Долгий путь домой - Луиз Пенни

– Merci, patron, – пробормотал Гамаш.

Они прихлебывали пиво, рассеянно заедали его орешками и читали о шотландском городке.

– Боже мой, – сказала Мирна, оглядываясь.

Она остановилась как вкопанная в дверях бара в отеле «Ройял Йорк», чем вызвала небольшой затор.

– Сколько вас? – спросила ее молодая женщина.

– Трое, – ответила Клара, выглядывая из-за мощной фигуры Мирны.

– Прошу за мной.

Две истекающие пóтом женщины двинулись за строгим стройным метрдотелем. Мирна чувствовала себя гигантом. Громадным, неповоротливым, растрепанным и немыслимым. И вообще, она была где-то в другом месте, невидимая за сиреной, ведущей их к столику.

– Merci, – поблагодарила Клара в силу привычки, забыв, что это англоязычный Онтарио, а не франкоязычный Квебек.

– Боже мой, – снова прошептала Клара, плюхаясь в шикарное «ушастое» кресло, обитое розоватым жатым бархатом.

Бар практически представлял собой библиотеку. Здесь удобно чувствовал бы себя Диккенс. Здесь мог бы найти полезную книгу Конан Дойль. Здесь могла бы сидеть за чтением Джейн Остин. И напиться при желании.

– Пиво, пожалуйста, – сказала Мирна.

– Два, – уточнила Клара.

Им казалось, будто из раскаленного, душного Торонто двадцать первого столетия они шагнули в прохладный сельский домик века девятнадцатого.

Пусть они и стали гигантами, но здесь была их естественная среда обитания.

– Значит, ты думаешь, у Питера было «свидание в Самарре»? – спросила Клара.

Голос ее звучал слишком ровно. Из своей многолетней практики Мирна знала, что именно так говорят люди, пытающиеся скрыть эмоции. Подавить их, выровнять, а через них и свои слова и голоса. Отчаянная попытка представить нечто ужасное как обыденное.

Но глаза Клары выдавали ее. Они молили Мирну об утешении.

Питер жив. Он рисует. Просто потерял счет времени.

Беспокоиться не о чем. Он и слыхом не слыхивал о Самарре.

– Извини, что ляпнула глупость, – сказала Мирна, улыбаясь официантке, которая принесла им пиво.

Все остальные в баре, похоже, пили какой-то мудреный коктейль.

– Однако ты это имела в виду? – не отступала Клара.

Мирна немного помедлила, глядя на подругу.

– Мне кажется, история Моэма не столько о смерти, сколько о судьбе. У каждого из нас свое «свидание в Самарре».

Она поставила стакан и наклонилась над столиком красного дерева, понизив голос, так что Кларе тоже пришлось податься вперед, чтобы расслышать ее.

– Но вот в чем я абсолютно уверена, так это в том, что жизнь Питера принадлежит ему. Останется ли он на базаре, поскачет ли в Самарру – это его судьба. Не твоя. Вот скажи, ты стала бы ставить себе в заслугу что-нибудь замечательное, сделанное Питером за прошедший год?

Клара отрицательно покачала головой.

– Но при этом ты считаешь, что виновата, если случилось что-то плохое.

– А ты думаешь, что-то случилось?

Мирна, слегка раздраженная, хотела возразить, что говорит не об этом. Но, посмотрев на Клару, она поняла, что ее слова не дойдут до подруги, которой сейчас нужно только одно, и это не имеет отношения к логике.

– Нет, – сказала Мирна, взяв Клару за руку. – Я уверена, что с ним все в порядке.

Клара глубоко вздохнула, сжала руку подруги и откинулась на спинку кресла.

– Правда? – Она вгляделась в глаза Мирны, но не слишком глубоко и недолго.

– Правда.

Они обе знали, что Мирна лжет.

– Это она? – спросила Мирна, и Клара, повернув голову, увидела приближающуюся Марианну Морроу.

Клара познакомилась с Марианной, когда сестра Питера вела богемный образ жизни в Кэбиджтауне – районе Торонто, где обитают художники. Она изображала из себя поэтессу и пыталась привлечь к себе внимание своих безразличных родителей. В качестве оружия она выбрала беспокойство.

Образ молодой женщины, в равных долях несдержанной и отчаявшейся, запечатлелся в мозгу Клары так прочно, что она и сегодня предполагала увидеть ту же Марианну. Ей понадобилось несколько минут, чтобы осознать, что в волосах Марианны блестит седина и бывшая поэтесса, пусть не утратившая богемного облика, превратилась в успешного дизайнера. У нее есть ребенок. И она единственная из родни Питера, кого Клара переваривает. Да и то с трудом.

Клара поднялась и представила Мирну, потом все трое сели. Марианна заказала мартини и посмотрела на невестку и ее подругу.

– А где Питер? – спросила она.

– Почему Дамфрис? – спросил Гамаш, отрываясь от своих распечаток. – Городок достаточно привлекательный, но почему Питер предпочел его Венеции?

Рейн-Мари опустила свою толстую книгу.

– Тут сплошной туман. Милый шотландский городок. Одно время – место обитания друидов, потом там появились римляне, потом шотландцы его отвоевали.

– Какие-нибудь известные художники там жили?

– Судя по тому, что я прочла, там вообще не было никаких знаменитых горожан.

Гамаш устроился поудобнее и глотнул пива, наблюдая за детьми на деревенском лугу. За друзьями и соседями, идущими по своим делам в этот теплый августовский день. За машинами, медленно едущими в деревню и из нее.

Потом он подался вперед:

– А что, если Питера привлек вовсе не Дамфрис? – Он потянул к себе книгу Рейн-Мари. – Возможно, город находится на пути к другому месту.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Клара.

– Вы с Питером всегда вместе, – сказала Марианна Морроу. – Я подумала, что он к нам сейчас присоединится.

У Клары упало сердце.

– Я приехала, чтобы задать тебе тот же вопрос.

Марианна посмотрела на Клару с недоумением:

– Ты хотела узнать у меня, где Питер? То есть ты этого не знаешь?

Мирну заинтересовали выражение ее лица и интонация. Марианна казалась озабоченной, по крайней мере внешне. Но за этим крылось что-то еще.

Возбуждение. Мирна немного отодвинулась от Марианны Морроу.

Томас с его расставленными ногами и покровительственной улыбкой хотя бы не пытался скрыть презрения. А Марианна скрывала. Только не презрение, подумала Мирна, а скорее что-то вроде голода.

Сестра Питера смотрела на Клару, как голодающий смотрит на изобильный шведский стол. Марианна жаждала дурных новостей, которые предлагала ей Клара.

– Он пропал, – сообщила Клара.

У Марианны заблестели глаза.

– Это ужасно.

– Когда ты видела его в последний раз? – спросила Клара.