Пропавшие в Бермудии - Алексей Слаповский

– Не проверено!

– Я могу проверить. Но это будет последней проверкой!

Ольмек встал с кресла и, не спеша раздевшись, опустился в золотую ванну, которая тут же возникла перед ним. Зачерпнул воду, полюбовался красноперыми рыбками, оказавшимися в его ладонях, и примирительно сказал:

– Не расстраивайтесь, Мьянти. Может, эти новенькие решат наконец исход голосования в вашу пользу. И мы все вернемся. Только вот интересно – куда? В тот мир, который существует сейчас, или тот, который был, когда мы исчезли? Вы хотите в дебри Африки на две тысячи лет назад?

– Если там моя Ньянни, то да! – уверенно ответил Мьянти.

– А я не хочу вернуться на три с половиной тысячи лет назад туда, где люди ели людей и регулярно умирали от голода и болезней.

Мьянти встал – и в руке его неожиданно появился кинжал.

– Извините, – смутился он. – Это невольно.

– Вполне вас понимаю, – кивнул Ольмек. – Закон подлости, закон белых слонов. Не огорчайтесь, я сам не лучше вас, – и Ольмек достал из воды автоматическое ружье. – Хорошая система, стреляет даже после двух часов нахождения под водой, – скромно похвастался он.

В руках Мьянти появился гранатомет.

У Ольмека тут же оказалась небольшая реактивная установка.

Мьянти прыгнул в танк с непробиваемой броней.

Ольмек, не одевшись, выскочил в окно и через пару секунд уже появился в военном истребителе, под крыльями которого гроздьями висели ракеты, стремительно сделал разворот над домом и начал пикировать.

Перед Мьянти появилась пусковая установка комплекса противовоздушной обороны, он приготовился нажать на кнопку…

Но вдруг исчезли и самолет Ольмека, и установка Мьянти, а сами они оказались на диване рядышком, сложив руки и склонив головы, как провинившиеся дети.

А в зал вплыл шар.

В этом шаре на небольшом троне сидел молодой человек с очень грустными глазами: король Бермудии, правивший последние полтораста лет, – Печальный Принц.

Его история действительно печальна: он был сыном короля небольшого, но сильного королевства где-то в Юго-Восточной Азии. И с детства не терпел несправедливости. Он даже хотел отказаться от наследного права быть принцем, потому что считал, что это несправедливо. Еле его отговорили, сославшись на то, что в природе тоже есть и львы, и куропатки, и если кто-то рожден львом, ему не пристало хотеть стать куропаткой. Сама природа устроила, что в мире нет одинаковых существ. Необходима справедливость среди самих львов и куропаток, это да, вот пусть он и займется наведением порядка, когда подрастет.

Это не успокоило Принца, и он решил отправиться в путешествие, чтобы отыскать землю, где, возможно, царит справедливость. За год он объехал весь свет и не нашел такой земли. Везде люди воевали и враждовали друг с другом, хватали, что плохо лежит, одни ели и имели втрое больше, чем им было надо, а другие почти не ели и не имели ничего. Принц не мог найти этому объяснения. И пришел к выводу, что люди просто окончательно испортились. И совсем опечалился. Однажды, стоя на борту корабля посреди волн Бермудского треугольника, сказал себе мысленно: лучше уж вовсе не быть, чем быть тут.

И оказался в Бермудии.

Здесь он поразил всех сначала силой своего природного воображелания, а затем нежеланием этим воображеланием пользоваться. В Бермудии же как: каждый, кто способен воображелать апельсин, немедленно воображелает килограмм апельсинов. А лучше два. А еще лучше три. Про запас. Вдруг завтра не получится? В результате часто и съедает эти три килограмма за один раз, после чего мучается животом. Или: всякий, кто был способен воображелать автомобиль, воображелал самый мощный, самый красивый, самый дорогой – хотя бы потому, что такой же был у соседа.

Печальный Принц воображелал все ровно в меру необходимости.

Сначала он обрадовался, увидев мир, где нет богатых и бедных, где всё можно получить даром, он надеялся, что тут мир и покой. Но увидел те же склоки и недовольства, что и на всей земле. И опечалился еще больше.

Тем не менее, когда приблизились очередные выборы, его тут же избрали королем, хотя он пожелал именоваться по-прежнему Принцем. А через сто лет благополучного правления его переизбрали.

К сожалению, его сила не могла повлиять на войны и конфликты, которые описывались выше.

Народ его обожал. Не раз предлагали ему обзавестись супругой.

– Но я никого здесь не полюбил, – печально сказал Печальный Принц.

– Вам не любовь предлагают, ваше высочество, а жену! Выбирайте любую! Или воображелайте. С вашими-то способностями!

– Не могу, – ответил Принц. – На родине у меня осталась невеста Цевриншаперавалосодилира!

– Извините, Ваше Высочество, она давно умерла!

– Это неважно, – печально ответил Печальный Принц.

– Да и королевства вашего, извините за правду, тоже давно нет! Сначала там была колония, а потом республика. А теперь это просто провинция в составе другого государства.

– Это неважно, – ответил Печальный принц. – Я дал слово Цевриншаперавалосодилире, что не женюсь ни на ком, кроме нее.

– Да, – задумчиво говорили бермудяне, – одно то, что он умудряется без запинки выговорить ее имя, говорит о его сильной любви к ней!

И оставили Печального Принца в покое.

Он правил спокойно и мудро. Понимая, что устройство Бермудии не переделать, он вникал только в частные дела людей. Здесь частенько возникали свары и споры, к Принцу приходили как к судье, и он всегда находил правильное или хотя бы мудрое решение (потому что иногда правильное решение невозможно, но возможно наименее неправильное, оно и является мудрым).

Он был, наверное, единственным человеком в Бермудии, который ничего не желал себе.

И вот это-то в последние годы стало людей настораживать.

Новейшие теории доказали, рассуждали они, что человек способен на добро для других только тогда, когда в этом есть какое-то добро и для него. Даже мать, ухаживая за ребенком, то есть находясь в состоянии абсолютного добра, доставляет себе этим удовольствие! А желать добра другим, ничего не желая себе, это что-то неправильное!

Стал зреть заговор (одновременно у зеленых и синих) на основании подозрений, что Печальный Принц своей неимоверной силой незаметно сеет среди людей смуту. Именно он мешает нам вернуться, полагали синие. Именно он мешает синим окончательно успокоиться, были уверены зеленые.

Печальный Принц последний год молчал и ни с кем не общался.

Поэтому его появление сегодня было неожиданным для Ольмека и Мьянти.

Шар, в котором он находился, позволял Принцу оберегать себя от чужих злых мыслей, а заодно и ограничивать свои невольные злые побуждения, которых у него, правда, почти и не было. Но случались побуждения праведного гнева.