Отбор. Элита. Единственная - Кира Касс

Покончив с приданием блеска и гладкости коже, девушки занялись ногтями. Их подстригли и отполировали, а загрубевшую кутикулу волшебным образом удалили. Я сказала, что не люблю накрашенные ногти, но вид у них стал такой разочарованный, что я позволила им накрасить ногти на ногах. Оттенок лака выбрали нейтральный, так что получилось не слишком ужасно.

Покончив с моими ногтями, они занялись другой претенденткой, а я осталась сидеть в кресле, дожидаясь следующего раунда наведения красоты. Проходившая мимо съемочная группа поймала в объектив мои руки.

– Не шевелитесь! – приказала какая-то женщина и сощурилась на мою кисть. – У вас что, ногти вообще ничем не накрашены?

– Да.

Она со вздохом сделала снимок и двинулась дальше.

У меня тоже вырвался тяжелый вздох. Краешком глаза я заметила что-то, промелькнувшее справа от меня. Я оглянулась и увидела девушку, которая сидела, невидяще глядя прямо перед собой и покачивая ногой под балахонистой накидкой, в которую ее закутали.

– У тебя все в порядке? – спросила я.

Мой вопрос вывел ее из оцепенения.

– Мне хотят осветлить волосы, – вздохнула она. – Сказали, так будут лучше сочетаться с тоном кожи. Наверное, я просто нервничаю.

Девушка выдавила усмешку, и я ухмыльнулась в ответ.

– Ты ведь Сози?

– Угу. – Теперь она улыбнулась уже по-настоящему. – А ты Америка? – (Я кивнула.) – Слышала, ты приехала вместе с этой Селестой. Кошмарная девица!

Я закатила глаза. С тех пор как нас привезли, Селеста едва ли не каждые десять минут принималась вопить на весь зал на очередную бедную служанку, требуя от нее то принести что-нибудь, то не путаться под ногами.

– Не то слово, – пробормотала я, и мы обе прыснули. – По-моему, у тебя очень красивые волосы.

Они и правда были роскошными: не слишком темные и не слишком светлые, при этом очень густые.

– Спасибо.

– Если тебе не хочется их перекрашивать, ты и не должна.

Сози улыбнулась, но по ее глазам я видела, что она не может понять, пытаюсь ли я быть дружелюбной или хочу подложить ей свинью. Не успела она ничего ответить, как нас обеих окружили команды стилистов и принялись так громко перекликаться, что разговаривать стало невозможно.

Мои волосы вымыли, ополоснули с кондиционером, нанесли увлажняющую и разглаживающую маску. Пряди были длинными и ровными – обыкновенно меня стригла мама, и это было самое большее, что она была в состоянии изобразить. К тому моменту, когда надо мной закончили колдовать, волосы укоротились на несколько дюймов и оказались подстрижены слоями. Мне это понравилось: они прямо заиграли по-новому. Некоторым девушкам сделали светлые прядки. Я узнала, что это называется «мелирование». Других, как Сози, перекрасили полностью. Но стилисты и я сошлись во мнении, что с моими волосами ничего подобного делать не следует.

Хорошенькая девушка сделала мне макияж. Я попросила ее не усердствовать, и вышло очень мило. Многие другие Избранные, когда их накрасили, стали выглядеть старше, младше или просто красивее. Я же по-прежнему выглядела сама собой. Селеста, разумеется, осталась верна себе – настояла на ярком макияже.

На время всех этих манипуляций на меня надели халат. Когда стилисты закончили надо мной работать, меня подвели к рядам стоек с одеждой. Я увидела табличку со своим именем на штанге с недельным запасом платьев. Видимо, брюки носить будущим принцессам нельзя.

В конце концов я остановила выбор на кремовом платье. Оно оставляло открытыми плечи, подчеркивало талию, а длиной было чуть выше колена. Девушка, помогавшая мне одеться, назвала его дневным. Сказала, что вечерние платья уже ждут в моей комнате, а чуть позже туда же доставят и эти. Она приколола мне на грудь серебряную брошку с поблескивающим на ней моим именем. В качестве последнего штриха было предложено обуть туфли на каблуках, которые служанка почему-то именовала «рюмочками», и я отправилась делать снимок «после». Оттуда меня послали в одну из четырех кабинок, установленных вдоль стены. В каждой имелось кресло с задником, напротив же – установлена камера.

Я уселась, как велели, и стала ждать. Подошла женщина с пластиковой папкой с зажимом и попросила немного потерпеть, пока она найдет мое досье.

– Что вы снимаете? – поинтересовалась я.

– Специальный репортаж о вашем преображении. Сегодня вечером в эфир пойдет сюжет о прибытии претенденток, преображение покажут в среду, а в пятницу вы появитесь в «Вестях столицы». Люди видели ваши фотографии, им известны кое-какие подробности из ваших анкет. – Она нашла нужные бумаги и прикрепила их поверх остальных к папке, затем сплела пальцы и продолжила: – Мы хотим, чтобы они по-настоящему болели за вас. А для этого зрители должны узнать вас лучше. Так что сейчас возьмем у вас небольшое интервью, а в пятницу вы как следует выложитесь в «Вестях». Главное, не надо стесняться нас при встрече: мы будем появляться не каждый день, но время от времени все же станем попадаться вам на глаза.

– Ладно, – кротко согласилась я.

Мне страшно не хотелось общаться со съемочными группами. Их присутствие казалось таким назойливым.

– Значит, вас зовут Америка Сингер, верно? – спросила она в следующую секунду после того, как на камере зажегся красный огонек.

– Да.

Я старалась говорить уверенно, чтобы никто не догадался, как нервничаю.

– Если честно, на мой взгляд, в вашем облике мало что изменилось. Можете рассказать нам, в чем заключалось ваше сегодняшнее преображение?

Я задумалась.

– Мне сделали стрижку слоями. – Я провела пальцами по рыжим прядям, наслаждаясь мягкостью, которую они приобрели в руках профессионалов. – Мне это нравится. А еще меня намазали ванильным лосьоном, и теперь я пахну как десерт, – сообщила я и понюхала собственный локоть.

Женщина рассмеялась:

– Как это мило. И платье очень вам идет.

– Спасибо, – поблагодарила я, оглядывая новый наряд. – В обычной жизни я не слишком-то часто ношу платья, так что мне понадобится время, чтобы привыкнуть.

– Верно, – сказала интервьюерша. – Вы одна из трех Пятерок, попавших в Отбор. Ну и как ощущения?

Я задумалась в поисках подходящего слова, которое передало бы все переживания прошедшего дня. От разочарования на площади и восторга полета до приятельства с Марли.

– Это было удивительно.

– Полагаю, вам предстоит еще немало удивительных дней.

– Надеюсь, они, по крайней мере, будут не такими суматошными, как сегодняшний, – вздохнула я.

– Вы уже составили какое-то мнение о своих соперницах?

Я сглотнула:

– Все девушки очень милые.

За одним исключением.

– Хм. – Похоже, подтекст моих слов от нее не укрылся. – А что по поводу преображения? Вам не внушает опасений чей-нибудь новый образ?

Я обдумала этот вопрос. «Нет» прозвучало бы самоуверенно, «да» – жалобно.

– Стилистам