Освобожденный бессмертный - Линси Сэндс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В следующий раз, он будет осторожнее. Домициан молча поклялся и нежно провел рукой по волосам Сариты. Она была даже более страстной и отзывчивой, чем он ожидал, когда он отправил ей эти изображения того, что он хотел сделать с ней. Домициан просто надеялся, что они возбудят ее и смягчят ее, поэтому был более чем удивлен ее реакцией. Приятно удивлен, но удивлен. Женщина была пороховой бочкой страсти.
И она принадлежит ему, с удовлетворением подумал Домициан. Наконец, его терпение было вознаграждено, и он был здесь со своей спутницей жизни, и с миром все было в порядке.
Ну, не совсем, вдруг подумал он, оглядывая комнату.
Домициан не мог ясно мыслить с тех пор, как очнулся прикованным к столу в подвале. Он хотел бы обвинить в этом какое-то лекарство, которое использовалось, чтобы заставить его уснуть, но он знал, что это не так. Он страдал тяжелым случаем; неспособность думать о своем желании обладать женщиной, лежащей без сознания на его груди. На данный момент это прошло, но он знал, что это вернется, и, вероятно, в самый неподходящий момент. Это означало, что он должен был думать, пока мог, и теперь, когда он это делал, на ум пришло несколько вопросов.
Где, черт возьми, они были?
И почему они там были?
Его взгляд упал на Сариту, и Домициан смутно помнил, как она говорила что-то о том, что Дресслер накачал ее наркотиками и бросил ее сюда. Почему? Что задумал мужчина? Почему он похитил их, а потом оставил в этом доме? Если уж на то пошло, зачем он похитил всех остальных бессмертных? Были ли они в таких же домах, задаваясь одними и теми же вопросами?
Домициан не знал, но был совершенно уверен, что, как бы хорошо ни было в этот момент, какие бы планы Дресслер ни строил на него и Сариту, они не включали концовку, которую он хотел бы видеть. Им нужно было выбраться оттуда.
«И ему нужна кровь», — подумал Домициан, почувствовав комок в животе.
Взглянув на Сариту, он легонько встряхнул ее, чтобы разбудить. Когда это не подействовало, он осторожно оттолкнул ее от себя и отодвинул в сторону, чтобы она легла на холодную плитку, затем быстро поднялся на ноги и наклонился, чтобы поднять ее с пола. Она даже не пошевелилась, когда он отнес ее в спальню и уложил на кровать.
Домициан смотрел на нее с минуту, вглядываясь в ее милое расслабленное лицо. Вы никогда не догадаетесь, какой колючей и упрямой она могла быть, по тому, как она выглядела сейчас, подумал он с иронией. А потом его взгляд скользнул к ее телу, и его мысли обратились к ее страсти. Ее груди все еще были обнажены над вырезом, показывая, что ее соски больше не были твердыми. И ее ноги были немного раздвинуты, когда он поставил ее, оставляя прекрасный вид на то, что он так хотел попробовать.
Домициан облизал губы, внезапно желая снова попробовать ее на вкус. Он почти так и сделал, почти заполз к ней на кровать, чтобы слизнуть засохшую кровь, как он хотел сделать раньше, а затем попробовать ее сущность. Именно слизывание запекшейся крови не давало ему забраться в постель на второй раунд. Домициан без угрызений совести слизал бы свежую кровь с ее тела, если бы она только что порезалась, но засохшая кровь была не очень хороша. Это было просто противно. Даже мысль об этом говорила ему, как сильно он нуждался в крови.
Вздохнув с сожалением, Домициан отвернулся и вышел из комнаты, чтобы пройти в кабинет и спуститься вниз. Только когда он добрался до подножия лестницы, он вспомнил о стекле повсюду.
Домициан сделал паузу, ненадолго задумавшись о том, чтобы снова пройти через него, но это и его рана на голове были причиной того, что ему снова понадобилась кровь так скоро. Нано вытолкнули стекло из его ног, когда он встал на колени, чтобы удалить ее осколки. Они также заделали небольшие порезы от фарфора, а также травму головы, и теперь им требовалось больше крови. Не было никакого смысла добавлять еще к их потребности.
Повернувшись на каблуках, он вернулся наверх, чтобы принести из кухни веник и совок.
Сарита радостно потянулась и перевернулась на спину в постели. Она чувствовала себя прекрасно. Потрясающе. Невероятно. Она давно не чувствовала себя так хорошо, если вообще когда-либо, и всем этим она обязана…
Ее глаза открылись, и она тупо уставилась на свое отражение. Оно сказало ей, что она одна в постели, но — Боже мой, потолок — зеркало над открытым каркасом кровати! Насколько это было гадко? И как она не заметила этого, когда очнулась здесь раньше?
Очевидно, она не смотрела вверх. Наклонив голову, Сарита задумалась, каково было бы наблюдать, как она и Домициан занимаются сексом. Наверное, не так уж и здорово, решила она. Глядя, как она корчится и стонет, пока Домициан делал то же, …. ну, откровенно говоря, это выбило бы ее из колеи.
«Это было бы позором, потому что она не чистила свои трубы чертовски долгое время», — подумала Сарита с ухмылкой, а затем быстро застонала и закрыла глаза.
«Заткнись», — мрачно приказала она себе, но это было нелегко. Он был ооочень горячим, и, черт, она никогда не испытывала такого секса, даже не представляла, что это возможно. К сожалению, ее католическое воспитание противоречило женщине, в которую она выросла, независимой женщине-полицейскому, которая без колебаний добивалась того, чего хотела. Все это делало Сариту крайне сбитой с толку женщиной. Одна часть ее мозга говорила ей, что она была очень непослушной и должна отправиться к ближайшему священнику на исповедь. Другая часть предполагала, что если ей все равно придется покаяться, ей действительно следует найти Домициана и снова наброситься на него.
Боже мой, она действительно сделала это! Сарита с тревогой покачала головой, глядя на свое отражение. После ее грандиозной лекции о том, что не будет никаких поцелуев, ласк, ощупываний, прикосновения и никакого секса, она начала сама! Она поцеловала его.
О, позор! О, унижение! Ой. она хотела сделать это снова.
Открыв глаза, Сарита встретилась взглядом с отражением наверху и торжественно сказала: «Вы, очевидно, очень сбитая с толку женщина».
«Боже, какой ужас», — подумала Сарита, заметив везде засохшую кровь. Она была на ее лице, груди, руках, ногах
