Сказка про Лёшика - Олег Рой

В это время к ней подошёл Мурзик, который уже успел вытащить из своего живота пару шипов и даже зализать раны.

– Ты что, совсем с ума сошёл? – накинулась на него Корлуша. – Кидаешься на умных птиц средь бела дня…

– А нечего про меня песни петь, тем более неправильные, – смущённо проворчал кот, не замечая щенка.

– С чего это они неправильные? – оскорбилась ворона.

Пёсик внимательно слушал спор птицы и кота, переводя взгляд с одного на другого.

– А с того неправильные, что всё там неправда! Не ел я никаких цветов, вот и всё! И вообще никто их не ел!

– А вот и правда! Он ел! – прокаркала Карлуша и указала крылом на притаившегося в кустах щенка.

Мурзик оглянулся и остолбенел от изумления, а пёс смущённо опустил голову и забормотал:

– Я совсем немножко… Я только попробовал… Вы… Вы простите, очень кушать хотелось…

– Пшшш! – зашипел на него наконец Мурзик, но Карлуша не обратила на кота никакого внимания.

– Ты что, голодный? – миролюбиво спросила она.

– Ну да, – вздохнул щенок. – Я ел последний раз… не помню когда… очень давно…

– Ну, это не беда, – захлопотала растроганная Карлуша и даже смахнула проступившую слезу, – сейчас мы всё организуем. У меня тут такие друзья в этом доме…

– Накормишь своей морковкой? Ну-ну, корми, мне здесь делать нечего, – потянулся Мурзик и пошел прочь.

– Стоять! – гаркнула Карлуша. – Если я сказала «друзья», значит, друзья! Мы все!

Однако при слове «друзья» щенок моментально спрятался в кусты, а Мурзик всё же скрылся в доме.

– Да ты не бойся, они все добрые! – не унималась Карлуша, обращаясь к собаке. – Я сейчас, я мигом. Ты тут побудь!

И она быстро подлетела к окну библиотеки, зашагала по подоконнику взад и вперёд и, напустив на себя важный вид, начала свою речь:

– Всё сидите, да? Всё разговоры разговариваете? А там, в саду, между прочим, на клумбе щенок с голоду умирает…

Взгляды всех присутствующих обратились к Карлуше, и на некоторое время в комнате воцарилось молчание.

– Какой ещё щенок, Карлуша? – опомнилась первой Банечка.

– Какой-какой, самый обыкновенный! Маленький такой, глупенький, немножко трусливый… и очень, очень одинокий и несчастный, – отчётливо произнесла ворона и снова смахнула слезу. Как раз в этот момент в библиотеку заскочил кот, и Карлуша не удержалась от того, чтобы поругать его: – Между прочим, Мурзик щенка видел, но отказался помогать! Мало того, что чуть не убил меня, когда прыгнул с разбегу, так ещё и бросил несчастного малыша в беде.

Все удивлённо поглядели на кота, и тот смутился и опустил взгляд.

– Как тебе не стыдно, Мурзик? Разве можно так поступать? – покачал головой Лёшиков и быстренько объяснил Стасеньке ситуацию.

– Простите, мурр! – ответил кот. – Я просто растерялся. Эта песня, потом шипы прямо в живот и этот щенок… Что я могу сделать, чтобы загладить свою – мурр-р – вину?

– Придется тебе, Мурзик, отдать щенку свою порцию мясного, – ответил ему Лёшик.

Кот тяжело вздохнул и ничего не сказал в ответ. Мурзику вдруг подумалось, что, возможно, ему теперь всегда придётся делиться с этим псом куриной печёнкой и другой вкусной едой. И тогда он, Мурзик, похудеет. От этой мысли защемило сердце.

А друзья направились в сад. Впереди бежала Банечка, за ней деловито шагал Лёшиков. Он держал кончик Стасиной палочки – одной из тех, с которыми обычно ходят слепые, – чтоб помочь девочке не сбиться с дороги. Когда они вышли из дома, шествие возглавила Карлуша. Ворона летела впереди и с важным видом указывала то место, где сидел щенок. В хвосте длинного шествия, значительно отставая от всех, плёлся Мурзик. Он тащил в зубах толстую сардельку.

По виду кота было ясно, что ему очень жаль расставаться с вкусной едой. Но Мурзик утешал себя тем, что делает доброе дело – помогает голодному щенку. К тому же кот понимал, что если не отдаст сардельку собаке, то потеряет уважение товарищей. Все будут смеяться над Мурзиковой жадностью, а ворона, чего доброго, примется опять слагать песни.

– Чего только не сделаешь ради дружбы, – вздохнул кот и подошёл к кустам, но там никого не было.

– Так где же этот голодный щенок? – спросил Лёшиков.

– Да здесь он, здесь, – прокаркала Карлуша, – я же говорила, что он очень трусливый. Вот и спрятался, наверное, в траве. Ну, вылезай, – продолжала она, добродушно обращаясь к щенку, – я привела к тебе своих друзей.

Сначала из травы показался чёрный носик и осторожно понюхал воздух. Затем медленно высунулась мордочка, поблёскивая лукавыми глазками-пуговками. Щенок внимательно осмотрел прибывших и, убедившись, что ему ничто не угрожает, вылез из травы. Его спинка была серо-коричневого цвета, с чёрной полоской посредине, а на лапках белели носочки. На грудке щенка красовался белый треугольничек, словно аккуратный и нарядный галстук, не сочетающийся с болтающейся на шее грязной верёвкой, слишком короткой для поводка и слишком длинной для ошейника.

– Да ты не бойся, мы тебя не обидим, – ласково сказал Лёшиков. – Лучше скажи, откуда ты взялся и как попал в наш сад.

– Я пролез через дырку в заборе, но, объевшись овощами и всякими травками, не смог вылезти обратно. Так и прожил у вас во дворе несколько дней, – проговорил щенок очень тихо, все ещё настороженно оглядываясь и прижимаясь к земле.

– Пока я не приняла его за Мурзика, – смеясь, сказала ворона.

– Вот ещё! Чтобы меня перепутали с собакой! – фыркнул кот и положил на землю сардельку. – Ещё и песню придумала, певица!

– Ну, это я ошиблась, ты извини, – попросила Карлуша прощения, и Мурзик тут же перестал злиться.

– Ты тоже прости меня за то, что я на тебя кинулся. И ты, – обратился он к щенку, – за то, что шипел. Это я так, не со зла, просто инстинкт сработал. Я ведь всё же какой-никакой, а кот, а ты – собака, хоть и маленькая. А на самом деле я ничего против тебя не имею… Кушай на здоровье, не знаю, как там тебя зовут!

– Кстати, мы же так и не познакомились! – пропищала Банечка. – Обращаемся к нему – щенок да щенок, а у него наверняка имя есть.

– И действительно! Как твоё имя, малыш? – спросил у пёсика Лёшик.

От этого вопроса щенок, повеселевший было при виде еды, опять чуть не заплакал. Он свесил ушки, наклонил голову и очень грустно ею покачал.

– Не знаю, – тихо проговорил он, – не знаю ни имени, ни хозяев…

И он поведал друзьям удивительную историю.

– Я плохо помню своих родителей, точнее, совсем не помню. Я рос во дворе многоэтажного дома, играл с ребятами, вернее, убегал от них, а они меня ловили. Там был один мальчик, Вовка. Он постоянно меня обижал. То из рогатки стрельнёт, то за нос схватит, то косточкой поманит, а когда я подойду, как пнёт…