Билли - Анна Гавальда

Он умер, и вскоре поутру, когда я вместе с оравой настоящих на этот раз цыган сортировала картошку, ко мне пожаловал мэр.

Когда он, невзирая на то, что у меня были супергрязные руки, протянул мне свою для рукопожатия… я поняла, что ветер, кажется, переменился… Да, а когда он со мной попрощался, к своим сортировочным бакам я возвращалась уже почти улыбаясь.

Эх, звездочка моя, не ты ли тогда соскучилась по нам?

Выше голову, Франк и Билли! Выше голову!

Мэр пожал мне руку и попросил зайти к нему на следующей неделе. У него в кабинете я узнала, что, во-первых, мой папик не был расписан с моей мачехой, и во вторых, я унаследовала кусок земли в Сморчках, который стоил хороших денег. Почему? Потому что это была самая высокая точка в округе, и куча заинтересованных лиц хотели установить там какие-то то ли ретрансляторы для мобильников, то ли еще какие антенны.

Да ладно… Так вот о чем были все эти письма, которые мы получали не первый год, но отродясь не удосуживались прочесть?

Да ладно, получается, я единственная наследница нашего гадюшника, и мэрия хочет у меня его выкупить?

Да ладно…

Пока тянулось оформление бумаг, мне наконец стукнуло восемнадцать, мачехе со всем ее отродьем предоставили социальное жилье, а я получила чек на сумму 11 452 евро, выслушала трепотню нотариуса, объяснявшего мне, сколько денег из этой суммы я должна отложить на налоги, и открыла на свое имя счет в Почтовом банке.

Само собой разумеется, мачеха в ту пору и глазки мне строила, и шантажировала всеми доступными ей способами, чтоб я отстегнула ей хоть какую-то часть… Причем, по крайней мере, половину, иначе я окажусь действительно неблагодарной тварью, учитывая все, что она для меня сделала, и что она воспитывала меня как родную дочь, хоть я и была дочерью грязной девки.

А я-то думала, что от нее я уже все дерьмо получила сполна, но тут, даже в тех непростых обстоятельствах, эта ее «грязная девка» очень больно меня задела… Вот ведь как, да? Даже немного разбогатев, все равно остаешься беззащитен… Она выдала мне весь свой яд, я выслушала ее, прикинувшись, что, может быть, я и сжалюсь, может быть, но все свое детство я выслушивала ее стенания по поводу самого факта моего существования и неустанные напоминания о том, что я ей всю жизнь испортила, в общем, поскольку она мечтала о массажном кресле, то я и оплатила ей это чертово кресло с доставкой в ее новый клоповник и сделала ручкой.

В ту пору все смотрели на меня такими добрыми глазами, абсолютно все. Потому что в маленьком городе всем все известно… Ходили слухи, что на меня свалилось целое состояние, какие-то там миллионы и все такое, ну а я не мешала людям говорить.

Да уж, со мной теперь здоровались на улице, но я не перестала работать, напротив, с наступлением возраста великих и славных легальных заработков устроилась кассиршей в супермаркет.

Я тогда жила с парнем, которого звали Маню и который, естественно, тоже стал относиться ко мне значительно лучше. Настолько, что малышка Биби оплатила ремонт его автомобиля, купила охотничье ружье, о котором он мечтал, и даже поверила, что он ее любит. В общем, все шло путем. И мы уже чуть ли не о свадьбе поговаривали.

Я вспоминала подружек Камиллы, которые рыдали в монастыре, не имея приданого, и думала, насколько же здесь все измеряется деньгами…

Да, мне нравилось выглядеть счастливой, однако самой несильно в это верилось, мешала одна маленькая деталь…

Каких-то 11 452 евро.

Да и ладно, брала, что дают: у меня была работа, деньги, отложенные про запас, парень, который меня не бил, и электрические батареи отопления в маленьком домике, отделкой которого мы занимались с ним вместе, так что в плане счастья, я знала, что большего и пожелать не могла.

В общем, все понемножку складывалось, вот только ты, звездочка моя, видимо почувствовала себя бесполезной, и как-то раз зимним субботним вечером тот самый Маню явился домой после охоты и бара (вернее, главным образом после бара) сильно подвыпившим, он ржал как идиот, и ему не терпелось рассказать мне какую-то крутую историю: «Эй, знаешь того мелкого пидора?.. Да знаешь ты его, мелкий пидор из соседнего района… Ну который никогда не здоровается и одет как гомик, ну тот… Ну да, так вот, они его подловили, ты прикинь… Ага, схватили, когда он прогуливался в гордом одиночестве по Шармет, ну поиздевались над ним немножко, над этим пидором, ну а поскольку он ничего им не отвечал, строил из себя гордого, так вот, они забрали его с собой, прикинь… Черт, засунули его к Мимишу в «ситроен», и знаешь, что они там с ним сделали? Облили мочой течной самки кабана… Да ты знаешь… ну конечно… спрей… приманка… им сбрызгивают стволы деревьев, во время гона привлекая самцов… Ну да, так вот… они на него всю бутылку вылили… Уа-ха-ха! прикинь… насквозь промок… А потом они выкинули его посреди леса… Вот уж ему надерут задницу, этому пидору! Сколько он об этом мечтал! Уа-ха-ха! Черт, как же они с ним позабавились… Во дебил… Во пидор… Ну и ночка ему предстоит, этому козлу, завтра благодарить придет… Хе-хе, если, конечно, сможет ходить, ага? Уа-ха-ха! Уа-ха-ха!»

Помню, я в тот момент что-то гладила, а на дворе уже стояла глубокая ночь. Черт, меня словно током ударило. И тут я в мгновение ока, словно Халк[38], явила миру свое истинное лицо.

С меня разом смыло весь мой глянец довольной жизнью тетки, и я в мгновение ока превратилась обратно в маленькую разъяренную пацанку из Сморчков.

Вот тут-то я помянула добрым словом отца и всех тех придурков, которые научили меня заряжать любое ружье и заставляли стрелять по всяким зверушкам, копошащимся в гниющих салонах брошенных тачек, потому что их забавляло видеть, как я рыдаю.

В тот момент – да.

В тот момент я им сказала спасибо.

В тот момент, все, что я действительно унаследовала, я держала в руках.

И в тот момент – Маню, он не сразу понял.

Я ничего не сказала. Выключила утюг, сложила гладильную доску и убрала ее в подвал, зашла в спальню, бросила вещи в его спортивную сумку, забрала свои документы, надела куртку, взяла свою сумку и, направив его прекрасное охотничье ружье на дверь, терпеливо дождалась, пока он доссыт свое пиво и выйдет наконец из сортира.

Поскольку этот кретин, казалось, не слишком мне верит, я разнесла в щепки дверь, отчего у него наверняка лопнула барабанная перепонка. После этого он почему-то сразу же мне поверил.

Зажимая ухо рукой, Маню отвез меня туда, где они его бросили. «Если ты его не найдешь, я тебя прикончу, – предупредила я его не своим голосом, – если с ним хоть что-нибудь случилось, ты у меня будешь плакать кровавыми слезами».