Сим-Сим, откройся! - Инна Туголукова

Сима еще раз оглядела себя в зеркале с ободранных ног до изуродованной головы и натянула паричок, но короткой челкой шишку на лбу замаскировать не удалось. Она поджала губы и спустилась вниз, чувствуя, как растет, поднимается в душе неодолимое раздражение.

— Ну вот и наша… — начала было Роза Исаевна и прикусила язык. — Кто это так тебя приложил?! Неужто Мойша?.. — И вместе с Нюшей испытующе впилась глазами в лицо Протасова.

— Я тут совершенно ни при чем! — немедленно открестился тот.

— А как это могло произойти? — грозно приподнялась со своего места хозяйка. — Когда мы уходили, со лбом все было в порядке.

Володя взглянул на Симу и, поскольку та гордо молчала, ответил сам:

— Стукнулась о столешницу…

— Ты мне, Володька, голову не дури, — рассердилась Роза Исаевна. — Как это нормальный человек может стукнуться о столешницу, чтобы шишку себе такую набить?!

— Нет, ну нормальный, конечно, не сможет, — согласился Протасов. — А если она молилась?.. Не рассчитала поклона?.. Или, допустим, писала и клюнула носом? — предположил он.

— Ладно, — отмахнулась Роза Исаевна. — С тобой каши не сваришь. Она нам сейчас сама все расскажет, правда, девочка? Подай ей стул!

Володя взялся было за спинку стоящего рядом стула, но Сима, не удостоив его даже взглядом, рванула к себе совсем другой, притулившийся у стены.

— Не трогай его, не садись! — закричали все трое. — Он сломан!..

Но было уже поздно. Сима плюхнулась на сиденье, сиденье вылетело, и она со всего размаха воткнулась в образовавшуюся дыру, как плотно забитый клин, взвыла от боли и задергала торчащими кверху ногами, пытаясь выбраться. Но сделать это без посторонней помощи было невозможно, а потенциальные помощники корчились от смеха. Особенно веселился Протасов, просто умирал от потехи…

Первой очнулась Нюша и могучей рукой вырвала Симу из западни. Ободранный копчик нестерпимо болел, и она, трясясь от злости, ядовито произнесла:

— Рада была доставить вам несколько веселых минут. А сейчас разрешите откланяться.

— Ну что ты, девочка! — заспешила к ней Роза Исаевна, вытирая слезы. — Не обижайся! Это у меня привычка такая дурацкая: как кто упадет — я смеюсь. Нервная реакция. Это ж мы не над тобой потешаемся! Над ситуацией! И ты посмейся вместе с нами. Давай садись вот на этот стул, позавтракаем наконец!

— Нет-нет! — решительно отказалась Сима. — Я пойду, пока кое-что уцелело и функционирует. Пока не все органы выведены из строя. А то, боюсь, еще немного, и меня отсюда вынесут на носилках. Вперед ногами…

Она подхватила сумочку и решительно направилась к двери.

— Я провожу! — дернулся было Протасов.

— Ни в коем случае! — взвизгнула Сима, переходя на галоп. — Мне еще пожить хочется! Спасибо за гостеприимство! И вообще за знакомство! Давно я так не отдыхала!..

Она скатилась с крыльца и рванула к калитке. На прогретой солнцем бетонной дорожке нежился Мойша. Кот едва успел отпрыгнуть в сторону, выгнул спину, ощетинился и гневно заорал. Но Сима даже не взглянула в его сторону, и Мойша, бросив ей вслед короткое кошачье ругательство, снова рухнул на теплую поверхность, вытянул лапы, откинул хвост и блаженно зажмурился.

В столовой воцарилась тишина, нарушаемая только позвякиванием ложечки о край стакана.

— Куда-то все тебя заносит, Володька, не в ту степь, — заговорила наконец Роза Исаевна. — Из огня да в полымя…

— Ну, ее можно понять, — усмехнулся Протасов.

— Ее-то можно, а вот тебя не понимаю. Ты, что ли, ей шишак-то поставил?

— Баба Роза!..

— Что ж, он у нее сам вырос?

— Она действительно налетела на стол.

— Это как же надо было лететь? — сурово посмотрела на его улыбающееся лицо хозяйка. — Ну что ты лыбишься, непутевый? Все у вас, видать, на этом шишаке и закончится с твоей Симой.

— Нет, баба Роза, все у нас с ней только начинается.

— Пойдешь провожать?

— Провожать не пойду.

— В Москве заявишься? А как она тебя погонит?

— Не погонит.

— Она девка горячая.

— А я подожду, пока остынет…

Конечно, Сима надеялась, что Протасов все же появится. И конечно, в этом случае непременно излила бы на него всю горечь своего нынешнего состояния. Но Протасов не появился ни в санатории, ни в аэропорту. И Сима окончательно утвердилась в своей правоте: это действительно банальный курортный роман, и хорошо, что она первая поставила в нем точку и вышла из игры. Правда, с некоторыми потерями. Но ничего! Все заживет, отрастет, рассосется. Зато она не утратила собственного достоинства! Вот только Симу не покидало ощущение, что что-то все же потеряно, тоже очень важное…

«Легко сказать: „Слушайся сердца“, — думала Сима. — А если я, как шизофреник, слышу разные голоса, как разобрать, сердце это или… селезенка, Вот про Вову номер три все понимала, но и слушать никого не хотела. А Протасов? Знаю ведь, все знаю и про себя, и про него, а поделать с собой ничего не могу. Значит, беда моя не в том, что не разбираю, какой орган вещает, а в том, что все равно поступаю как Бог на душу положит. И как с этим бороться, если такая вот я набитая умница?..»

Объявили начало регистрации на московский рейс, и Сима направилась к стойке, у которой уже образовалась небольшая очередь. И последней в этой очереди стояла… Наташа Полежаева!

— Не может быть! — сказала Сима. — Не может быть! Какое счастье…

Наташа повернулась и несколько мгновений смотрела непонимающе.

— Сима? — наконец предположила она. — Ты, что ли? Не узнаю…

— А так? — спросила Сима и сняла паричок.

— О Господи! — отшатнулась Наталья. — Кто это тебя?!

— Девчонки! — оживился стоящий сзади масленый мужичок. — Откуда такие красивые?

— Из зоны, — охотно пояснила Сима и сделала пальцы веером. — Хочешь познакомиться?

— Не-а! — отказался мужичок. — Какая-то ты психованная.

«Точно! — подумала Сима. — Правильно он определил. Именно так я себя и веду».

— Быстро надевай парик и давай сюда билет! — приказала Наталья. — В самолете все мне расскажешь.

* * *

— Последнее время я только и делаю, что живописую свои злоключения, — закончила повествование Сима. — И все мне дают полезные советы. А я поступаю с точностью до наоборот.

— В таком случае я тебе ничего советовать не стану — напрасный труд. Я знаю это состояние. Оно пройдет. И тогда ты поймешь: может, тебе этот Протасов вообще не нужен?

— Да нет, он мне нужен. Я это и сейчас понимаю.

— Но найти его уже не сможешь…