Роковое сходство - Патриция Гэфни

– Banditti! <Разбойники! (ит.)> – в панике завопил возница. Он соскочил с козел и со всех ног бросился в лес. Владелец волов, не долго думая, последовал за ним по пятам. Броуди и О’Данн стали плечом к плечу, прикрывая Анну. Бандиты спрыгнули со своих шелудивых лошадей и затараторили по-итальянски, размахивая пистолетами. Все трое казались грубыми и злобными оборванцами.

– Что им нужно? – спросил О’Данн, высоко подняв руки вверх.

– Ну а вы как думаете, какого черта им может быть нужно? – проворчал Броуди. – Отдайте им деньги.

Один из грабителей проворно взобрался на крышу кареты и принялся скидывать багаж на землю. Другой взламывал сундуки и чемоданы, набивая мешок всем, что попадалось под руку. Он забрал кое-что из одежды О’Данна, а также драгоценности и туфли Анны. Третий чего-то потребовал от них, не переставая целиться из пистолета.

– Деньги и ценности, – перевела Анна, стараясь унять дрожь.

Ни минуты не колеблясь, она сняла агатовые сережки, брошку и колечко с ониксом, пока бандит обыскивал бесчувственное тело Билли в поисках чего-либо ценного. О’Данн отдал свой бумажник и карманные часы.

Грабитель заорал на Броуди. Тот поднял руки и со всей возможной любезностью произнес:

– Извини, грязный сукин сын, у меня ничего нет. Niente <Ничего (ит.).>.

Тут он припомнил фразу из разговорника и добавил:

– Е molto seccante <Такая досада (ит.)>.

Бандит выругался и толкнул его в грудь.

– Паоло! – окликнул его тот, что набивал мешок, и он отошел, пятясь задом и продолжая целиться в Броуди из пистолета.

– Что вы ему сказали? – шепотом спросил насмерть перепуганный О’Данн.

– Сказал, что все это очень досадно. А ваш пугач все еще у вас в кармане, О’Данн?

– Да, он у меня.

– Рад слышать. И когда же вы намерены им воспользоваться, чтобы перестрелять этих ублюдков?

– Их же трое! Я думаю, нам лучше всего… – Паоло вернулся, и О’Данн почел за благо закрыть рот. Анна заметила, что с него градом катит пот, и бессознательно придвинулась ближе к Броуди. Паоло что-то пролаял своим дружкам, и они повскакали на коней, перебросив через седла мешки, набитые добычей. Анна в ужасе ахнула, когда Паоло подтянул ее к себе, схватив за платье на груди.

Броуди выкрикнул страшное богохульство и бросился вперед.

– А ну не трожь ее!

Обнажив в ухмылке частокол скверных зубов, грабитель прицелился ему в голову. Маленькие черные глазки злобно сверкали. Броуди замер, стиснув кулаки и слегка согнув колени, словно приготовившись к прыжку.

– Застрелите его! – прохрипел он сквозь зубы. – Черт побери, О’Данн, стреляйте!

Бандит начал пятиться, цепко держа Анну и волоча ее за собой к своей лошади. Колени у нее подгибались, она испугалась, что не сможет выполнить приказ, когда он велел ей взобраться в седло. Тогда Паоло грубо взвалил ее поперек седла, а сам вскочил сзади и повернул лошадь.

О’Данн явно не собирался стрелять. В бешенстве, не веря своим глазам, Броуди проводил взглядом трех всадников. Остался последний шанс. Он бросился вслед за скачущей рысью лошадью, намереваясь схватить бандита за сапог и свалить его на землю, но Паоло заметил его, вскинул пистолет и выстрелил. Броуди ощутил обжигающий, хотя и прошедший вскользь по щеке и уху след. Пуля его не остановила, он продолжил преследование.

Раздался крик Анны. Бандит выстрелил снова, однако на этот раз пистолет лишь безобидно щелкнул у него в руке. Тогда он с размаху всадил пятки в бока лошади и стремительно послал ее вперед. На ходу лошадь боком задела Броуди, и он упал на спину. Анна опять закричала, испугавшись, что он сейчас попадет под копыта, но этого не случилось: Паоло натянул поводья, выровнял вставшую на дыбы лошадь и галопом скрылся в тени деревьев.

Броуди с трудом поднялся на ноги, держась за ушибленный бок и спрашивая себя, целы ли у него ребра. О’Данн бросился на помощь, но Броуди злобно оттолкнул его.

– Дайте мне пистолет, – отрывисто приказал он.

– Я не могу, вы же…

– Дайте сюда! – заорал Броуди, схватив его за грудки и тряся изо всех сил.

Несколько долгих секунд они смотрели друг на друга. Наконец Броуди разжал руки. О’Данн сунул руку за пазуху и достал из внутреннего кармана пистолет.

– И это вы называете пистолетом? – спросил Броуди, добавив непристойное ругательство.

Всего четыре заряда, а он не слишком хорошо умел стрелять. Однако выбора не было и времени тоже: сунув пистолет в карман, Броуди поспешил к упряжным лошадям, привязанным под деревьями поодаль от дороги.

– Что вы собираетесь делать? – испуганно спросил адвокат, пока Броуди отвязывал самую крупную лошадь.

Броуди хмуро осмотрел лошадь. Ни уздечки, ни седла. За всю жизнь ему только дважды приходилось сидеть верхом, причем оба раза в детстве. Он подвел лошадь к большому камню и воспользовался им как опорой, чтобы вскочить ей на спину.

– Садитесь на одну из оставшихся и езжайте за подмогой. Разыщите кого-нибудь, кто мог бы нам помочь. Приведите людей сюда, а потом поезжайте по нашим следам. Я буду искать миссис Бальфур.

О’Данн застыл на месте, выпучив глаза.

– Делайте, что вам говорят! – рассердился Броуди.

Он стукнул лошадь каблуками и дернул ее за гриву, чтобы развернуть, одновременно ткнув в грудь О'Данна, оказавшегося у него на дороге. Перед тем, как въехать в подлесок, он обернулся и увидел, как адвокат подводит к валуну вторую лошадь.

Двигаться по следу оказалось делом нетрудным: влажная земля хорошо хранила следы копыт. Судя по тому, что некоторые отпечатки были глубже остальных, он мог даже угадать, на какой лошади Паоло вез Анну. Лес обступал его со всех сторон, и все же Броуди различал еле заметную тропу. По временам ее пересекали другие дорожки, но следы вели прямо вперед, не сворачивая.

Труднее всего было направлять по следу проклятую лошадь, не имея ни поводьев, ни шпор. Броуди наклонился вперед и сжал голову животного обеими руками, заставляя его держаться прямо, а когда требовалось свернуть, наваливался на шею лошади то справа, то слева. Таким образом ему приходилось ползти со скоростью улитки, а это сильно действовало на нервы.

Броуди сосредоточился на продвижении вперед, стараясь не впадать в панику и не думать о том, что может происходить с Анной в эту минуту. Громко ругаясь, он поминутно стирал с лица кровь пополам с дождевой водой, но жгучего следа, оставленного оцарапавшей щеку пулей, почти не замечал.

По его расчетам, он успел проехать около четырех миль, когда лес начал редеть и сменился равниной, поросшей травой. Следы копыт пропали. На миг Броуди охватила паника, но он снова разглядел их впереди и успокоился. Похоже, следы вели прямо через луг к лесу, темневшему на противоположной стороне. Справа на горизонте возвышался пологий, изрезанный оврагами холм.