Год крысы - Павел Верещагин

К Ксюше все они отнеслись по-человечески. Отвели ей миленькую светлую комнату рядом с комнатой больной, предложили пользоваться всеми удобствами большого поместья, настояли, чтобы она питалась за одним с ними столом… А главное, старались, чтобы Ксюша чувствовала себя как дома, понимая, как трудно молодой девчонке оказаться среди чужих людей далеко от родного очага.

Ксюша бойко взялась за работу. Переставила все по-своему в комнате у больной. Чтобы с ее кровати открывался красивый вид на сад за окном, а в телевизоре, наоборот, это окно не отражалось. Чтобы все лекарства были под рукой, но в глаза бы не бросались и не создавали атмосферы больницы. Чтобы кнопка звонка была в досягаемости и так далее. Может быть, все это и мелочи, но ведь вся наша жизнь, по сути, складывается из мелочей…

Больная старушка, мама хозяина дома, всю жизнь прожила в маленьком городке, работала, не покладая рук до самого своего инсульта, и теперь изводилась оттого, что стала всем обузой. До Ксюши она страшно страдала от своей беспомощности и стеснялась лишний раз попросить стакан воды. А Ксюшу она как-то сразу полюбила… И доверилась ей… А доверившись — успокоилась. А спокойствие — это главное для больного в ее положении.

Перемена в состоянии больной не укрылась от глаз хозяев. Их взгляды, направленные на Ксюшу, с самого начала были доброжелательными и приветливыми. И тут и вообще потеплели… И все вокруг и вообще стало хорошо!

И вот тут-то, когда все вроде бы утряслось и вошло в свою колею, Ксюша вдруг с беспокойством почувствовала, что ее лицо помимо воли начинает жить своей жизнью и вытворять всякие опасные штуки!

Когда Ксюша только появилась в доме, хозяин, как правило, ужинал наспех, одним глазом глядя в газету, и торопился поскорее уйти в свой кабинет. Но с каждым днем ужин все больше и больше затягивался, разговоры за столом становились все более и более интересными, то и дело хозяину приходила в голову неожиданная мысль открыть бутылочку хорошего вина… Он оживлялся, начинал рассказывать что-нибудь забавное, вспоминать свою молодость, друзей, шутки, проказы…

Разгорячится хозяин, раскраснеется, плечи расправит, весело смотрит на Ксюшу, глаза блестят. А потом вдруг встанет у окна, задумается, глядя на декоративный японский садик во дворе… Переворошит волосы, повернется и вздохнет глубоко:

— Ах, Ксения, Ксения! Цены ты себе не знаешь!

Потом спохватится, подойдет сзади к стулу жены, на лице которой застыла фальшивая улыбка, и виновато приобнимет ее за плечи.

И Ксюше нужно бы скромно согласиться, или улыбнуться приличной улыбкой, мол, оценила вашу шутку, или заговорить о чем-то постороннем… А у нее на лице вдруг появляется радостно-глуповатое выражение: «Да-да! Не знаю! Да и откуда мне знать?» И глаза то открываются широко, то начинают хлопать доверчиво и наивно! Мрак!

К тому же какая-то хладнокровная зараза у Ксюши внутри нахально прикидывает, какие мысли, сердясь, гонит от себя хозяин. И мысли эти о том, что ведь он еще совсем не старый, можно сказать, в полном рассвете сил, а жизнь, по сути дела, стремительно проходит мимо — работа, работа, работа. А ведь сейчас, когда он стал тем, кем стал, как было бы чудесно начать все сначала с такой удивительной девушкой, как Ксюша, — искренней, открытой, солнечной. Это было бы похоже на сказку: самые красивые города мира, лучшие гостиницы и рестораны, пляжи, яхты, казино, поля для гольфа… И ведь при желании все можно было бы устроить так, чтобы не причинять страданий никому из близких…Ведь как-то устраиваются друзья банкиры…

Зараза у Ксюши внутри читает мысли хозяина, а лицо живет своей жизнью: светится радостью, в глазах — жажда жизни, щеки пылают, смех журчит как-то особенно…

— Эй! Ты что делаешь! — сердито говорила Ксюша, глядя перед сном на свое светящееся отражение в зеркале. — Совсем офигела? Хорошие же люди! И к тебе относятся по-хорошему! Другая бы увидела, что хозяин влюбился, и сидела бы тише воды, ниже травы. А ты!? Тьфу! Глаза бы не смотрели!

А дальше — больше! Поведение хозяйского сынка вдруг как-то странным образом переменилось. Он стал дерзить за столом, огрызаться на замечания взрослых, покрикивать на мать. И на Ксюшу стал смотреть исподлобья тяжелым взглядом. А если они с ней сталкивались где-нибудь в уединенном уголке большого дома, сынок сразу же деревенел и наливался краской. То есть обычное дело, мальчишка молодой, поддался обстановке в доме, влюбился! С ним бы нужно дружелюбно и по-товарищески. Но не тут-то было! Видел бы кто-нибудь, сколько невинности и смирении было в минуты случайных встреч в Ксюшином лице! Как скромно опускались ее ресницы! Сколько покорности и нежности пряталось в ее взгляде под этими ресницами!

И вот уже стала замечать Ксюша — и не только Ксюша — что папа и сынок за общим столом то и дело сталкиваются упрямыми лбами и между ними проскакивают искры. То папа сделает сыну раздраженное замечание о том, как можно себя вести, а как нет. То сынок в ответ скажет что-нибудь ядовитое по поводу папиных прожитых лет и романтических воспоминаний юности. Ксюша каждый раз ужасалась, видя это, а бессовестная стервозина у нее внутри отмечала с наглым удовлетворением: «Ну и что? Пусть! Будь что будет!»

Хозяйка, гордая душа, вместо того, чтобы устроить Ксюше скандал, а еще лучше выгнать ее из дома в двадцать четыре часа, только лишь усмехалась и день ото дня становилась все более и более задумчивой.

Неизвестно, чем бы вся эта история закончилась, если бы в один прекрасный день Ксюша не застала хозяйку в гостиной в предобеденное время, неодетой и нечесаной, за столом, перед полупустой бутылкой любимого ликера. И было столько горя во взгляде, каким хозяйка встретила Ксюшу, что Ксюша, сама не зная почему, бросилась к хозяйкиным ногам и разрыдалась. А на следующее утро попросила расчет.

Тем более, что дома в ее отсутствием стало происходить что-то непонятное. Тося перестала подходить к телефону, а соседи по коммуналке в ответ на все вопросы бормотали что-то невнятное… Мол, Тося плохо себя чувствует… Разговаривать не может. Что такое? Да вот приедешь и сама все увидишь…

* * *

Вернулась Ксюша — а Тоси дома нет! Соседи отводят глаза, мнутся. Потом признались: уж скоро две недели, как Тосю увезли в больницу.

Потому что с Тосей просто беда… Совсем стала беспамятная. Включит воду и забудет… Ванна переливается через край, затопляет соседей на двух этажах внизу… Или телевизор… Запустит на полную громкость и уйдет. А как-то раз еще хуже: краны на газовой плите повернула не в ту сторону. Думала, закрыла, а оказалось, наоборот. Она у подружки наверху сериал смотрит, а газ идет… Хорошо сосед домой вернулся, сразу запах почувствовал и понял, в чем дело. А если бы не сосед? Взлетели бы на воздух всем подъездом…

Да дело не только в этом… Сколько раз бывало: стоит Тося посреди двора и не может сообразить, где ее квартира. А как-то раз ее совсем незнакомая женщина привезла из соседнего района: Тося поехала на почту пенсию получать, села не в тот трамвай и заблудилась. Хорошо у нее в сумочке паспорт был… Добрая женщина по этому паспорту ее домой и привела…