Битвы с экстрасенсами. Как устроен мир ясновидящих, тарологов и медиумов - Гэри Нанн

будучи взрослыми!). В отличие от родительской, эта любовь всегда равна, и она длится дольше, поскольку вы скорее всего будете общаться вдвое дольше, чем с родителями, и это перевешивает все мелкие неудобства.

С учетом вышесказанного мне показалось, что я могу бросить Тарен вызов. И я не без трепета делаю это.

Я: Можно я выскажу одно предположение? Мне кажется, что все то время, что медиумы организовывали его общение с тобой, папа был для тебя жив. Он как бы не умер.

Пауза.

Я: Они говорили, что он находится с тобой в одной комнате. И тебе казалось, что он жив. Но на самом деле он умер. Ты согласна, что они как будто удерживали тебя в том месте, где папа все еще живет?

ТАРЕН: (в слезах) Да.

Я: А потом наступил такой момент, когда ты признала, что это не так?

ТАРЕН: Да, но не сразу. Это заняло какое-то время. Мне нужно было время, чтобы отгоревать, и мне нужно было поверить, что, как бы то ни было, он обрел покой.

Она все еще плачет.

ТАРЕН: И тогда мне уже больше не нужно было возвращать его обратно с помощью экстрасенсов, не нужно было насильно удерживать его в этом мире, где он не хотел быть, и я смогла просто позволить ему упокоиться. Сейчас мне больше не нужны никакие ответы. Я примирилась.

Я: Дело ведь не только в нем, но и в тебе. Нужно было отпустить его, но еще нужно было завершить твой собственный процесс горевания. Ты находилась на одной стадии переживания утраты, и, поскольку ты в нем застряла, ты не могла жить дальше.

ТАРЕН: Когда ты посоветовал мне пойти к психологу, это оказалось лучше, чем экстрасенсы. Я не боялась, что он все выдумывает. А он не делал вид, что папа находится в комнате и мы ведем беседу, правда это или нет. Все было по делу: ты чувствуешь то-то потому-то, и тебе можно это чувствовать. Он не говорил мне, что и как я должна переживать.

Я: Когда уязвимые люди приходят к экстрасенсам за ответами, экстрасенсы стараются дать им почувствовать себя сильными, менее уязвимыми. Как думаешь, следовало бы обучать их психологическим основам переживания скорби, или это была твоя задача и ответственность?

ТАРЕН: Сейчас я отношусь к ним хуже, чем раньше. Я стала старше. Мне не нужно, чтобы по ту сторону было что-то. Когда я умру, я просто хочу упокоиться с миром. Я не хочу никуда попадать, не хочу перерождаться снова и снова. Или прожить жизнь муравья. Я просто хочу исчезнуть.

Ты идешь к экстрасенсу, когда тебе что-то нужно. А именно – утешение и поддержка. Контакт с кем-то, чья смерть была такой ужасной, что ты чувствуешь отчаяние. Они дерут с тебя чертову кучу бабла и вешают тебе на уши кучу лапши.

Я прошла через эту стадию, когда я была моложе. Это весело до тех пор, пока ты на самом деле не потеряешь кого-то.

* * *

Получилось, что как раз в тот момент, когда я начал понимать ценность экстрасенсов, Тарен от них отвернулась. Никогда не думал, что мы окажемся на таком перепутье: как будто Ричард Докинз неожиданно и на полном серьезе превратился в монахиню. Думаю, такова жизнь. Тарен повзрослела и стала больше сомневаться во всем. В ней проснулся аналитический ум. Я горжусь ей. Она далеко продвинулась.

С другой стороны, в результате проведенного мной исследования я начал осознавать, что экстрасенсы могут играть важную роль в жизни человека и общества. Я еще не до конца понял, какую именно, мне нужно было рыть дальше.

Голова кружилась, и я хотел чего-нибудь выпить. Мы поднялись к остальным членам семьи на сангрию и тапас.

* * *

Теперь, когда пылкая вера Тарен начала угасать, я понял, кто должен стать моим следующим собеседником. Он прошел тот же путь, который теперь проходила моя сестра: бывший экстрасенс, который узрел свет разума и теперь мог просветить меня, каково это – постепенно отдаляться от убеждения, которого когда-то слепо придерживался.

Я переписывался через «скайп» с бывшим астрологом по имени Фелисити Картер. Сейчас она живет в Германии. Она не то чтобы решила заделаться осведомительницей, просто захотела приподнять завесу тайны над работой астролога после того, как перестала практиковать сама.

До переезда в Германию Фелисити работала в мансарде небольшого магазинчика в историческом районе Сиднея – Рокс. Что примечательно, она бросила университет, чтобы изучать астрологию:

– Вселенная явила мне, что я не создана для науки, через результаты экзаменов на втором курсе.

Дело было в 1990‐х, и, по ее словам, в то время даже астрология считалась «чересчур научной», поэтому популярность набирали карты Таро: люди хотели «привнести немного магии в свою жизнь, особенно творческие и чувствительные личности». Фелисити описывает астрологию как «псевдонауку, которая приглашает нас в чарующий магический мир».

Однако после пяти лет практики она всё забросила и сегодня считает астрологию «сплошной игрой в ассоциации».

– Клиенты приходят с большими запросами: они переживают сильные эмоции, – рассказала она мне. – Ты можешь говорить им, что станешь свидетелем первого контакта с внеземными цивилизациями, а они даже не услышат. Они приходят только затем, чтобы получить объяснение и оправдание своим чувствам.

Поначалу Фелисити увлеклась астрологией, потому что видела в ней путь к самопознанию:

– Если вы слегка невротичны, а я тогда как раз такой и была, вам может показаться, что изучение собственного гороскопа поможет лучше понять себя.

К занятиям астрологией ее подтолкнула трагедия в семье.

– Я училась в университете, когда умер мой брат, – рассказывает Фелисити. – В жизни началась сплошная неразбериха. Я просто хотела развеяться, а потом поняла, что у меня и в самом деле хорошо получается. И, если хотите узнать маленький грязный секрет профессии, это действительно весело. Ты открываешь людям новую точку зрения на мир, их это впечатляет, а тебя опьяняет.

Она утверждает, что астрологи привлекают людей, больше тяготеющих к науке («Может быть, они применяют свои интеллектуальные способности не по назначению»), а экстрасенсы – «это скорее про нью-эйдж и хиппи».

Ей нравилось изучать все это. На курсах экстрасенсов ее учили говорить первое, что приходит в голову. «Ваши первые мысли, возникающие прежде, чем включится рассудок, – самые интуитивные», – наставлял преподаватель. Этот урок она пронесла с собой через всю жизнь:

– Сигналы, которые мы улавливаем до того, как придет осознание, самые точные и ценные.

Клиентура у нее была разношерстная, но она не согласна, что готовность платить ей свидетельствовала об их наивности, – хотя сама же говорит, что «на самом деле ты просто жонглируешь метафорами и не предлагаешь никакой