Ничто не случайно - Ричард Бах

– Что-то у нас сегодня уйма самолетов, – сказала Дьюк.

Следом за Полом села Аэронка Чемпион, а в ее кабине сидел Джонни Колин. Он прилетел в своем самолете. Джонни подрулил поближе к нам и заглушил мотор. Он вышел из самолета, выпрямляясь во весь рост и заметно уменьшая его своими габаритами. На нем был неизменный зеленый берет, и он улыбался.

– Джонни! Чертовски рад тебя видеть.

Он вытащил из своего самолета ящик с инструментами.

– Привет. Пол говорит, что вовсю потрудился над твоим самолетом и порядочно его погнул. – Он разложил инструменты и присмотрелся к дожидающимся сварки стойкам. – Завтра рано утром я должен лететь в Маскетайн, забирать новый самолет. Привет, Стью.

– Привет, Джонни.

– Так что тут стряслось? Вот это колесо? – Он окинул взглядом сломанное крепление шасси и другую дожидающуюся его работу. – Ну, это немного.

Он тут же надел черные очки и запустил сварочный аппарат. Этот хлопок газа прозвучал очень обнадеживающе, и я перевел дух. Весь день, вот до этой самой секунды я был в напряжении и только теперь немного расслабился. Благодарение Богу за то, что на свете есть друзья.

В три минуты Джонни расправился с рычагом тормоза, пройдясь по нему сварочным стержнем и лезвием пламени. Затем он опустился на колени у тяжелого крепления шасси, и спустя пятнадцать минут оно снова было в полном порядке, готовое принять на себя вес самолета. Он поручил Полу отпилить лишние куски заготовок под стойки, в то время как Стью отправился в сумерках за едой.

К тому времени, как Стью вернулся, неся гамбургеры, горячий шоколад и полгаллона молока, с одной стойкой было покончено. Все мы быстро перекусили в неровном свете аварийной лампы.

Затем сварка с шипением ожила снова, черные очки опустились на глаза, и началась работа над второй стойкой.

– Знаешь, что он сказал, когда я появился у него в доме? – тихо спросил Пол. – Он только пришел с работы, у жены ужин стоял на плите. А он сгреб в охапку ящик с инструментами и говорит: «Утром вернусь. Тут один разбитый самолет надо починить». Как тебе это, а?

Раскаленная добела выправленная стойка была отложена в сторонку, в темноту. Осталось еще два дела, самых сложных. Здесь разорванный металл находился всего в паре дюймов от тканевой обшивки самолета, а обшивка, пропитанная краской, могла вспыхнуть, как теплый динамит.

– Возьми-ка ведро воды и ветошь, – сказал Джонни. – Сделай нам экран. А то мы слишком близко подобрались.

Из мокрой ветоши был выстроен экран, и я удерживал его на месте, пока горелка делала свое дело. Прищурив глаза, я наблюдал за тем, как касается металла слепящий жар огня, превращая его в яркую расплавленную лужицу, прокладывая шов вдоль того, что было разломом. Вода на тряпичной дамбе начала испаряться, и я снова был весь внимание.

Спустя порядочный кусок времени одна тяжелая работа была закончена, и осталась последняя, самая сложная. Это был тяжелый сквозной болт, окруженный пропитанной краской тканью и промасленной древесиной. В десяти дюймах над 6 тысячами градусов газовой горелки в старой деревянной раме покоился бак с горючим. В нем был 41 галлон авиационного бензина, – вполне достаточно, чтобы весь самолет взлетел в воздух на тысячу футов.

Джонни выключил горелку и долго изучал обстановку в свете лампы.

– Здесь надо быть поосторожнее, – сказал он. – Нам опять понадобится экран, много воды, и как только увидите огонь, кричите и все заливайте водой.

Мы с Джонни устроились под брюхом самолета, между передними шасси. Вся работа и весь огонь будут прямо над нами, скорчившимися на траве.

– Стью, – сказал я. – Заберись-ка в переднюю кабину и следи, не появится ли огонь где-нибудь под топливным баком. Возьми огнетушитель Стэна. Как только увидишь что-нибудь, ори во всю глотку и поливай из огнетушителя. Если будет похоже, что все вот-вот взорвется, поднимай крик и выматывайся отсюда к чертям. Самолет мы можем потерять, но себя-то надо пожалеть.

Было уже около полуночи, когда Джонни снова включил горелку и поднял ее над головой, рядом с моей мокрой дамбой. Сталь была толстая, и работа шла медленно. Меня тревожило, что жар может пройти сквозь металл и поджечь ткань уже за экраном.

– Пол, ты там посматривай, не появится ли дым или огонь.

Находящаяся совсем рядом горелка издавала мощный рев и изрыгала пламя, словно ракета на старте. Глядя прямо вверх, я видел сквозь узкую щель небольшое пространство под топливным баком. Если туда доберется огонь, тогда дело плохо. А в ярком сиянии и реве горелки трудно было что-либо увидеть.

Пламя то и дело выстреливало, разбрасывая вокруг себя и над нами белые искры. В том месте, где огонь касался самолета, все погружалось в дым. Здесь, под брюхом самолета, была наша маленькая частная преисподняя.

Внезапно над моей головой послышался резкий треск, и я услышал, как Стью что-то невнятно произнес.

– ПОЛ! – заорал я. – ЧТО ГОВОРИТ Стью? ТЫ ПОНЯЛ, ЧТО ОН СКАЗАЛ?

Вверху блеснул огонь. – СТОЙ, ДЖОННИ! ГОРИМ! – Я начал заталкивать мокрую тряпку в эту щель над своей головой. Тряпка зашипела в клубах пара.

– Стью! ЧТОБ ТЕБЯ! ГРОМЧЕ! У ТЕБЯ ТАМ ЧТО, ПОЖАР НАВЕРХУ?

– Уже все в порядке. – послышался слабый голос.

Расстояние, подумал я. Рев горелки. Я его не слышу. Не надо на него орать. Но мне не хватало терпения. Нас всех разорвет на кусочки, если он недостаточно громко прокричит, что начинается пожар.

– ТЫ ПРИСЛУШИВАЙСЯ К НЕМУ, ПОЛ, ЛАДНО? Я НЕ СЛЫШУ НИ СЛОВА ИЗ ТОГО, ЧТО ОН ГОВОРИТ!

Джонни с горелкой вернулся на свое место, и наверху снова начался треск и повалил дым.

– Это просто кипит смазка, – сказал он.

В нашей маленькой преисподней мы пережили еще три пожара и погасили их совсем рядом с топливным баком. Но никто из нас об этом не пожалел, когда в два часа ночи горелка погасла, и приведенное в порядок посадочное устройство тихо светилось в темноте.

– Пожалуй, все, – сказал Джонни. – Может, ты хочешь, чтобы я остался здесь и помог тебе все собрать?

– Нет. Дальше уже нет проблем. Ты спас нас, Джон. Теперь идем спать, ладно? Не хотел бы я пережить такое еще раз, парень.

По Джонни не было видно, что он устал, зато я был как выжатый лимон.

В 5.30 утра мы с Джонни поднялись и подошли к его покрытой росой Аэронке. Он запустил остывший двигатель и уложил инструменты на заднее сиденье.

– Спасибо, Джонни, – сказал я.

– Да. Ничего. Рад был помочь. Ты теперь поосторожнее с этим самолетом, ладно? – Он вытер ладонью росу с лобового стекла и забрался в кабину.

Я не знал, что еще сказать. Без него моя мечта была бы уничтожена уже дважды.

– Надеюсь, мы скоро снова полетаем вместе.