Рыцари и Дамы Беларуси. Книга 3 - 2018 - Людмила Ивановна Рублевская

решительный перелом в мировоззрении недавнего гусара и бурша, сына кальвиниста и католички. Есть две версии. Одна — несчастная любовь. Станислав влюбился в знатную паненку, которая поставила условие: не ответит на нежные чувства, пока претендент на руку не вернется к католической вере. Станислав условие выполнил, а красавица обещание не сдержала. Из-за разбитого сердца Богуш-Сестренцевич и решил стать священником. По другой версии, на Станислава повлиял католический иерарх Игнатий Масальский, часто гостивший у Радзивиллов. Ему понравился молодой образованный учитель, и Масальский предложил свою протекцию в случае, если тот выберет духовную стезю. Вполне возможно, что верны обе версии.

Итак, Богуш-Сестренцевич решает делать карьеру в костеле. В 1759 году вместе с воспитанниками Николаем и Ежи Радзивиллами он едет в Варшаву и вместе с ними же учится в Варшавском главном коллегиуме пиаров. В тридцать один год защищает магистерскую диссертацию «О непогрешимости папы». В том же году его покровитель Масальский становится виленским епископом. Масальский добивается для своего протеже официального прощения за то, что «был рожден отцом-некатоликом и воспитан в ереси». После этого Станислав смог принять духовный сан. И вскоре новоиспеченный ксендз начинает подниматься по ступенькам костельной иерархии, получает должность настоятеля в Гомеле, Бобруйске, а затем и в Вильно.

В мемуарах Михала Клеофаса Огинского есть упоминание о том, как он в последние годы Речи Посполитой присутствовал в Могилеве на позднем завтраке у всемогущего фаворита российской императрицы князя Потемкина. «Там былі толькі генерал-губернатар Пасек, магілёўскі арцыбіскуп Сестранцэвіч-Богуш і я... Усе астатнія — мужчыны і жанчыны першага рангу — трымаліся на пачцівай адлегласці як у салоне, так і ў суседніх апартаментах».

Сын стародубского стражника стал частью политической элиты своего времени. А обратил на себя внимание великих мира сего тем же способом: прочувствованной речью. На этот раз по поводу покушения на короля Станислава Августа Понятовского. Речь, прозвучавшая в Виленском кафедральном соборе, была отпечатана и послана королю. Понятовский пришел в восхищение и приказал перевести лестный для него текст на разные языки и разослать по королевским дворам. Так образчик ораторского искусства Богуша-Сестренцевича попал к Екатерине II. Ей пришелся по вкусу амбициозный церковник: хороший посредник между императорским двором и католическим населением присоединенных земель. Благодаря царице Богуш-Сестренцевич получил права кардинала, стал архиепископом Могилевским.

Взгляды архиепископа противоречивы: сочувствовал восстанию Костюшко, но поддерживал теорию «западнорусизма», был католическим иерархом, но противился влиянию Ватикана и не любил иезуитов. Поляки-патриоты «дух Сестренцевича», его соглашательство с Россией осуждали. А Павел I, увлекавшийся эзотерикой и тайными орденами, дал архиепископу звание командора Великого Креста Святого Иоанна Иерусалимского.

Из-за иезуитских интриг Богуш-Сестренцевич на какое-то время был выслан из Санкт-Петербурга. Но вернулся папским нунцием...

Вы знаете, этот персонаж очень напоминает Арамиса из романов Дюма.

Часто Станислав Богуш-Сестренцевич представлен как «дядя Дунина-Марцинкевича». Общность генов можно проследить. По впечатлениям от поездки в свите Григория Потемкина в Крым Богуш-Сестренцевич написал не только исследование «История Тавриды», но и драматическую поэму «Гиция в Тавриде». В Могилеве создал театр, основал типографию. Инициировал появление «Календаря белорусского». Писал стихи, пьесы... Так что племянник по материнской линии тоже неспроста стал поэтом и создателем белорусской драматургии.

«Сей же малолетний Викентий в прошлом 1819 году отправлен матерью его из Панюшкевичей в г. Санкт-Петербург на попечение римско-католических церквей бискупа Сестренцевича, оный там находится...»

Речь о восьмилетием будущем драматурге. Есть предположение, что Винцент до восемнадцатилетнего возраста в доме образованного дядюшки и воспитывался. Затем был устроен им же в минскую канцелярию. И даже после смерти дядюшки, которая последовала в 1826 году, его авторитет спасал юного бунтаря. Однажды ночью Дунин-Марцинкевич увез юную дочь своего работодателя Юзефу Барановскую и тайно с ней обвенчался. Родители невесты подали в суд, причем мать утверждала, что «выкрадальнік Марцінкевіч... з брытвай у руцэ да мяне кінуўся, кажучы, калі хто пасмее да маёй дачкі наблізіцца, кожнага зарэжу да смерці».

Истцы требовали, чтобы дело рассматривал уголовный суд, а не консистория, потому что боялись, что консистория окажется не слишком строга к родственнику покойного архиепископа. И были правы, молодому Дунину-Марцинкевичу помогли, и после трехдневного покаяния его брак с Юзефой утвердили.

Богуш-Сестренцевич писал много. «История Тавриды» состоит из шестнадцати книг. А есть еще четырехтомная «История сарматов и славян», «Исследования о происхождении русского народа», «О Западной Руси». С публикацией своих произведений автор проблем не имел... А вот с их критикой сладить не мог, хоть какое-то время возглавлял Императорскую академию наук. В 1815 году митрополит Евгений Булгарис писал знакомому: «Когда вы прочитаете сестренцевичевскую историю о скифах, то сообщите мне свое мнение. Если эта книга похожа на «Историю о Таврии», заслуженно обесславленную покойным Шлецером, то небольшое это приращение к литературе». Зориан Доленго-Ходаковский так отзывался о работах могилевского митрополита: «...Як у лесе пасля пажару, не знайшоў ані грыбка, ні адно выказванне не насыціла мяне».

Зато предпринимателем Богуш-Сестренцевич был удачливым. Ему принадлежали 800 крепостных, имения, деревни, мельницы, шинки. В Могилеве — фабрика, производящая диваны и стулья. Спиртзавод, суконная фабрика, оранжерея в Буйничах... Согласно завещанию просвещенного епископа его крепостные получили вольную. Кстати, умер он на девяносто шестом году, простудившись, пока ожидал карету ехать на бал.

Похоронен Станислав Богуш-Сестренцевич в санкт-петербургском костеле Святого Станислава, который на свои же деньги и построил.

ДВА БРАТА ГЕРБА «СТРЕМЯ».

МИХАЛ БЖОСТОВСКИЙ

(1732—1784),

АДАМ БЖОСТОВСКИЙ

(1732—1792)

Нередко интересные сюжеты находишь случайно, во время поисков в исторических документах. Так, читая об истории Ошмян и пытаясь понять, как выглядел вроде бы имевшийся там еще при Гедимине замок, наткнулась на упоминание о старосте ошмянском Михале Бжостовском. Отзыв не самый лестный. Пан Михал десять лет, до самой смерти, судился по поводу передачи ошмянского староства со своим преемником паном Тадеушем Котелом... В энциклопедической статье о пане Михале говорилось тоже неприятное: принял участие в подавлении Барской конфедерации, натравливал войска даже на своих родственников. Интересно, на кого? В то же время в Полоцке каштеляном был Адам Бжостовский. Не родственник ли?

Дальнейшие расследования предоставили еще одну загадку, и касается она цифры: 1722. В семье писаря великого литовского и каштеляна Мстиславского Константина Бенедикта Бжостовского трое детей. Старшая, Антонина, впоследствии Пузыня, родилась в 1720 году. Но кто обращал внимание на девочек в магнатских родах, если нужны были наследники! И вот появляется старший сын Михал Бжостовский. Отцу его уже 40 лет, то есть наследника князь заждался...

Но значится у него и еще один сын, Адам! Смотрим дату рождения: тот же 1722 год! Может, ошибка?