Испытание огнем. Лучший роман о летчиках-штурмовиках - Михаил Одинцов

— За исключением эскадрильи Горохова, всем разойтись по своим командным пунктам и хорошенько разобраться в новых вопросах. Горохову — на вылет.

Наконечный ставил эскадрилье боевую задачу, но смысл речи командира до штурмана звена — старшего лейтенанта Гарифова — не доходил. После слов командира о том, что в полете был и зенитный огонь, и истребители врага, Гарифов необыкновенно ярко представил свой самолет в окружении разрывов, из которых они никак не могли вырваться. Перед мысленным взором мелькали обрывки боевых вылетов, видения израненных самолетов, искалеченных и мертвых людей в них. Ожили ночные сны с их страшными переплетениями реальности и вымысла, жизни, смерти, крови, железа. Мысли о собственной гибели настолько оторвали Гарифова от происходящего, что он не услышал команды командира: «По самолетам!» И если бы старший лейтенант Бенов не толкнул его в бок и не сказал: «Ты что, уснул?» — он бы так и остался сидеть на скамейке.

…Чем ближе подходили к самолету, тем тревожнее было на душе у штурмана. Хотелось жить, но не хотелось лететь.

Летчик, поздоровавшись с техником, стал слушать доклад о работах на самолете.

— Командир! Крыло заклепали. Пробоины заделали. Заменил троса управления рулями высоты. Самолет готов. Бомб шестьсот килограммов.

Человек был доволен своей работой. Докладывал с радостью, потому что самолет снова мог идти в бой.

Гарифов с неприязнью подумал:

«Радуется, ему в бой не идти. Я тоже согласен ночами не спать, если он за меня будет бомбы к немцам возить».

Затем втроем осмотрели самолет, латки и заплатки на нем, проверили подвеску бомб в люках, надели парашюты, и каждый полез в свою кабину.

…Мотор опробован. Все в порядке.

Бенов ждал, пока мимо него прорулят первые шесть самолетов, чтобы потом со своим звеном занять место на старте в порядке очередности взлета.

Гарифова знобило. Пристегнувшись поясным ремнем к полу кабины, он лихорадочно блуждал взглядом по кабине и окружающему пространству. И вдруг его глаза выделили на приборной доске в левом углу кабины маленький черный кружок с белой металлической ручкой, стоящей своим флажком на цифрах «1+2». А мысль зафиксировала: «Магнето. Мотор. Эта ручка может управлять мотором. Может выключить его».

Теперь это было для него самым главным. Он уже ничего не видел и ни о чем другом не думал — перед глазами только ручка. Еще не было решения, но в голове уже жила мысль: «Она меня спасет!»

Начался взлет. Взлетел первый, второй. Он считал вслух и сказал летчику, что к взлету готов.

— Взлетаем.

Самолет пробежал сто, двести, триста метров, и летчик начал поднимать самолету хвост. В это время рука Гарифова сама… Нет, не он, а его рука ухватилась за флажок магнето и быстро повернула его на ноль, и опять на одни плюс два и снова на ноль. Он уперся рукой в турель и быстро перемещал флажок справа налево и наоборот, а сам слушал, как мотор хлопает, обрезает и выбрасывает дым. И только когда он понял, что летчик прекратил взлет, рука опять поставила флажок в правильное положение, а глаза уже с беспокойством стали смотреть, куда они катятся, хватит ли аэродрома. Самолет остановился, и Гарифов понял, что он жив, что этот вылет пройдет без него. Пусть теперь ищут, что случилось.

Подъехали техники на автостартере, но мотор на малых оборотах продолжал работать нормально, и летчик отрулил самолет в сторону.

Бенов выключил мотор, открыл фонарь кабины и молча уставился на приборы.

Подъехал инженер эскадрильи, быстро вскочил на крыло и спросил:

— Что случилось?

Бенов поднял на него глаза, пожал плечами, но ничего не ответил.

— Ну давай быстро запустим и попробуем, может, все и прояснится.

— Воздух в системе запуска есть?

— Есть.

— Чижов! Ставь быстро колодки под колеса. Запускать будем без автостартера. Мотор работал отлично.

Гарифова вновь охватила тревога: «Летчик и инженер торопятся сделать пробу, чтобы успеть взлететь». Посмотрел вверх: к аэродрому подошли их восемь самолетов и встали в вираж, ждут их, Бенова и Гарифова.

«Все равно не полечу. Не полечу. Пусть идут без нас», — лихорадочно подумал штурман.

— Гарифов! Мотор-то в порядке, может быть, водичка попала. Сейчас прямо на работающем моторе отстой сольют и попробуем еще раз.

— Ты только поаккуратней, а то сдохнет перед лесом, и пиши пропало.

— Не сдохнет… Ну, порулили.

— Давай.

Бенов вновь пошел на взлет. Самолет начинает разбег, но через двести метров все повторяется снова. Опять мотор начинает хлопать, выбрасывать дым, а потом и совсем заглох.

Вылет не состоялся. Группа ушла без командира звена, а самолет затащили на стоянку.

Летчик и штурман вылезли из самолета. Бенову было стыдно смотреть на окружающих, было жалко техника, но он не понимал, что происходит с мотором.

Гарифов сказал технику:

— Тоже мне: «Товарищ командир, самолет исправен, к вылету готов». Вот тебе и исправен.

— Но-но! — оборвал Бенов. — Может, и не виноват Чижов.

У самолета собрались инженер полка, воентехник первого ранга Кутко, инженер эскадрильи, техник звена и свободные специалисты.

Кутко решил сам опробовать мотор: старший инженер в кабине, инженер эскадрильи и техник звена у кабины на одном крыле, летчик и техник — на втором, один пробует, а остальные слушают и смотрят. Мотор по всем параметрам выдержал испытание на «отлично».

Полковой инженер ушел. А эскадрилья, распределив между собой объекты работы, набросилась на «забастовавший» самолет: одни снимали капоты с мотора, другие сливали бензин, чтобы залить новый, еще раз проверенный, третьи занялись фильтрами и заменой свечей.

Бенов и Гарифов лежали под плоскостью и ждали окончания аврала. Работы еще не были закончены, когда в воздухе появились восемь самолетов Су-2. Эскадрилья Горохова пришла с боевого задания вся. Началась посадка, и техники других звеньев ушли встречать свои самолеты.

Наконец работы были закончены, мотор вновь опробован — он работал нормально. Инженер полка дал команду готовить самолет к боевому вылету…

Еще две группы полка были в воздухе, когда эскадрилья Горохова получила новое задание и начала взлет. Взлетело шесть самолетов. Бенов дает газ и начинает разбег. Мотор через триста-четыреста метров обрезает. Не дожидаясь техников, Бенов вновь запускает мотор и сразу заруливает для повторного взлета. Новый разбег, но через триста метров мотор делает пять выхлопов белого дыма и глохнет.

Группа ушла без Бенова.

Самолет вновь зарулили на стоянку.

Осмотр, проверка, проба. Все нормально. Бенов начал нервничать. Гарифов ругается. Горохов, выведенный из себя, отстранил Чижова от обслуживания самолета и в сердцах пригрозил технику отдать его под трибунал за срыв боевых вылетов.