Злая шутка - Алла Холод

следователь сообщил ей об этом. Свой поспешный, незапланированный отъезд она объяснила. Подруга, мол, директор туристического агентства, горела хорошая путевка в Турцию, будь в ее личной жизни все по-прежнему, она бы без Михал Михалыча никуда не поехала, даже в голову бы не пришло, ну а раз такие обстоятельства… Ей как раз очень захотелось оказаться подальше от привычной среды, от знакомых, от вопросов, на которые невозможно ответить. Так что собралась она мгновенно. Стаса с того рокового вечера не видела и по телефону с ним не разговаривала.

– Ну а как она объяснила свой мерзкий поступок? Ты же задал ей такой вопрос?

– Сказала, что была сильно пьяна, что себя не контролировала и не помнит, как вообще все это могло с ней произойти.

– Ну что ж, очень удобный ответ, не так ли?

– Удобный. Главное в нем, что она не виновата. Алкоголь виноват. Сыграл, мол, с ней, непьющей, злую шутку. Ну и Стас виноват тоже, она, мол, от него никак не ожидала.

– Брешет она, – зло бросила я, – мне Клавдия говорила. Это папина помощница по хозяйству. Так вот когда все произошло, Клавдия была в своей комнате. Она тоже была приглашена к столу как гостья, но все равно хлопотала по привычке, хоть и были наняты специальные люди. Так что, когда стемнело, она уже и наелась, и напилась, и натанцевалась. В общем, чувствовала себя усталой. Она мне сказала, что пришла к себе, сняла нарядное платье, стала готовиться ко сну, но решила по привычке выпить холодного мятного чаю. Она любит. Тогда она и столкнулась с Ингой, еще ничего не зная о том, что произошло. Та пролетела мимо нее в свою комнату и очень быстро выбежала оттуда с сумкой. Собрала свои вещи. На ходу она звонила в такси. Клавдии даже в голову не могло прийти, что случился такой скандал. Только когда моя бабка попросила у нее успокаивающие капли, она все узнала. Так вот, по словам Клавдии, Инга не выглядела пьяной, не шаталась, и голос был трезвый, когда в такси звонила. Так что насчет алкоголя она врет. Она, конечно же, выпила, но в беспамятство не впадала и неадекватной не была.

– Я так и подумал.

– А что она пояснила по поводу своего времяпровождения в момент смерти Стаса?

– Сказала, что была дома одна, собиралась в поездку, гладила вещи, упаковывала сумку. В общем, алиби у нее нет.

– А! Значит, ты все-таки подозреваешь убийство? – почти вскрикнула я и сама испугалась своего взрыва эмоций.

– Я до сих пор не могу принять решение, – сказал Сережа, и было видно, что ответ дается ему с трудом, – у меня пока нет оснований считать смерть твоего брата насильственной. Ни следов борьбы, ни подозрительных контактов, ни свидетельских показаний, ничего, за что можно было бы зацепиться. Но подозревать самоубийство тоже оснований нет. Ну, огорчил мальчик строгого папу, но это в жизни сплошь и рядом происходит, и никто из-за этого не травится. Передоз мог бы быть, но, кроме этой единственной дозы, его кровь чиста. Алкоголь он принимал, но не в тех количествах, чтобы довести человека до умопомрачения, а вот следов употребления наркотических веществ нет. Вообще нет. Так что тут дилемма. В самоубийство я не верю. В передоз тоже нет. А вот могли ли его убить? Не то чтобы я в это не верю, а просто не знаю. Надо работать.

– Так ты не закроешь дело? – замерев, спросила я.

– Не-а, – небрежно ответил Сережа, – ну как я могу прекратить дело, когда я не понимаю, почему человек умер.

Я вздохнула свободнее.

– Казалось бы, самая простая и очевидная версия, – стал втолковывать мне Сережа, – это самоубийство. Но по ней у меня есть серьезные вопросы. Даже если не задаваться самым главным – почему. Пусть его совесть замучила, допустим такой вариант. Но зачем он пошел в эту клоаку? Допустим, с девятого этажа прыгнет не каждый, и повесится тоже не любой человек, не у всех духу хватает на такое. А таблетка – это вроде чистый способ красиво уйти. И вот тут вопрос: почему Стас решил, что получится красиво, что он уйдет без мучений? Я бы вот так на его месте уверен не был. Эта дрянь могла его не убить, а сделать инвалидом. Он даже примерно не представлял, какие будут последствия приема этой синтетики. Он ведь не был дураком, Ксюша, или я не прав?

– Не был, – подтвердила я.

И как я раньше об этом не подумала? Неужели мой брат мог взять в рот таблетку, не представляя себе результата ее воздействия? Мог ли он быть так легкомыслен в отношении самого себя? Не мог!

Мне решительно не нравилось, что Феофан угнездился на Сережиных коленях, и я нервно поглядывала в сторону сводника-котенка. Теперь Винника отсюда никакой метлой не выметешь.

– И с передозом вопрос тот же самый, – продолжал Винник, – зачем парню, который по деньгам вполне мог осилить кокс или еще что-нибудь «приличное», для взрослых мальчиков, покупать опасную ерунду, которой закидываются тупые и, заметим, нищие малолетки? И опять же не надо забывать, что вещество, которое нашли у него в крови, несколько отличается по составу от того, что продается уже давно и имеет свою репутацию. Оно высококонцентрировано и более токсично. И эта деталь наводит меня на мысль о том, что кто-то дал ему таблетки специально, зная, что доза ядовитого вещества в них окажется смертельной.

– Так кого нам надо искать? Дилера? Производителя?

– Не нам, – уточнил Сережа, – ты здесь ни при чем. Нам – это мне и полиции. Ты не лезь.

– Ну да, старая песня, – затянула я, – глупым девочкам не надо путаться под ногами у серьезных парней.

На мое удивление, Сережа поддевать меня не стал.

– Просто я не хочу потом расследовать еще и твое убийство. Так что насчет текилы?

Я послушно достала бутылку, мы с удовольствием выпили по рюмке, но я гордо хранила молчание.

– Обиделась, что ли? Хватит тебе, как будто я не знаю, что ты не успокоишься и все равно будешь лезть куда не просят. Но, как официальное лицо, я тебя предупреждаю о недопустимости каких бы то ни было самостоятельных действий.

– А ты