Однажды в Париже - Дмитрий Федотов

Лейтенант, понимая, что сейчас эти двое исчезнут и тогда все его предположения останутся непроверенными, в отчаянии заорал, перекрывая поднявшийся в партере шум:

— Именем короля и кардинала, немедленно остановитесь, Бийо!

Но сочинитель поступил прямо противоположно окрику. Оказавшись позади последнего ряда скамей, бывший столяр что есть сил припустил по проходу к дверям, крестьянин уверенно топал деревянными башмаками по пятам. Анри понял, что проиграл, но тут входная дверь распахнулась, и в зал шагнул огромный человек, разодетый в пух и прах и с дорогущей, шитой золотом перевязью, на которой волочилась по полу шпага, больше похожая на двуручный меч. Бедный Бийо не успел затормозить, с размаху врезался головой в могучий живот господина и… отлетел от него как мяч для игры в тригон. Крестьянин споткнулся об упавшего сочинителя и тоже не удержался на ногах.

Де Голль, все-таки прорвавшийся к выходу, замер в нерешительности, глядя на стремительно багровеющее лицо великана. «Пропал мэтр», — с некоторым злорадством подумал Анри и даже прислонился к стене, решив понаблюдать за развитием событий, а в случае чего — вмешаться никогда не поздно.

Роскошный господин, ставший похожим на вареного омара, с необычайным проворством сцапал обоих своих обидчиков: Бийо — за шиворот, а парня так и вовсе за колтун волос на макушке.

— Мер-рзавцы! — зарокотал великан. — Вы испортили мне костюм и ответите за это немедленно!..

— Мы… я… извиняюсь!.. — просипел Бийо, слабо трепыхаясь и делая какие-то пассы руками. Видимо, пытался изобразить свое сожаление, но выходило плохо.

— Тысяча чертей, месье! — гигант пригляделся к сочинителю внимательнее. — Уж не вы ли в прошлом месяце на приеме у мадемуазель де Ланкло посмели публично зачитать оскорбительные стишки насчет храбрости королевских мушкетеров?! Я даже припоминаю ваше имя — мэтр Адан?!..

— Клянусь, это была глупая шутка, господин Портос!.. — вякнул Бийо. Он тут же прикусил язык, поняв, что сделал глупость, но было поздно.

«Ого! Так вот он каков! — Де Голль заинтересованно уставился на знаменитого силача и рубаку. Он слышал рассказы о подвигах маркиза де Порто, которого друзья-мушкетеры окрестили Портосом, еще во время осады Ла-Рошели, однако познакомиться им так и не удалось. — Бедняга Бийо, не сносить теперь ему головы!..»

— Ах ты, жалкий бумагомарака! — взревел мушкетер. Он наконец отпустил молча брыкавшегося крестьянского парня и обеими руками ухватил несчастного сочинителя за грудки. — Ну, я тебя сейчас…

К сожалению, привести угрозу в исполнение Портос не успел. Освобожденный детинушка вместо того, чтобы счастливо улизнуть, вдруг бросился вперед и изо всех сил ударил разъяренного мушкетера под колени. Не ожидавший столь подлого приема Портос потерял равновесие и, чтобы не грохнуться навзничь, вынужден был отпустить Бийо и опереться о стену. Но «мэтру Адану» хватило и этих нескольких секунд замешательства. С проворством, какому бы позавидовали и дворовые коты, бывший столяр метнулся к дверям и был таков. Через мгновение в ранние парижские сумерки сиганул и крестьянин.

Анри же потерял те самые драгоценные секунды, решая непростую задачу: помочь благородному Портосу или сразу бежать за Бийо. А когда все же выскочил на улицу, услышал лишь удаляющийся в конце квартала топот.

Возвращаться в театр уже не имело смысла — спектакль и так почти закончился. Проклиная себя за нерасторопность, де Голль все-таки отправился по следам беглецов, справедливо рассудив, что далеко они вряд ли удрали. Пережитое приключение несомненно потребует от них отдыха и восстановления сил, а самое лучшее место для этого — трактир. Желательно, конечно, не на людной улице.

«Скорее всего, они направились в Галльский квартал, — пришла в голову Анри здравая мысль. — Там полно дешевых забегаловок, в которых по вечерам толчется много народу и легко затеряться».

Не мешкая, он свернул на улицу Трех Сестер мимо церкви Сент-Эсташ, вышел на Северную улицу и по ней быстро добрался до рынка, что занимал всю северную часть Галльского квартала.

Здесь де Голль снова призадумался. Заглядывать во все подряд заведения — уйдет много времени, гораздо больше, чем потребуется двум беглым провинциалам, чтобы утолить голод и жажду и благополучно улизнуть в свою комнатушку где-нибудь на улице Горшечников или в квартале Бакалейщиков. Ищи их потом свищи хоть до второго пришествия! Требовалось срочно придумать некий план поисков, но, как назло, ничего путного в голову лейтенанта не приходило.

Помучившись и безрезультатно потолкавшись по рынку с четверть часа, заглядывая в окна и двери встречных кабаков, де Голль окончательно решил прекратить поиски и вознамерился было сам сесть в таверне поприличней и поужинать, но вовремя вспомнил, что по настоянию старого Бернара оставил кошелек дома, и в кармане у него сейчас всего-то несколько су.

В полном расстройстве Анри остановился перед дверью, над которой косо висела вывеска «У дядюшки Жиро». Пошарив по карманам, он с радостью извлек монетку в пол-экю, не замеченную ранее. О! На эти деньги можно было закатить добрую пирушку с друзьями, а уж плотно поужинать с бутылкой отменного бургундского сам бог велел!

Преисполнившись светлых чувств, де Голль толкнул тяжелую дубовую дверь и очутился в просторном, высоком помещении. Слева от входа располагалась стойка трактирщика, за которой сейчас стоял сам хозяин заведения — огромный носатый нормандец. Как его настоящее имя, не знал, пожалуй, никто, даже отец Жозеф. Но отчего-то к этому верзиле приклеилось добродушное прозвище «дядюшка Жиро». Хотя, если взглянуть на его физиономию, вряд ли у кого повернулся бы язык обратиться к нему таким образом. Шкафообразная фигура гармонично дополнялась длинными мускулистыми руками с ладонями, похожими на лопаты. Фигуру венчала круглая лысая голова с такой зверской физиономией, что ей позавидовал бы сам Однорукий Блез — гроза тулонских предместий, за которым вот уже два года безуспешно гонялся прево с помощниками.

Справа, напротив стойки, жарко горел огромный очаг, над которым на кованом железном вертеле жарился целый кабан. По всему залу стояли длинные столы для посетителей. Народу в трактире набралось изрядно. Одна компания — ремесленники с подмастерьями — уже успела нагрузиться вином и пивом и теперь рыскала глазами по сторонам явно в поисках приключений. В дальнем углу мрачно веселились какие-то темные личности. Весь стол у них был заставлен пивными кружками, а посередине стояло блюдо с горкой печеных бараньих ребер.

Посередине находился стол для почтенной и уважаемой публики, и за ним сейчас сидел молодой человек в плаще королевского мушкетера и с характерной внешностью гасконца. На другом конце стола уселись четверо небритых типов в дорожной одежде, при шпагах и пистолетах. Де Голль невольно задержал на них взгляд — странная компания, не похожи на служивых людей, хотя кто их знает: может, это чьи-то курьеры или даже le chasseure — вольные охотники, свирепые, без жалости и чести, выслеживающие за мзду беглых каторжников, должников или просто неугодных кому-то людей. Компания лихо расправлялась со здоровенным румяным гусем, обложенным печеными яблоками, репой и морковью, обильно запивая трапезу вином прямо из бутылок. Их уже скопилось на столе больше дюжины.