шелест фольги, потом легкий хлопот, когда Эндрю вытащил пробку, потом бульканье – вот он налил шампанское в один бокал… почему-то только в один, затем что-то звякнуло, словно о краешек бокала чем-то постучали, и Егор как бы увидел в руках Эндрю пузырек, из которого он сыпал в вино Киры белый порошок, осторожно постукивая пузырьком по краю бокала, чтобы не высыпалось лишнего: иначе порошок не растворится в шампанском, останется белый налет, да и вкус изменится.

Из кухни доносился звон посуды, тяжелое дыхание Киры, которая доставала из духовки противень с уткой, и Егору очень хотелось предупредить ее, предостеречь, шепнуть на ухо: будь осторожна! Оставалось надеяться, что она не забыла всех его наставлений.

Кира их и в самом деле не забыла. Поэтому, когда Эндрю подал ей шампанское, она сразу обратила внимание: ей он налил заранее, а себе – при ней, – и насторожилась. Однако Эндрю настаивал, что им нужно непременно выпить на брудершафт.

Кира запаниковала: пить на брудершафт – значит целоваться. Ну уж нет! И когда они сцепились руками и Эндрю поднес к губам свой бокал, Кира выронила свой.

– Я такая неловкая! – причитала она. Знал бы Эндрю, сколько ловкости стоила ей эта неловкость! А когда Кира увидела, каким странным взглядом смотрит он на осколки и лужу шампанского на полу, она окончательно поверила, что Егор предупреждал ее не напрасно.

Ее затрясло так, что Эндрю это заметил:

– Посуда бьется на счастье. Что ты так дрожишь?

Привлек Киру к себе, потянулся поцеловать, но она напряглась, не давалась.

– Что с тобой? – удивился Эндрю. – Первый раз, что ли?

Кира закивала, не вполне понимая, о чем он спрашивает:

– Да… Утка! Там утка!

И кинулась на кухню, как за спасением, чувствуя, что не может больше выдерживать эту игру, мечтая, чтобы все кончилось, все уже кончилось, вся эта игра в шпионов! Егор говорил, что следует дать возможность Эндрю остаться одному на десять-пятнадцать минут. Ну так нужно предоставить ему такую возможность как можно скорей, потому что у Киры нет больше сил, она не годится на такое!

– Она боится, – сочувственно сказал Петр Петрович в мансарде.

Егор угрюмо кивнул. Он это давно понял, и он тоже хотел, чтобы все скорей кончилось.

Может быть, пока Кира на кухне, Эндрю бросится в кабинет?..

Но нет, в кабинете тихо. Кажется, не рискнул.

Тем временем Кира украдкой выглянула из кухни и увидела, что Эндрю задумчиво стоит посреди гостиной. Ну иди же, иди в кабинет! Не решается. Боится, что она выйдет, увидит, что его нет, отправится искать…

Что же такое придумать, чтобы Эндрю был твердо уверен: минимум десять минут спокойных поисков ему обеспечены?

Нашла!

Кира схватила противень с уткой и швырнула его на пол, постаравшись сделать это так, чтобы жирные брызги попали ей на платье. И отчаянно вскрикнула:

– Утка!

Эндрю понял: случилось что-то неладное.

– Кира, что такое?

Заглянул на кухню, увидел куски мяса на полу – вперемешку с раздавленными яблоками и растекшимся по всей кухне подливом…

И пристально вгляделся в лицо Киры.

Девушка бессвязно бормотала, отводя глаза:

– Я так старалась…

– Я не могу слышать, как дрожит ее голос! – пробормотал Егор наверху.

– А Джеймсу, похоже, нравится! – усмехнулся подполковник – и добавил успокаивающе: – Да не волнуйся, Егор. Все по плану.

– Да не волнуйся, Кира, – донесся снизу голос Эндрю. – У меня будет шанс побывать у тебя в гостях еще раз.

«Ишь, чего захотел!» – мрачно подумал Егор.

«Не дай бог!» – в ужасе подумала Кира. Тут же перепугалась, что Эндрю поймет, о чем она думает, – и разулыбалась так сладко, что самой противно стало:

– Ой, я сейчас приду… я только переоденусь…

«А в это время ты зайди, пожалуйста, в кабинет!» – взмолилась она мысленно, взбегая по лестнице на второй этаж и боясь оглянуться на Эндрю, однако чувствуя, как он провожает его взглядом.

В наушниках Егора простучали Кирины каблучки.

– Похоже, началось, – сказал он напряженно.

– Да, – отозвался Петр Петрович, вслушиваясь. – Похоже, Джеймс идет по коридору… подходит к кабинету…

Подполковник ошибался. Эндрю Джеймс шел не по коридору. Он осторожно, стараясь, чтобы не скрипнули ступеньки, поднимался по лестнице. Разумеется, он не думал о том, чтобы его шаги не могли поймать звукоуловители, ибо ни о чем подобном не подозревал. Он был озабочен только тем, чтобы его шаги не расслышала Кира.

Ее испуг, застенчивость, неловкость распалили Эндрю сильнее, чем самое утонченное кокетство. Прожженные шлюшки вроде Кэтрин его совершенно не интересовали. Однако невинность, девичья красота, неопытность, робость – это доводило его до исступления. Он был убежден, что Кира к нему не просто неравнодушна – что она влюблена в него. Не зря же она позвала его на этот невразумительный русский праздник – ну что за чушь: старый Новый год, так не бывает! – позвала только его. Она хотела остаться с ним наедине, однако потом оробела. И решила дать ему зеленый свет, уронив эту идиотскую утку. В том, что Кира проделала этот фокус нарочно, Эндрю ни на миг не усомнился. Она рассчитывает на его догадливость и смелость… ну что же, она не ошиблась!