Далекие берега. Навстречу судьбе - Ромэн Сарду

Прежде всего белый мужчина бросил к ногам индейца несколько кусков копченого мяса.

Индеец, довольный тем, что незнакомец сразу же оказал ему честь, сказал на ломаном английском языке:

— Я Таори, вождь йео Саванны.

В ответ англичанин произнес на безукоризненном маскоги:

— Да защитит тебя Великий Дух, благородный Таори. Я Томас Ламар.

— Ламар. Сын?

Белый мужчина подтвердил:

— Да, сын Джона Ламара.

Вождь индейцев словно окаменел.

Ламар поднял руку и подал знак жене и детям выйти из укрытия.

И вождь Таори увидел Китги, индианку его племени, которая двадцать лет назад покинула свою родную деревню и вышла замуж за юного сына Джона Ламара в знак скрепления мирного договора, который вероломный англичанин очень скоро нарушил.

Китги шла медленно. Ее снедало беспокойство, но вместе с тем она радовалась, что через столько лет, прожитых среди каролинцев Чарльзтауна, она вновь встретилась со своими соплеменниками.

Таори удостоил ее лишь едва заметного кивка. Ему не нравилось, что Китги стала походить на европейку. Он сказал с упреком:

— Китги, у твоих детей белая кожа.

Мальчикам было двенадцать и десять лет. Они носили индейские имена, и Китги перевела их на английский следующим образом:

— Ожидаемый-с-нетерпением и Раскат-грома.

Таори, относившийся с презрением к белым, недолюбливал полукровок.

Томас Ламар объяснил, что намерен поселиться на острове, что жизнь в английской колонии была ему в тягость, что он не собирается вести торговлю с поселенцами, так что йео могут быть спокойны. Его присутствие на острове не имело ничего общего со стратегическим аванпостом, необходимым для вторжения белых людей на земли индейцев.

— Мужчина редко привозит с собой жену и детей туда, где намерен пролить кровь, — заметил Таори.

— Я и моя семья, мы хотим мира и ищем тишины, неотделимой от мира, — заверил Таори Томас Ламар.

Ламар показал документ, составленный в Чарльзтауне, согласно которому он считался официальным владельцем острова.

— Я разрешаю вам здесь жить, принимая во внимание присутствие Китги, — сказал Таори.

Взойдя на пирогу, он добавил:

— Но я запрещаю вам приближаться к нашей деревне. Вы не будете вести торговлю с йео. Если другие бледнолицые придут на наши земли, я вышвырну вас первыми. Помните, что вас здесь терпят, но вы нежеланные гости.

Таори с неприязнью посмотрел на остров, потом перевел взгляд на Китги:

— Что бы вы там ни говорили, вы никогда не будете одни на этом острове…

Сказав эту загадочную фразу, Таори отвернулся, так и не приказав своим индейцам принести подарки, предназначавшиеся Томасу.

Когда пирога скрылась из вида, Ламар обнял жену:

— Не волнуйся. Все будет хорошо.

Среди вещей, привезенных англичанином из Чарльзтауна, самым ценным был деревянный сундук, в котором хранилось два десятка книг: они содержали в себе сведения, необходимые для выживания на девственных землях Америки.

Из записок отважных авантюристов Томас Ламар узнал, где надо ставить рыболовные сети, как прокормить семью моллюсками, как добывать масло из орехов, как печь хлеб из протертой мякоти хурмы, как в глиняных сосудах выпаривать соль из морской воды, как сделать строительный раствор из толченых раковин устриц.

На острове Ламар нашел деревья, подходящие для строительства дома для своей семьи. Он вбил стойки, сделанные из белой сосны, над центральным очагом. Стены, ощетинившиеся клочьями коры, еще выделяли сок и смолу. Ламар обмазал перегородки глиной и затянул оконные проемы пергаментом, пропитанным льняным маслом.

Работа была длительной и тяжелой, но с каждым днем был заметнее прогресс.

Китги обошла весь остров, чтобы выбрать участок земли, где можно было бы выращивать кукурузу, кабачки и фасоль.

Вскоре на взрыхленной земле острова Томогучи появились первые всходы.

После длительных поисков Томас придирчиво выбрал самый стройный и толстый ствол гикори из всех, что росли по берегам Саванны, и срубил его.

Вооружившись книгой воспоминаний первооткрывателя Джона Пикакса и инструментами, рекомендованными неким Недом Миллером, опытным кораблестроителем Джеймстауна, который прожил десять лет среди индейцев племени кейови, Ламар стал делать пирогу.

Свою пирогу.

Пирога получилась на удивление легкой и прочной. В длину она достигала трех метров и имела две скамьи для гребцов. Ни один индеец даже мысли не мог допустить, что этот бледнолицый, впервые в жизни взявшийся за строительство пироги, сумел создать эту прелесть в одиночку, следуя одним лишь советам «голоса» книги, голоса человека, скончавшегося тридцать лет назад…

Пирога Ламара была спущена на воду ровно через год после его приезда на остров Томогучи.

— Теперь мы сможем посвятить себя нашему великому делу!

Об этом великом деле Томас Ламар мечтал много лет. Он хотел проплыть вверх по Саванне до ее гидрографического бассейна, расположенного среди хребтов и равнин Голубых гор, затем добраться до истока Чаттахучи и спуститься по этой длинной, торжественно несущей свои воды реки до того места, где она впадает в Мексиканский залив.

Томас десятки раз проделывал этот гигантский водный путь в мечтах, навеянных приключенческой литературой, которую он отыскивал в лавочках Чарльзтауна или во время поездок в Виргинию.

В провинции Каролина Томас был практически единственным защитником прав индейских племен.

После неожиданной женитьбы на Китги переводчик Колволлейдер обучил Ламара языку маскоги. Окрыленный успехом, Томас при помощи своей жены выучил лучше, чем кто-либо другой, многочисленные диалекты, которые были в ходу на прибрежных равнинах Востока и в долине Миссисипи.

Говоря на родном английском, Томас Ламар чудовищно заикался, но язык индейцев в буквальном смысле развязал его собственный язык. Китги прониклась к Томасу доверием, и жили они в согласии. Именно она побудила Томаса взбунтоваться против тирании отца. Общаясь с индейцами, Томас переставал робеть, причем до такой степени, что индейцы, находившиеся в Чарльзтауне в рабстве, уважительно называли его Красно-белокожим.

Каролинцы безжалостно эксплуатировали местное население. Они заставляли индейцев дешево продавать шкуры, либо использовали их как вооруженную силу во время своих походов вдоль Саванны.

Томас объяснял, что единственным ключом, благодаря которому стало бы возможным продолжительное пребывание на этих обширных территориях, были древние знания индейцев Юга.

Но все его усилия оказывались тщетными.

Англичане продолжали относиться к индейцам как к поставщикам шкур, которых можно было легко одурачить, либо как к ручным церберам, призванным защищать их от испанцев и французов.