Метро 2035: Приют забытых душ - Юрий Харитонов

Слезы душили, и девушка ничего не могла с собой поделать. Невыносимо горько было осознавать, что теперь она одна. Выдренкова даже не слышала, что говорил напоследок рыжий и что потом обсуждали бабушки с Колькой. Но зато когда железная дверь клетки упала, Варя встрепенулась. Она смахнула слезы с глаз и, совершенно не думая, бросилась наружу. Зацепила плечом Колю, но даже не остановилась. Где-то наверху ее братика, ее родного Ваньку увозили прочь неизвестные люди! А она не может позволить этому случиться. Только не сейчас, он один у нее остался.

Коридор изгибался слишком долго, прямо бесконечно! В полутьме ноги постоянно натыкались на препятствия: то груда картошки, то оставленный кем-то ящик, то ведро-параша, которое со звоном покатилось, расплескивая зловонное содержимое. Затем Варя быстро пересекла столовую, брошенную в спешке. В воздухе еще витал запах вчерашней картофельной похлебки, но и на него девушка не обратила внимания, хотя сильно хотела есть.

Пробежала еще метров десять по коридору мимо клетки, где буквально вчера сидели Яр с чужаком Потемкиным[6], с приходом которого и началась вся заваруха и город понес непозволительные людские потери, а на самом деле – почти перестал существовать. Еще несколько метров до выхода из подземелья – и девушка толкнула дверь.

Дневной свет резанул привыкшие к полутьме глаза, но Варя продолжала бежать по мокрому снегу, которого за ночь навалило по щиколотку. Она пару раз поскользнулась, вставая и отряхиваясь, не обращая внимания, что холод слишком быстро забирается под непригодную для улицы легкую одежду. Она успевала лишь смахивать слезы и бежала, бежала, бежала… пока не споткнулась обо что-то, припорошенное снегом. Девушка полетела на землю головой вперед и уткнулась лицом в нечто мягкое и мокрое.

Она поднялась на колени и, стерев с лица влажную субстанцию, увидела труп. Местами обглоданный, с выступающими белесыми костями, он представлял ужасное для восемнадцатилетней девушки зрелище. Рядом, какая-то изломанная, с неестественно выгнутой шеей и выбитым глазом, лежала серая псина. Варя, в ужасе застыв, обвела взглядом двор. Везде лежали мертвые. Люди, падальщики, кошаки и еще какие-то неизвестные крылатые твари. Одни припорошены снегом, другие – нет. Видимо, кто-то держался, пока снег не перестал падать. Перед Варей вместо привычного родного города простиралось на весь двор новое кладбище.

Девушка резко зажмурила глаза, словно желая развидеть кошмарную и чуждую картину, но образ страшного поля брани уже отпечатался в сознании. И вместо тьмы Варя видела все те же тела, только теперь покрывавшие бесконечную долину, которой не видно было края.

Девушку вырвало. Потом еще раз, и еще. Пока во рту не образовался горький привкус желчи. Он и привел Выдренкову в чувство, и напомнил, зачем она вообще выбралась на поверхность. Брат! Ее бедный младший братик!

Варя вскочила на ноги и побежала, перескакивая через трупы и не обращая теперь на них никакого внимания. Страх потерять Ваньку оказался сильней страха перед целым полем мертвых. Главное – не увидеть отца, иначе не успеет за братом. А где-то за крепостными стенами высотой в четыре метра слышался гул работавшей техники. Транспорт уже огибал Юрьев вдоль западной стены. Потом гул усилился, видимо, передвижное средство увеличило скорость. Варя тоже ускорилась, как могла, часто-часто поскальзываясь и спотыкаясь о трупы. Но наконец она преодолела внутренний двор монастыря и упавшие бронзовые ворота. Звук увозившего Ваньку автомобиля еле слышался вдали – транспорт скрылся за домами старого города.

Варя побежала, что есть духу, вдоль южной, оплетенной каким-то растением стены Юрьева. Она никогда не выходила за стены, и открытое пространство наверняка напугало бы девушку, но сейчас она боялась только за брата.

Выдренкова выбежала на базарную площадь с расползшимися по кирпичику торговыми рядами и припустила вдоль западной стены. Странный широкий след на снегу слегка петлял, но девушку, не разбиравшуюся в технике, не озадачил. Два широких, ровных отпечатка, будто ползла гусеница, ни о чем ей не сказали. Наконец она выдохлась и упала на колени. Лишь бронзовый памятник Юрию Долгорукому взирал на нее грозным взглядом. Только сейчас пришло осознание, что на улице холодно, а из одежды на ней – только штаны и легкая рубашка. Тут же тысячей иголок в тело вгрызся ветер, заставив Варю съежиться и прижать руки к телу, чтобы согреться.

Он исчез! Его забрали! Ваньку увезли в неизвестном направлении с неизвестными целями. И девушке не добраться до него! Никогда! Никогда! Никогда!

Сколько прошло времени, она не знала, но продолжала сидеть на снегу и корить себя. Слезы давно высохли, а холод вызвал неконтролируемую крупную дрожь, на которую Варя не обращала внимания. Ее мир рухнул, и девушке хотелось лишь одного – уйти следом за отцом. Ну почему ее не разодрали собаки, как и остальных жителей Юрьева? Зачем Варя пряталась в подземелье, если так и не смогла защитить братика? Напрасно все, включая жизнь, отданную отцом за них!

Сзади захрустел снег – кто-то приближался, но девушке было все равно. Даже если это серый падальщик или городской кошак. Пусть нападут и покончат уже с неуемными терзаниями души… Только девушка не учла, что шаги были явно человеческие – животное не может так ступать.

Она приготовилась к худшему, но вопреки ожиданиям, на ее плечи легла лишь тяжелая, но теплая куртка, а Коля Ростов, остановившийся рядом, сказал:

– Вставай! Мы должны найти то место, куда увезли детей. И мы должны вызволить их из лап этого рыжего… – он замолчал, подбирая слово, способное охарактеризовать Черноморова, но вместо него это сделала Варя.

– Клоуна. Рыжего клоуна, – с каким-то садизмом в голосе тихо произнесла она. Глаза ее загорелись злостью, девушка встала и в упор посмотрела на Ростова. – Ты мне поможешь? Ты спасешь их?

– Я сделаю все, что смогу, – кивнул Коля, а потом добавил: – Даже если это будет стоить мне жизни!

На лице подростка не дрогнул ни один мускул, а взгляд был серьезен и тверд. Хоть он и сомневался в удачном исходе похода, но не смел об этом говорить. Его и так уже дважды назвали трусом.

Осановец, родной поселок, остался далеко позади. Шельбово, Пиногор, Владычино, Скомово проскакивали мимо, давая знать о себе лишь силуэтами скособоченных домов, когда Отец направлял луч фонаря в их сторону. Несмотря на жуткую усталость, Прохоровы упрямо шагали сквозь тьму, боясь опоздать и не найти потом детей. Чувство злости подстегивало, побуждало к немедленной расправе над похитителями, но где их найти? Оставалось уповать, что негодяи – не каннибалы и детей не тронут. А если они будут жить, то и месть в конце концов обрушится на головы уродов. Отец найдет гадов и воплотит свои жуткие угрозы в действительность. Алекса в этом не сомневалась. То, с каким упорством он топал по заснеженной дороге, ни разу не передохнув, говорило о невыразимой скорби и злости, каких девочка еще не видела у отца.