Океаны Айдена - Михаил Ахманов

Их было четыре: две слева и две справа. В одной, рядом с трапом, находился камбуз, поразивший Одинцова своей чистотой. Пол устилали гранитные плитки, печь чугунного литья, вся в рельефных узорах, казалась декорацией из сказочного королевского замка. Встроенные шкафы ломились от припасов. Запах пряностей доносился именно отсюда. Три прочих помещения, обставленных менее роскошно, явно предназначались для команды этого странного корабля. В каждом было по четыре спальных места — две койки и висящие над ними гамаки.

Одинцов вернулся к пересечению коридоров и встал там, задумчиво почесывая шею кинжалом. Итак, экипаж корабля состоял как минимум из четырнадцати человек — капитана с помощником (два номера люкс слева и справа от него) и двенадцати матросов, размещавшихся в трех кубриках. Куда же подевалась вся эта орава? Он раздраженно потянул носом воздух: дерево, пахучее, как сандал, пряности и что-то еще… Боже, ведь он ощущал этот запах много раз… Но что же это? Что?

Странным — и приятным — ароматом сильнее всего тянуло из более роскошной каюты, которая сейчас была справа от него; по предположениям Одинцова, она принадлежала капитану. Он чувствовал, что вот-вот узнает этот запах и вместе с тем разрешится загадка покинутого корабля. Все, однако, перешибалось вонью от его кожаной амуниции и разгоряченного тела, превшего под доспехом. Сплюнув, он чертыхнулся и пошел к люку.

Глядя на его массивную крышку и проложенные поперек брусья, Одинцов сообразил, что показалось ему странным при первом осмотре. Люк был слишком велик, больше метра в поперечнике! Пожалуй, он предназначен не столько для людей, сколько для грузов, которые как-то попадали в трюм. На этом корабле, прямо под его ногами, должен быть трюм! И еще оставалась неисследованной вся носовая часть, куда он так и не нашел прохода!

Значит, вся шайка там и сидит! Все четырнадцать человек! Ну и храбрецы!

Эта история начинала выглядеть весьма странно. Одинцов был уверен, что его заметили и что от него прячутся. Но почему? В открытой схватке на палубе четырнадцать бойцов имеют огромное преимущество перед самым опытным и сильным воином, к тому же они не знали, не могли знать, на что способен его чель! Да и в оружии ли дело? Одни вступили бы с ним в сражение, другие зашли бы сзади и метнули копья или остроги…

Дьявол! Может, у них вообще нет ни копий, ни острог? Ни мечей, ни кинжалов, ни даже дубин? В такое не слишком верилось. Еще раз, уже не таясь, Одинцов осмотрел все четыре нижних помещения. В каютах капитана и помощника на коврах из пестрых перьев висел богатый набор сабель, от коротких клинков до слегка изогнутых палашей с длинными лезвиями. И сталь была преотличной! В каждом кубрике, в специальном стояке у стены, были закреплены копья, похожие на гарпуны китобоев. И луки! Шесть луков со спущенными тетивами, мощных луков, доходивших ему до ключицы! Такие штуковины метали стрелы на четыреста шагов, в этом он не сомневался. Кто-то же натягивал их! Крепкие парни, не уступавшие лучникам из Джейда!

Ни одна из осмотренных кают не носила следов поспешного бегства, разгрома или грабежа. Все они выглядели вполне жилыми и аккуратно прибранными, видимо, на борту царила железная дисциплина. Оставались две гипотезы: либо он попал к дьявольским хитрецам, которые сейчас затаились в трюме и приготовили ловушку, чтобы взять его живым, либо… Либо Ирасса, богиня удачи, пресветлый Айден или Семь Ветров Хайры послали это судно со всем снаряжением в дар изголодавшемуся страннику.

Но Одинцов в божественное провидение не верил и потому склонялся к первой гипотезе. Снова вернувшись к люку, он начал изучать ведущий к нему трап, который шел от стены до стены коридора. Это была полированная деревянная лестница двухметровой высоты, с десятком ступенек, шестая, пошире остальных, являлась чем-то вроде площадки. Он попытался сдвинуть ее, приподнять, затем толкнул от себя, и вдруг цельная доска, служившая поверхностью ступеньки, поехала внутрь. Согнувшись в три погибели, он проскользнул в узкую щель и оказался под лестницей.

Странное сооружение! Лестница имела форму трапеции, одна боковая сторона которой была обращена в коридор, уже исследованный Одинцовым, а вторая перекрывала дальнейший путь. Впрочем, он уже не сомневался, что за ней лежит проход в носовую часть и в трюм.

Сверху трапы соединялись площадкой, снизу — парой брусьев, и вся эта конструкция стояла на двойных бронзовых колесиках. Лестница сдвигалась! Если протащить ее к корме, она перекроет ход с палубы в жилой коридор, но зато по второму трапу можно спуститься в носовой отсек и перенести грузы. Очень остроумная штука, решил Одинцов, навалившись плечом на внутреннюю закраину ступеньки.

Лестница не шелохнулась. Он ощупал верхнюю площадку, оба трапа и поблескивающие в полумраке колеса. Обнаружив посередине каждого бруса какие-то ручки, дернул за первую и вытащил длинный металлический штырь, проходивший через брус в стену. Все правильно, конструкция должна быть закреплена, иначе при продольной качке она каталась бы по коридору взад-вперед. Он вытащил второй штырь, откатил лестницу и начал готовиться к бою.

Похоже, что вся эта банда ждет его в носовом отсеке, собираясь взять живьем. Одинцов догадывался, в какой момент это случится: когда, отодвинув доску, он полезет в щель. Самое время дать по голове дубиной…

«Хитрецы, мать их!..» — подумал он, отстегивая чель и ножны с клинком. Затем лег на спину, подтянув к груди колени, чель под правой рукой, кинжал засунут за отворот сапога. Набрав воздуха в грудь, он резко выдохнул и нанес страшный удар ногами по нижней ступеньке. С грохотом вылетели три доски, и в следующий миг, сильно оттолкнувшись ладонями от пола, он проскользнул в узкую щель, прихватив по дороге свое оружие.

Против ожидания, тут было довольно светло. Не успев ничего разглядеть, Одинцов вскочил на ноги, сделал веерный замах челем и метнулся в угол. Он летел словно ядро из пращи, и любой, попавшийся на дороге, был бы размазан о борт корабля и рухнул на палубу со сломанными ребрами. Пострадал, однако, лишь сам нападавший: он с такой силой врезался в шпангоут, что заныло в груди. И тела врагов не смягчили удара, ибо отсек был пуст.

Конечно, не совсем — тут находились какие-то ящики, бочки и мешки. В неширокую переборку в дальнем конце была врезана дверца, посередине из-под груды мешков выглядывал край люка, который вел в трюм. Теперь Одинцов разглядел все это совершенно отчетливо, так как в бортовые иллюминаторы — три слева, три справа — струились потоки яркого света.

Он задумчиво потер ушибленное плечо, вернулся к пролому в лестнице и вытащил из-под разбитых досок ножны с мечом. Потом нетвердыми шагами направился к последней дверце, не обращая внимания на люк. Трудно предположить, что четырнадцать мореходов спрятались в трюме, а потом завалили крышку люка мешками. Значит, если на этом судне кто-то есть, то он — или они — таится сейчас за последней, еще не отворенной дверью.

Насколько он представлял устройство старинных парусников, тут могла быть кладовка с разным подсобным хламом — досками, парусиной, плотничьим инструментом. Наморщив лоб, Одинцов сопоставил размеры корабля с уже пройденным маршрутом. Получалось, что помещение за дверью имеет не больше полутора метров в глубину и столько же в ширину — переборка была перед его глазами. Оно, конечно, треугольное, так как находится в самом носу парусника, и явно небольшое… Могли ли там спрятаться четырнадцать человек? Или хотя бы половина команды? Очень сомнительно!