Полоса препятствий - Елена Владимирова

— Вообще-то здесь здорово, — сказал Ник.

— А то! Завтра ещё кое-что увидите.

Он показал им окрестности, провёл через лес. Дальше расстилалась равнина. Невдалеке возвышался огромный холм.

— Видали? — сказал Максим. — Завтра пойдём туда, на гору.

Он похлопал себя по карманам.

— Вот засада! Мобильник я не взял, и часов нет. Кто скажет, который час?

Телефон оказался только у Саньки. Здесь он мог понадобиться только в качестве часов. Приём был никакой.

— Ладно, пошли обратно. А то у дяди Гриши и правда всё по-армейски. Поел — убрал, опоздал — гуляй.

Они не опоздали.

После обеда Ник пошёл с дядей Гришей к собакам. Санька двинулся было с ними. Он с удовольствием посмотрел бы, как дрессируют (учат — поправил его дядя Гриша) этих монстров, но дядя Гриша сказал, что собаки здесь недавно, посторонние им мешают и, вообще, мало ли что.

Ник жадно слушал, что-то спрашивал, и вскоре Санька, который интересовался исключительно из любопытства, а не по влечению души, как собачник Никитка, оказался в стороне.

Макс взялся перебирать в сараюшке рыболовные снасти и прочую лабуду. Санька заскучал. Не найдя себе дела, он решил присоединиться к Максиму.

— Макс, — заговорил он. — Он тебе и правда дядя, этот дядя Гриша?

— Да нет, он мне вообще не родственник.

— А откуда же вы знакомы?

Максим помолчал, будто раздумывая, говорить или нет. Потом ответил:

— Я у него жил, когда из дома сбегал. Давно ещё.

— Ты убегал из дома?

— Было дело, — признался Максим. — Думал, что насовсем. Поехал наугад, в первый попавшийся поезд сел. У меня денег хватило только до Синягино добраться. Вылез, сижу на станции, не знаю, куда податься. А тут дядя Гриша.

— Понятно, — сказал Санька.

Глубокой ночью Санька проснулся. Ник тихо посапывал рядом на узкой кровати — они расположились «валетом». Дядя Гриша с Максимом сидели в кухоньке и разговаривали. Похоже, они ещё не ложились.

— Родители как? — спрашивал дядя Гриша.

— Всё так же. Да я их и не вижу почти, — отвечал Максим.

— Не понимаю я! Н-не понимаю! — восклицал дядя Гриша, судя по интонации, успевший изрядно, но, однако же, не сверх меры, принять на грудь.

— Проехали, дядь Гриш. Не хочу я об этом.

— Ладно, ладно, не будем. А с работой что? Тяжело небось?

— Терпимо.

— Может, до следующей осени ко мне переедешь?

— Нет. Там я на своём месте. Мне нравится.

— На каком на своём? Что нравится? Мешки на горбу таскать? Ты на какие шиши живёшь вообще?

— На хлеб хватает.

— Но на масло уже нет…

— С детства масло терпеть не могу.

— В армии полюбишь.

— Может быть, всё скоро изменится.

— Дай-то Бог. Давай выпьем за это.

— Не. Мне хватит.

— А я выпью.

Они помолчали.

— Значит, в училище не раздумал, — утвердительно произнёс дядя Гриша.

— Не дождётесь, дядь Гриш! — в голосе Максима слышалась улыбка.

— Ну смотри.

— Я только думаю — примут ли.

— А чего ж не примут? В военное не только ж генеральских внуков берут.

— Да аттестат у меня…

— Плевать на аттестат. Ты готовься получше. А я уж чем могу… У меня там кое-какие связи остались. Думаю, всё получится.

— Спасибо.

— Не за что пока. Ты же знаешь, я всё для тебя сделаю.

— Не сомневаюсь.

— Вообще ты молодец. Хотя нынче от армии всё больше бегут. Оно, может, и правильно. Как думаешь, Макс?

— Не знаю. Все от чего-нибудь бегут…

Ого, подумал Санька. Невольно подслушанный разговор заставил его увидеть старшего друга в новом свете. Саньке до сих пор как-то не приходило в голову, что именно делает человека взрослым и уверенным. Как и большинство его сверстников, он вёл бесконечную войну со взрослыми, искренне полагая, что они незаконно присвоили право указывать, что ему, Саньке, делать и как поступать. И только сейчас до него дошло, что всякая власть над человеком заканчивается, едва он научится всерьёз распоряжаться своей судьбой. Так, как этому, кажется, научился Максим.

Санька повернулся на бок и тотчас уснул.

Максим разбудил их засветло, бодрый и весёлый.

«Он что, вообще не ложился?» — подумал Санька, вспомнив ночной разговор.

— Вставайте, вставайте, — торопил Максим.

— Опаздываем, что ли? — недовольно буркнул Санька, которому ужас как не хотелось вылезать из-под одеяла.

— Представь себе, опаздываем, — ответил Максим.

Ник встал молча, но глаз не разлеплял.

— Просыпайся, зомби! — засмеялся Максим. — Так и пойдёшь слепнем?

Он хлопнул его по спине. Удар получился ощутимым.

Они вышли, поеживаясь от холода.

— Мы идём на гору, — сказал Максим. — Чем быстрее будете двигаться, тем быстрее доберёмся. А заодно и согреемся.

— А что мы там будем делать? — спросил Санька.

— Рассвет встречать, — серьёзно проговорил Максим. — А вы как думали? Всё в лучших традициях.

Они замолчали. Ночь колыхалась вокруг бархатным покрывалом, настойчиво убаюкивая. Санька окончательно стряхнул с себя сон только на полдороге.

Втроём они молча шли по едва проторённой тропинке. Точнее, вчетвером: за ними увязался Шарик. Они направлялись к холму, но холма Санька в темноте не видел. Он лишь приблизительно представлял себе направление, вспоминая то, что видел днём. Ночью всё выглядело иначе, и потому Санька всецело полагался на Максима, уверенно шагавшего впереди.

Тот остановился и глубоко вздохнул.

— Может, пробежимся? — предложил он.

Они побежали. Шарик мчался рядом, высунув язык от возбуждения. Происходящее ему явно нравилось.

Максим не давал ребятам расслабиться. Он бежал впереди довольно быстро, но так, чтобы они не потерялись. Глаза уже привыкли к темноте, так что держать его в поле зрения не составляло труда.

Наконец они добрались до цели. Санька даже не понял сначала, что они уже взбираются на холм. Но потом склон стал круче, да и тропка совсем исчезла.

— Ну что, согрелись? — спросил Максим, переходя на шаг.

— Ага.

— Дальше пойдём не спеша. Слишком темно. Ещё ноги переломаете.