Живи в моих снах - Елена Левашова

Филипп сдавил виски пальцами и помассировал их. Положение, в которое попал друг, было до абсурда неправдоподобным. Слишком сложно… В одном Миша прав: девчонка появилась не случайно…

— Кай, а может тендер — подстава? Что, если балом правит отец Даши — Владимир Крылов? Он слишком быстро сдался… Снял фирму с торгов, чтобы угодить Даше. Никогда не поверю, что можно пожертвовать многомиллионным контрактом ради каприза дочери.

— Вот и я о том же… — глухо произнёс Миша. — Дать взятку подставному фонду, а потом сняться с торгов… Неужели, он всерьёз допустил мысль, что дочь его сдаст? Хотя… она же неродная.

— Нет, он побоялся, что его сдашь ты. — Возразил Фил.

— А он мог бы сдать меня! Так, что его поступок мне по-прежнему непонятен.

Беседу молодых людей прервал секретарь, пригласивший участников в просторный зал. Миша чувствовал себя ужасно. Ему мерещился обман и подстава, хитрые лица Крылова и Туманова, и ярко накрашенное — Фионы. Приятеля Михаила, рассказавшего правду о Крылове, среди членов комиссии не было… Она включала в себя совершенно незнакомых ему людей.

«Вставай и уходи!» — вертелась в голове запоздалая мысль. — «Не рискуй, не подставляй холдинг…».

Миша ослабил галстук и глубоко вдохнул. Беспомощность перед обстоятельствами вновь сковала его.

— Строительный холдинг Колосовских! — раздался голос председателя комиссии. Раскатистый, низкий, словно гром, он вернул Михаила на землю. Голос принадлежал невысокому плотному мужчине с говорящей фамилией Честный.

Фил толкнул Мишу в бок и, не дожидаясь его реакции, ответил:

— Значит, заявка отклонена?

Михаила словно окатили ледяным душем. Он ничего не слышал из монотонной речи членов тендерной комиссии, как и не понял замечаний, высказанных председателем.

— Нет… Замечания по форме заявки незначительные. — Сухо отозвался Честный.

Миша равнодушно досидел до конца собрания, а когда остальные участники торгов покинули зал, спросил Честного:

— С вами связывался Борис или Михаил Александрович? Насколько я понимаю, именно поэтому вы закрыли глаза на недочеты в нашей документации? — Миша сделал пальцами жест, обозначающий взятку. Честный смотрел на молодого, высокого мужчину снизу вверх, но в его взгляде читалось возмущение.

— Что вы позволяете себе, молодой человек? — он захлопнул папку.

— Извините… — стушевался Миша. — Юрист все исправит и в ближайшее время…

— Завтра, — громогласно ответил Честный. — И заявку привезёте мне вы, Михаил Львович. Благодарите своих родных не за… — он пальцами проделал тот же жест, что и Миша, — а за высокое качество услуг, оказываемых холдингом. Ре-пу-та-ци-я… Слышали о таком?

Коротышка тронул болезненные раны в душе Миши. А может он выяснил правду? То, что Миша — недостойный лжец и интриган, подделывающий отчеты?

Филипп, заметив смятение в глазах Михаила, вежливо попрощался с Честным, выхватил листок с замечаниями и вытолкнул друга из зала.

Как в двух словах описать свою жизнь? Если бы Михаила спросили об этом несколько недель назад, ответ растянулся бы на книгу. Но сегодня на вопрос Филиппа «Как дела?» он ответил двумя словами в буквальном смысле: ужас и кошмар.

Миша встал пораньше, чтобы успеть к назначенному коротышкой Честным времени. Кулинарные старания Фионы он решительно проигнорировал и не выходил из комнаты, захлебываясь слюной. Определенно, девчонка поставила цель мучить его! Она хозяйничала на кухне, из которой доносился восхитительный аромат жареного бекона и омлета с сыром. Едва уловимый запах кофе дополнял гамму ароматов, раздражая вкусовые рецепторы Михаила до предела. Он не считал себя зависимым от еды, хотя любил вкусно поесть, но реакция на блюда жены удивляла.

Времени отсиживаться в комнате и ждать, пока «зеленое чудовище» позавтракает, не оставалось. Чтобы избежать контакта с женой, Миша решил одеться и улизнуть на работу.

Он сбросил футболку, распахнул шкаф, в котором по обыкновению висели сорочки и деловые костюмы и обмер: на всех сорочках отсутствовали пуговицы…

— Сучка… — прошипел Миша и пулей вылетел из комнаты.

Даша не удивилась появлению разъярённого мужа на кухне. Она ждала его реакции, мучительно считая секунды…

— Зачем ты это сделала? — рявкнул он. — Чего добиваешься? — полыхал яростью.

Даша впервые всерьёз испугалась мужа… Мышцы на его обнаженной груди и руках перекатывались, вобрав в себя всю ненависть и злость к девчонке. Она зажмурилась и вжалась в столешницу. Неужели Миша посмеет ее ударить? Ему ничего не стоит свернуть ее хрупкую шейку…

— Я не бью женщин. — Его дыхание едва не опалило ее кожу. Миша подошёл бесшумно и слишком близко. Даша открыла глаза, с трудом различая силуэт мужа сквозь пелену слез. Они предательски текли по щекам, обжигая кожу.

— Что тебе нужно? На кого работаешь? Сколько тебе заплатили за это? — чеканил он гневно.

Даша почувствовала, как сердце скачет галопом, торопится, пропускает удары. А потом оно и вовсе упало вниз… Смотреть на Мишу и делать вид, что его обнаженный мускулистый торс — обычное явление, было пыткой…

— Отвечай. — Прогремел он. — Что. Тебе. Нужно?

— Только ты, поверь… Ничего больше. — Прошептала она.

Чтобы не пялиться на мужа, девушка опустила глаза вниз, выбрав в качестве объекта наблюдения малыша Мэтью. Он дремал на коврике возле дивана.

— Смотри мне в глаза, черт возьми! И прекрати повторять эту чушь!

Даша окунулась в его глубокий, опустошенный неизвестностью взгляд. В нем плескались страх и сомнение, щедро приправленные яростью. Не прерывая зрительного контакта, она прошептала:

— Мне нужна плата…

— Сколько? — с презрением ответил Миша.

— Одна минута… Поговори со мной одну минуту. — Выдавила она.

Миша вымученно вздохнул. По щеке Даши текли слёзы.

— И ты уберешься из моего дома? — спросил он.

— Нет. Я дам тебе рубашку с пуговицами.

— Черт… Твоё счастье, что я опаздываю. — сказал Миша. — Сегодня же вставлю замок в свою комнату! Не думал, что дойдёт до такого… Ты не в себе, Даша. Вам — тебе и твоему заказчику — нужно лечиться!

Девушка пропустила мимо ушей его реплики. Они ничто по сравнению с бурей, которую Даша ожидала.

— Расскажи мне о твоих братьях и сёстрах. — спросила она.

– Ты и о них знаешь? — раздраженно ответил Миша.

— Не знаю, поэтому и спрашиваю.

Он стоял по-прежнему перед ней. Близко… Так, что Даша чувствовала запах бальзама после бритья и одеколона.

— Родных братьев и сестёр у меня нет, но есть двоюродные — дети дяди Бори. Алинка на год младше меня, а Богдан и Егор мелкие, им шесть и четыре…