Покушение на шедевр - Дэвид Дикинсон

И Пауэрскорт бодро зашагал по тропинке, обогнав лениво ползущий по реке катер. Впереди показались развалины монастыря — красный кирпич увитых плющом стен прекрасно гармонировал с окружающим ландшафтом.

— Аббатство Годстоу, построено в двенадцатом веке, — недовольным тоном сообщил Дженкинс. — Здесь завершали свое образование девушки из благородных семейств. Сюда отправили возлюбленную Генриха Второго, и она умерла загадочной смертью. Вы же любите расследовать преступления, вот и возьмитесь.

Пауэрскорт рассмеялся.

— Незачем лезть так далеко в прошлое — мне вполне хватает и сегодняшних преступлений.

Он оглянулся на Порт-Медоу. Река змеей извивалась под плакучими ивами. Вдали четко вырисовывались в небе башенки Оксфорда. Над стенами иерихонскими возвышалась колокольня немыслимой красоты. Пауэрскорту стало ясно, почему это местечко обладает такой притягательностью.

У пива был фруктовый привкус. Дженкинс и Пауэрскорт сидели в саду «Форели», у самой воды. Интересно, подумал Пауэрскорт, одобрил бы этот напиток Джонни Фицджеральд? Впрочем, он не так хорошо разбирался в сортах пива, как в винах.

— Итак, к делу, мистер Дженкинс, — начал Пауэрскорт. — Я честно предупредил вас. Вы сказали мне, что не имеете ни малейшего понятия о том, над чем он работал перед гибелью. По-моему, он писал статью о подделках. Она была предназначена для нового журнала, который он собирался издавать. Уж наверное, вы кое-что об этом знали?

Томас Дженкинс как следует отхлебнул из стакана.

— Ну… — сказал он и умолк. Пауэрскорт посмотрел в карие глаза Дженкинса, и ему почудилось, что его собеседник что-то скрывает. — Кристофер вечно толковал о каких-то новых журналах. Но из этого никогда ничего не выходило.

— А с кем он собирался их выпускать? Компаньон всегда был один и тот же?

— Вообще-то да, — подтвердил Дженкинс. — Это был один и тот же человек по фамилии Локхарт, Джейсон Локхарт. Он младший партнер Кларка, стоящего во главе фирмы, которая занимается торговлей произведениями искусства. У них жестокая конкуренция с фирмой Капальди и этими новичками, как их… Декурси и Пайпером.

Пауэрскорт записал имена. После возвращения в Лондон, подумал он, надо будет написать председателю Королевской академии. Гостиничный сад был полон, все столики заняты — посетители любовались водоворотами в мельничной запруде перед мостом.

— Ну а статья о подделках? — снова заговорил Пауэрскорт. — О ней вам что-нибудь известно?

— Кажется, он что-то такое упоминал, — отозвался Дженкинс, делая очередной щедрый глоток. Его стакан был уже почти пуст. — Но я не думал, что стоит вам об этом рассказывать. Тут то же самое, что и с журналом. У Кристофера в голове всегда было полно замыслов. Я не хотел вводить вас в заблуждение, лорд Пауэрскорт. Мало ли о чем Кристофер болтает. — Он запнулся. — Вернее, болтал.

— А как насчет замужней женщины? — спросил Пауэрскорт, повышая голос, чтобы перекричать гомон. — Вы и о ней умолчали, потому что не хотели вводить меня в заблуждение?

Дженкинс пожал плечами.

— Мне показалось, что не надо будить спящую собаку.

— Как ее имя, уважаемый? Скажите мне, как ее зовут?

Томас Дженкинс беспомощно посмотрел на Пауэрскорта.

— Вы мне не поверите, лорд Пауэрскорт. Пожалуйста, не сердитесь на меня. Но я не знаю.

Пауэрскорту захотелось грохнуть кулаком по столу, однако он сдержался.

— Что вы имеете в виду — что не знаете ее фамилии или ее имени?

Дженкинс выглядел совсем убитым.

— Фамилии, — ответил он. — Я никогда с ней не встречался.

— Но хоть как ее зовут, вы знаете?

— Розалинда, — прошептал Дженкинс.

— И где она живет?

— В Челси. — Пауэрскорту пришлось наклониться, чтобы расслышать название района. Господи помилуй, подумал он. В Челси — значит, совсем недалеко от его собственного дома. Может, ее дом стоит на другой стороне Маркем-сквер…

— Вы знаете, чем занимается ее муж? Дети у нее есть? Имеет она какое-нибудь отношение к миру искусства?

Томас Дженкинс поднялся со стула.

— Ответ на все эти вопросы один: не знаю, не знаю, не знаю. А теперь простите меня, но я должен вернуться к себе в колледж. Я сделал все что мог. Но больше ни на какие вопросы отвечать не намерен.

В вестибюле клуба «Боуфорт» на Пэлл-Мэлл было полно американцев. Эдмунд Декурси быстро прошел сквозь толпу — судя по акценту, здесь собрались уроженцы Нью-Йорка, Бостона, Чикаго и Среднего Запада. Но Декурси направлялся не в столовую и не в курительную с ее большими окнами и еще более впечатляющими сигарами трансатлантических гостей. Ему нужно было попасть вниз, в полуподвальное помещение.

«Боуфорт» раньше своих конкурентов понял, что на американцах можно делать деньги. Его владельцы имели связи со всеми фешенебельными клубами во всех крупных городах Америки. Финансисты, импортеры, газетчики, туристы — все они приходили в «Боуфорт», а потом, вернувшись в Штаты, рассказывали, что обстановка в этом клубе почти такая же, как на родине. Здесь готовили американские блюда, подавали американское виски и угощали кубинскими сигарами. И самое главное — здесь можно было побеседовать с другими американцами. В «Боуфорте» вас не заставляли вдаваться в тонкости английской иронии и есть отвратительную туземную снедь. Не надо было вести разговоры о крикете. «Боуфорт» и вправду был кусочком дома вдали от дома, ломтиком яблочного пирога в чуждом духу американцев мире Лондона. Многих из них приводила сюда жгучая тоска по родным стенам.

Была в «Боуфорте» и американская пресса — «Нью-Йорк таймс», «Вашингтон пост», «Чикаго сан таймс», «Харперс энд Куин», «Вэнити фэр», «Американ». Здесь хранились номера этих газет и журналов за весь последний год. Порой американцы приезжали в Лондон после целых месяцев пребывания в еще более чуждых мирах Франции и Италии, Египта и российского Санкт-Петербурга, и им хотелось поскорее узнать о том, что произошло дома за время их отсутствия.

Добравшись до полуподвала, Эдмунд Декурси уселся за маленький столик перед грудой самых модных американских журналов. На их страницах публиковались объявления о продаже немыслимо дорогих особняков и драгоценностей, стоивших не меньше пятидесяти тысяч долларов. Они представляли богатую Америку — ее усадьбы и яхты, ее достояние и капиталы — на зависть всему остальному миру.

Эдмунд Декурси искал фотографии двух очень богатых семей — и не только мужа или супружеской четы, а супругов вместе с детьми. Во-первых, его интересовала семья Маккракенов, глава которой до сих пор находился в Лондоне и вел переговоры с его собственной фирмой, «Декурси и Пайпер». Во-вторых — семья человека, который собирался прибыть в Лондон через две недели. Нью-йоркские разведчики Пайпера донесли ему, что в британскую столицу едет с визитом некий Льюис Блэк из Филадельфии. Хотя мистер Блэк и обитал в городе братской любви,[16]он слыл самым беспощадным стальным магнатом во всей Америке. Его личное состояние — разведчики Пайпера сравнили данные, полученные из трех разных источников, — превышало сто миллионов долларов. А еще более вдохновляло то, что мистер Блэк интересовался искусством. Никто не знал, какой именно его разновидностью, но человек с такими деньгами должен был что-нибудь коллекционировать.