Полет сокола - Алексей Широков

Я попросил Архипа достать новую колоду карт, лист бумаги, а также горсть мелочи минимального достоинства. Все это нашлось в баре, и я начал объяснять своему бывшему секунданту и примкнувшей группе любопытствующих правила покера. Попутно зарисовывая их на бумаге для наглядности.

Играть я умел только в безлимитный техасский холдем. Рассказав правила и зарисовав комбинации, предложил сыграть пробную партию, взяв на себя роль крупье. Вскоре вокруг нашего стола собрались все, находившиеся в кают-компании. От постоянных пояснений у меня пересохло в горле, приходилось то и дело отпивать сок, принесенный официанткой. Играли по одной партии, просто с целью наработать опыт определения комбинаций карт и торгов. Когда одна из рискнувших опробовать новую затею дам сорвала банк, умело блефуя и имея на руках лишь минимальные карты, ее встретили аплодисментами. Время мчалось стремительно, многие даже были огорчены, что дирижабль достиг места назначения. Попрощавшись со всеми и получив кучу визиток, я отправился собирать вещи. Я прибыл в столицу.

Интерлюдия 3

Первый наследник рода Стрибора внимательно смотрел на рыдающую перед ним женщину. Она комкала платок, прикладывая его к глазам, и всячески демонстрировала невероятные душевные страдания. Фальшью от этих потуг несло за версту, и выглядело все чрезвычайно противно. Однако выгнать жену главы одного из аристократических родов, входящих в сотню богатейших, он тоже не мог. Род женщины был довольно древним, но захиревшим, и все считали, что эта линия прервалась, но род, как птица Феникс, восстал вновь. Откуда взялись деньги, неизвестно. Ходили слухи о приисках на севере, чуть ли не в Пустошах, но точной информации не было.

Конечно, тех семи лет после возрождения оказалось недостаточно, чтобы влиться в общество столицы. Но и ссориться было не с руки. Без достаточных для этого оснований, конечно. Один из трех родов, специализирующихся на воздушных перевозках и фактически монополизировавших рынок, был готов дать отпор кому угодно. Однако против рыдающей женщины не начнешь боевые действия, даже если она прекрасная актриса.

– Госпожа Шилова, я уверяю вас, что на борту дирижабля ваш сын находился в полной безопасности. Равно как и другие пассажиры. И если бы он сам, я подчеркиваю – сам! – не затеял конфликт, никто бы не пострадал. Свидетелей происшествия огромное множество. Включая моего племянника, командующего этим дирижаблем, и командующего дальневосточным округом генерал-лейтенанта Слепнева. Но даже в любом другом случае суд чести уже состоялся. И более того, предоставлять информацию о своих пассажирах мы не намерены ни в коем случае. Это вопрос порядочности нашего рода. Однако за последние три дня вашими слугами было предпринято более семи попыток подкупа наших сотрудников. И сейчас вы сидите передо мной и требуете раскрыть данные.

– Я прошу вас. Поймите, я же мать!!!

– Я как отец вас прекрасно понимаю. Забота о детях – это прекрасно. Но в возрасте вашего сына пора решать вопросы чести самому. Дуэль была проведена по правилам. Что до того, что ваш сын получил серьезные повреждения, у меня есть отчет лекаря. В нем сказано, что уже через шесть часов нахождения в восстановительной ванне, в которую вашего сына поместили незамедлительно, все повреждения были восстановлены.

– Но у мальчика пропал аппетит. Он практически ничего не ест. Он заперся в своей комнате и не пускает туда даже меня.

– Ольга Михайловна, – Стрибор встал и подошел к женщине, взял ее доверительно под локоть и понизил голос, – понимаете, поражение на дуэли – это большой стресс, однако это и путь к совершенствованию своих навыков. Я уверен, что в скором времени ваш сын удивит всех своим стремлением стать сильнее. – Доведя Шилову до двери, мужчина открыл ее. – А сейчас вам следует находиться ближе к сыну. Так будет лучше для всех. А насчет его противника… ведь свет может не понять вашего стремления его отыскать. И это отразится на вашей семье.

– Да? – Слезы если и были, то давно уже высохли. – Я об этом не подумала. Благодарю, что уделили мне время. – И женщина удалилась.

Наследник сильнейшего рода ветра облегченно вздохнул. Ушедшая гостья оставила после себя чувство гадливости. Как будто пиявку раздавил в руках. Конечно, чего еще ждать от дочери купца. Но за пять лет проживания в столице можно было выучить хотя бы элементарные неписаные правила высшего света. И сын весь в мамочку. Вызывающий внутреннее отвращение слизняк, прячущийся за юбку матери. Надо минимизировать контакты с родом Шиловых, даже если придется отказаться от нескольких проектов. Честь дороже. Что до противника Шилова на дуэли, нужно предупредить младших родичей, обучающихся в Первом лицее. Пусть аккуратно присмотрят за ним. Вряд ли эта деятельная дамочка угомонится.

Чтобы добраться до лицея, у меня ушло более трех часов. Находился он в пригороде столицы и занимал огромную территорию, обнесенную высоким забором и отлично охраняемую. Службу по охране с момента основания здесь нес вольный отряд «Пасынки жизни». Несмотря на статус вольного отряда, подчинялись они непосредственно директору и, как весь лицей, курировались императорским родом.

Дорога к комплексу была забита машинами представительского класса. Лицей являлся интернатом, и все учащиеся жили на его территории. Сейчас они спешили заселиться. Из багажников слуги доставали десятки чемоданов. И, выстроившись в колонну, несли их в корпуса общежития. Все это настолько напоминало муравейник, что я невольно начал оглядываться, не протащит ли мимо меня мертвую гусеницу очередная колонна слуг-муравьев.

Я со своим пошарпанным чемоданом, в тактической одежде вместо идеально сидящей школьной формы, как у остальных, стоившей даже на мой неискушенный взгляд просто нереальных денег, смотрелся совершенно невзрачно. Настолько, что охрана не захотела впускать меня на территорию.

Пришлось дожидаться, пока не вызовут завуча, отвечающего за новых учеников. Меня вся эта ситуация не напрягала. И только когда после проверки документов охрана полезла в мои вещи для досмотра, я взбеленился. Пытавшийся открыть мой чемодан боец замер, почувствовав у шеи острую сталь.

– Медленно поставь чемодан на землю. – Боец подчинился, в это время остальные уже держали меня на прицеле. – Молодец. Теперь разворачиваемся и идем к воротам.

Злоба переполняла меня. Если я позволю кому бы то ни было так с собой обращаться, потеряю самоуважение. Плевать на детей аристократов, смотрящих на меня как на кусок грязи. Рамок приличия они не переступали. И мы еще посмотрим, кто кем станет в итоге. Но эти уроды из вольных отрядов. Разжиревшие твари, самоутверждающиеся за счет студентов, которые не могут дать им отпор. Мое решение было, конечно, чересчур импульсивным, но я не хотел позволять унижать себя. Находиться на территории лицея в данный момент мне было нельзя. Законом то, что я сделал, трактовалось однозначно как вооруженное нападение на сотрудника правопорядка при исполнении. Поэтому, прикрываясь телом одного из бойцов, я медленно отступал к воротам, надеясь раствориться между машинами.