Философы Древней Греции - Роберт С. Брамбо

Аристотель, величайший биолог, отреагировал на эту Эмпедоклову науку с оттенком техники возмущенно18. Ему не нравилось, когда поэзию и зоологию смешивают, и, отделив одну от другой, Аристотель посвятил немалую часть своих вводных лекций по естествознанию защите наличия цели в природе против Эмпедокловой «случайности» или «механической необходимости»19.

Но, как мы уже заметили, Аристотель не устоял против желания вставить в свой текст цитаты из работ критикуемого предшественника.

И наконец, в космологической эпопее Эмпедокла наступает время вражды и разделения всех вещей – та часть космического цикла, когда Раздор правит безраздельно; но в этом состоянии всеобщего разделения снова возникает Любовь; она начинает усиливаться, и Вселенная снова становится организованной и единой20.

Таким образом, в сочинении Эмпедокла высказаны новые для того времени идеи космологического цикла и естественного отбора, и это сделано с величайшей силой средствами поэзии, которая дает мифологическим чудовищам место в зоологии. Дальше в поэме поэтапно описаны тонкости процесса приспособления органической жизни к окружающей среде. Это сделано с помощью яркой и броской комбинационной модели – «головы без тел», «плечи без рук» и другие подобные же отдельно существующие специализированные органы; а они – морщась, замечает Аристотель – могли появиться на свет только как части целых организмов!21

Теорией «элементов» и эволюции загадка Эмпедокла не исчерпывается. Какое место мы должны дать ему в истории экспериментальной науки? Например, объясняя, как происходит дыхание, он использовал прекрасный образ, чтобы показать, что воздух занимает место в пространстве и сопротивляется другим веществам. Когда легкие наполнены, находящийся в них воздух не допускает внутрь них другие «элементы», которые иначе ворвались бы в них. «Это как если бы девица принесла бронзовую трубку к ручью, закрыла чем-либо один ее конец и опустила ее в чистую воду: трубка не наполнилась бы водой из-за сопротивления находящегося в ней воздуха»22.

Девица и ручей, возможно, напомнят читателю о современном телевидении – передаче на научную тему, которой придает блеск красивая молодая ассистентка, не столь уж обязательная с логической точки зрения, но необходимая для оформления передачи, как девушки в купальниках для рекламы сигарет.

Однако наука ли все это вообще? Профессор Артур Х. Комптон, получивший Нобелевскую премию за свои эксперименты в области физики, однажды сказал мне, что, по его мнению, этот отрывок у Эмпедокла был первым в истории описанием контролируемого научного эксперимента, имевшего целью установить, что воздух – вещество. Дэниел Фёрли, филолог и историк, недавно написал подробную статью, где показал, что этот отрывок скорее поэтическое уподобление и Эмпедоклу совсем не обязательно было думать об этом как о контролируемом эксперименте: он мог просто считать это упрощенной моделью привычного всем органического процесса23. В свете других работ и идей Эмпедокла кажется, что правы оба этих авторитетных ученых. Я думаю так: то, что описал Эмпе-докл, было достаточно трезво задуманным решающим экспериментом, в котором был применен специально выбранный прибор (приспособление, обычная вещь на древних кухнях) и целью которого было заставить буквы природы зазвучать и сложиться в ответ на конкретный вопрос; но без девушки, ручья и связи с дыханием этот опыт, вероятно, никогда не заинтересовал бы Эмпедокла настолько, чтобы поместить его в поэму о природе.

Другие идеи и события жизни Эмпедокла – сочетание медицины с магией, включение им в свою систему орфическо-пифагорейской веры в переселение душ или то, что он принимал «как нечто совершенно естественное» те почести, которые оказывали ему «как богу», – создают при толковании те же самые трудности24.

При всей синкретичности идей Эмпедокла, кое-что у него характерно именно для греческой мысли. В философии и науке классического периода идея эволюции представлялась только внутри взгляда на время как на замкнутый цикл; открытое по своей природе, постоянно возникающее время появляется у представителей западной мысли гораздо позже. Характерными для ученых были также одновременно универсализм, острая наблюдательность и (временами даже у Эмпедокла) уважение к логически безупречному аргументу. Еще одна характерная особенность – что существование в научных взглядах различий, которые кажутся нам не только разумными, но даже неизбежными, либо не признавалось явно, либо вообще не признавалось.

В свою эпоху Эмпедокл оказал больше влияния на медицину и биологию, чем на философию. Хотя некоторые из его идей навеки стали его вкладом в философию, сегодня он интересен нам прежде всего из-за центрального вопроса, который задан в его философском творчестве: согласуемся мы с реальностью или действуем просто наугад, когда проводим четкую границу между субъектом и объектом, наблюдателем и наблюдаемым миром, наукой и мифологией, выполненными экспериментами и экспериментами воображаемыми? Можем ли мы утвержать, как делают некоторые современные философы, что человек составляет единое целое с остальной природой и поэтому нашим сознательным ощущениям и мышлению должно соответствовать что-то схожее, хотя и смутное, у рыбы, у амебы и даже у электрона? Должно ли удовлетворять нас знание того, что изменение и множественность существуют на самом деле, раз мы не можем переспорить Зенона, который доказывает, что они не согласуются с разумом и, следовательно, невозможны?

Но даже те философы нашего времени, которые поднимают эти вопросы, до сих пор не признают Эм-педокла своим интересным предшественником: у него было слишком много воображения!25

Применив логику, разработанную Парменидом и Зеноном в элейской школе, к представлениям о материи, которые были сформулированы милетцами, Левкипп и Демокрит создали новые направление – материализм. Их тезис был таким: все существующее состоит из твердых неделимых частиц, которые движутся и сталкиваются друг с другом в пустом пространстве. Так впервые была провозглашена атомистическая теория, которой до этого не было ни в философии, ни в науке. Но эта ее греческая форма несколько отличалась от более поздних версий, и потому важно не путать ее с более поздними философскими идеями и с теориями физиков-атомистов XX века.

Когда Демокрит из Абдеры был молод, он приехал в Афины в надежде побеседовать с Анаксагором, ведущим ученым и философом в кружке людей искусства и интеллигентов, который собрал вокруг себя афинский государственный деятель Перикл. Но этот знаменитый старший собрат не имел свободного времени для встречи с одаренным молодым теоретиком из чужого города и не увиделся с ним. Разочарованный, Демокрит написал: «Я приехал в Афины, и никто не знал меня»1.

Насколько иной показалась бы ему эта поездка теперь, когда главная дорога, по которой подъезжают к Афинам с северо-востока, проходит мимо впечатляющей Лаборатории ядерных исследований имени Демокрита. Ее название напоминает о том, что Древняя Греция была родиной атомистической теории, а Демокрит – первым великим разработчиком этой теории! Вариациям на тему идей Демокрита современные наука и техника обязаны большей частью своего увлекательного развития, и именно атомизм создал последние понятия, которые были нужны, чтобы возник материализм как мощная и последовательная философская система2.