Ночь греха - Джулия Росс

Черные тени столпились вокруг лорда Джонатана, как обезьяны, хватая его за руки и за ноги. Сверкнула сталь. У него есть пистолеты. Почему он не пускает их в ход? Но его уже нет! Изящное размытое движение, и как-то ему удалось исчезнуть, а нож разрезал пустой воздух, и его куртка упала на землю без него.

Нападающие рассыпались, а лорд Джонатан в белесой дымке бил ногами, приплясывая и вращаясь в центре. Призрачный вихрь, распространяющий увечья. Но вот человек в тюрбане бросился ему за спину, его коричневое лицо застыло в усмешке, обе руки поднялись. Лорд Джонатан присел – белая рубашка простерлась над его спиной, образовав резкий красивый изгиб – словно он, балансируя на проволоке, свернулся в пружину. Синий тюрбан оказался прижатым к его плечу, усмешка превратилась в гримасу, и человек распростерся на земле.

Нападавшие рассеялись, потом перегруппировались и снова бросились в атаку. Никто не произносил ни слова. Слышались неясные хрюканья и удары, а у нее в ушах гремел шум речного потока.

Энн никогда в жизни ничего подобного не видела – такого искусства борьбы. Его руки резали, его пальцы были остры, как лезвия. Резкий поворот. Шаг. Удар. Мелькнувший изгиб руки, плеча и бедра, ясный и чистый, как бросок тигра. Красивый смертоносный танец. Люди падали в грязь, а из тумана с пронзительными криками появлялись новые.

Коляска откатилась назад и перевернулась в канаву. Чалая, внезапно освободившись, ускакала по дороге.

Какой-то человек повернулся, лицо у него словно расщеплено на две части белым оскалом зубов, в одной руке нож, в другой кусок цепи. Он бросает один конец своему товарищу, и они вместе мчатся к лорду Джонатану. А его уже нет! Они остановились, настороженные, как кошки, и тут гибкое белое лезвие, вынырнув из тумана, сражает их обоих.

Но все же он не сможет одолеть целую банду безжалостных головорезов, вооруженных ножами и цепями. Как бы ни было совершенно его боевое мастерство, эти люди могут убить его, и тогда они доберутся до нее.

Прижавшись к дереву, Энн молча бессвязно молилась. Ей хотелось спрятаться. Ей хотелось найти оружие, что угодно – сломанную ветку, палку, камень, – но ее ноги оказались в капкане густой жижи и мягкой травы, а он приказал ей не двигаться до тех пор, пока сам не придет за ней.

Разум у нее словно застыл, окаменев от ужаса. Мысли мчались врассыпную, как кролики.

Она обещана Артуру – дорогому, привлекательному Артуру, который покупает для нее дом в ее родной деревне. Она сошла с ума, она расстроена и напугана. И все же она будет стоять здесь, пока Дикий Лорд Джек не придет за ней, потому что он так велел. Так же как она доверилась ему в тот безумный момент отчетливого желания, которое он прекрасно понял и не осудил, не осудил…

О Боже! О Боже! Энн не понимала, что она чувствует, ведь она любит другого! Но эта слепая вера в лорда Джонатана заставила ее броситься в водоворот сильных чувств. Если бы она не была уверена, что такое невозможно, то решила бы, что влюбляется.

С внезапностью опустившегося театрального занавеса настала тишина, хотя вода по-прежнему грохотала. Туман окутал ее влажными перьями.

Энн напрягалась, пытаясь услышать шаги, шепот. О Боже! Ничего!

Она поднесла руки к голове и съежилась, сползая на корточки в мокрую траву. «Не двигайтесь, пока я вам не скажу!.. Я сочту за честь помочь вам узнать то, что вам нужно знать… Не стыдитесь того, что вы чувствуете, моя дорогая девочка… моя дорогая девочка… моя дорогая девочка…»

– Моя дорогая девочка, – раздался его голос прямо у нее над ухом. – Все в порядке, дайте мне руку и пойдемте.

Энн вцепилась в его руку и скользнула с ним в туман. Его хватка была теплой и уверенной. Они мчались через заросли ивняка и по прибрежной мокрой траве. Воды реки стремительно опережали их. Деревья нависали и исчезали, ветки хлестали ее по волосам, колючки рвали юбки. Легкие у нее пылали так, словно сейчас разорвутся, но его крепкая хватка заряжала ее храбростью, словно сила перетекала из его крови прямо в ее кровь.

Джек уводил ее вдоль реки прочь от опасности. Ей ничего не грозит, пока он держит ее за руку, пока его сильные пальцы охватывают ее ладонь.

Коровы – красно-белые тени – тяжело ступают в тумане, копыта чмокают по пропитанному водой лугу. Цапля выскочила из камышей и бросилась через реку, ища спасения.

Он сокрушил врагов – это так же неоспоримо, как то, что Давид убил Голиафа. «Вы всегда в безопасности, пока я рядом, вооружен я или нет». Вот Энн и бежит рядом с ним, летит, как птица, а голова у нее сладко кружится от необычайного ощущения свободы.

Она протиснулась следом за ним через разрыв в живой изгороди. Его спина и руки сильны, пальцы красивы, он остановился под навесом боярышника и повернулся к ней.

– Устали?

Сырой воздух жег ей горло, пока она пыталась отдышаться.

– Я не могу… Я не привыкла бегать. Я не поспеваю за вами.

Он привлек ее ближе, положив руку ей на предплечье, и вгляделся в ее лицо.

– Бояться вам нечего.

– Я не боюсь – пока я с вами!

Что-то изменилось почти незаметно в его глазах, но он улыбнулся.

– Вам нужно научиться дышать, – сказал он.

– Я дышу!

Джек высвободил одну руку и положил распластанную ладонь на основание ее шеи, его пальцы приятно холодили ее кожу. Ее дыхание трепещет под его рукой – так, словно груз задохнувшихся мыслей и чувств перекрыл поток воздуха. Его взгляд сосредоточен, он, поддразнивая, улыбается ей.

– Вы боретесь за каждый глоток воздуха, мисс Марш, и пыхтите, как такса. – Он погладил ее под подбородком. – Ваше дыхание все находится здесь, у вас в горле. – Он просунул пальцы ей в волосы, словно чтобы поддержать ее голову на своей ладони. – Расслабьтесь, закройте глаза и сделайте глубокий вздох.

Энн закрыла глаза. Каждый нерв дрожал от осознания его близости, его запаха, силы, которая, как молния, с треском вылетала из его пальцев.

– Пусть воздух течет, – говорил он. – Глубоко. Глубоко. Задержите дыхание так легко, как если бы вы удерживали мыльный пузырь. Потом освободите его так же осторожно, как если бы раскрыли руки. Один такой выдох снимет всю вашу усталость.

Кровь струится по жилам, горячая и густая, от этого кружится голова. Чувства пылают от прохладного, приятного прикосновения его пальцев. Мыльный пузырек. Она кажется самой себе такой хрупкой, бесплотной. Если он отведет свои пальцы, она упадет. Но ее дыхание все еще не успокоилось, быстрое и мелкое, душит ее.

– Я не могу, – сказала она, открывая глаза, зардевшись от смущения. – Моя шнуровка…

Его глаза затуманились, и он рассмеялся:

– А, ну конечно! Ваш проклятый корсет!

Энн пребывала в нерешительности, голова у нее все еще кружилась, и он прижал ее голову к своей груди.