Дети гламура - Наталия Ломовская

Несколько раз он заставал ее со шприцем в руках, но обходил эту тему деликатным молчанием, и не заговорил бы об этом, если бы она не заговорила сама. Сыпля своей обычной скороговорочкой, она пояснила, что это ничего, и не надо так на нее смотреть, что это очень забавно и поддерживает тонус.

— Хочешь попробовать? — поинтересовалась она, шаловливо прижимая пальчик к губам и мотая головой так, словно заранее принимала его отказ.

— Н-не знаю, — удивился Кирилл. Ему было удивительно не само предложение, но интонация, с которым это было сделано, — словно не наркотик она ему предлагала, а конфетку.

— Давай! Знаешь, потом так весело. — И Жаклин потупилась, но не застенчиво, а игриво.

— Что — весело?

— Ну это, дурачок!

Кирилл попробовал. На дорогах любви она была его проводницей, у него не было причины не доверять ей. Действительно, было весело, но слово «весело» здесь не было уместно. Под влиянием неведомого яда, так вкрадчиво и незаметно влитого в его вены, телесная близость превращалась в нечто другое — в акт почти божественный, возводящий двух совокупляющихся зверьков на одну ступень с ангелами… Можно было отказаться от Жаклин, можно было поклясться, что никогда не будешь иметь дело с женщинами, но забыть этих мгновений, растянувшихся в часы, или часов, сократившихся до долей секунд, — нельзя.

Так оно и пошло дальше. Со временем Кирилл понял, что самое лучшее и легкое — целиком признать правильность оригинальных взглядов Жаклин, вернее, правильность отсутствия этих взглядов. Ее близорукие, очаровательные глаза воспринимали жизнь, как галерею картин, как череду фокусов в исполнении заезжего чародея, как венок сонетов, как цепочку восковых фигур или вереницу прекрасных манекенщиц на ярко освещенном подиуме… А ее, Жаклин, назначение в этой жизни было — смотреть на эту галерею причудливых образов и время от времени прикладывать некоторые, не слишком обременительные усилия, чтобы она стала «забавной».

Это было легко и удобно, и неизвестно, чем бы все это кончилось. Время от времени, когда они с Жаклин ненадолго расставались, Кирилл чувствовал весь ужас своего положения. Пока Жаклин была рядом — весь мир был прост и понятен. Но стоило Кириллу на минутку вырваться из ее обаятельной, легкомысленной, искрящейся мягким юмором ауры — он сразу же чувствовал весь ужас своего положения. Но это чувство задерживалось ненадолго, потому что стоило ему провести без Жаклин один день — и он сразу же начинал по ней скучать, и эта скука вытесняла все остальные чувства и переживания.

Могло ли так продолжаться долго? И как бы это закончилось, если бы не случилось то, что случилось? Тогда Кирилл боялся об этом подумать.

Он уже вполне привык к странному, веселому зелью, входящему в него сквозь острый клювик шприца. Как и все, что касалось Жаклин, это явление приобрело легкий и «забавный» характер. Кроме того, Кириллу никогда не приходило в голову поинтересоваться — что конкретно он употребляет, где это берет Жаклин и сколько это стоит… Впрочем, в деньгах она не нуждалась, а у Кирилла их было не так много, хватало лишь на карманные расходы, на цветы и походы в дешевые кафе. Зелье появлялось словно ниоткуда. Пару раз он заставал у Жаклин в гостях людей, которых по здравом размышлении можно было бы назвать «темными личностями», очевидно, это и были драг-дилеры… Стеблев бы очень удивился, если бы узнал, что тот отталкивающий афрофранцуз, к которому он ревновал Жаклин, — всего лишь безобидный студент, изучающий творчество букеровского лауреата, а наркотик приносит тишайшая, корректная девица с ниткой жемчуга на жемчужной же шее.

Он уже научился колоть лучше, чем Жаклин, у него была легкая рука — так, посмеиваясь, говорила она ему. И именно он уколол ее в тот раз, когда…

А в глянцево-гламурном журнале «Тужур» дела шли хорошо, как никогда. Вопреки ожиданиям главного редактора, гламурно-глянцевой Яны Стройковой, Лавров не ушел с головой в радости медового месяца, не забросил дела и даже не перестал ласково улыбаться ей сразу после сокрушительной головомойки. Яна надивиться не могла внезапной работоспособности хозяина и относила этот всплеск, разумеется, на счет удавшейся наконец-то личной жизни. В какой-то степени она была права, но истинная причина таких перемен была в другом. Лавров хотел, чтобы журнал приносил больше прибыли. Ему нужны были деньги.

Одинокому человеку хватает малого. Внезапно выбившись из категории обывателей среднего достатка, человек некоторое время «с жиру бесится». Покупает дорогие вещи, жить не может без драгоценных безделушек, то и дело покупает что-то более или менее бессмысленное — новую модель телефона или ноутбука… Для Лаврова этот период давно миновал, а после женитьбы пошел на второй виток.

Теперь он хотел работать ради обожаемой жены. У нее должно быть все! Все самое лучшее и дорогое, все, что она захочет и на что укажет ее тоненький пальчик с новеньким гелиевым коготком. Хотя, надо заметить, Юля ничего не просила.

— Димасик, ну что ты! — поражалась она, невероятно широко раскрывая свои волшебные фиалковые глаза. — Это же ужасно дорого, наверное! В честь какого праздника?

— В честь того, что я тебя люблю, — гордо замечал Лавров.

Ему доставляло ни с чем не сравнимое удовольствие задаривать жену. Но время от времени, в трезвые минутки он понимал истинные истоки этого удовольствия и однажды даже решился пооткровенничать с Андреем.

— Раньше я не мог отделаться от чувства, что живу придуманной жизнью. Как будто не было ничего настоящего, как будто нас всех сочинила модная писательница, а кто-то прочитал книжку и забыл под диваном.

— Лестное мнение, — кивнул Андрей. — Спасибо.

— Я же знаю, что ты понимаешь! Все казалось придуманным, поддельным, временным. Как на вокзале в ожидании поезда. И вот теперь мой поезд пришел. Она одна — настоящая, и рядом с ней все обрело смысл. Одно только меня волнует… Ты только не смейся…

Он не считал себя знатоком женщин, хотя, по совести сказать, слышал очень лестные отзывы о себе как о любовнике. Как расцарапывала ему спину в кровь, как истошно вопила во время постельных баталий Вера! Удивительно, почему милиция не приезжала! Юля исправно выполняла свои супружеские обязанности. Но чем дальше, тем больше уверялся Лавров, что сама она при этом ничего не чувствует. Или почти ничего.

— Вообще-то, старик, это немного не мой профиль, — хмыкнул Малышев. — Но совет дать могу. Руководствуясь еще статьями из журнала «Здоровье», который я с познавательными целями читал в детстве. Нам здорово запудрили голову этой самой женской сексуальностью. А куча барышень все так же не испытывает особых эмоций. Положение дел улучшается автоматически, с возрастом. Или с рождением ребенка. Странно даже, что тебе самому в голову это не пришло. Да оно в общем-то и понятно, я вот не слышал, чтобы в наши дни какая-нибудь дева вызвала у своего мужика такие сомнения… Сейчас все навострились виртуозно притворяться. Так что не волнуйся! Заделайте лучше наследника, благо на памперсах тебе экономить не придется!