Твое нежное имя - Гвендолин Кэссиди

– Настоящая лесная нимфа, – коротко заключил мужчина.

– Новинка сезона! – насмешливо бросила Мэри, решив не поддаваться на комплименты.

Сидя за столом напротив Тома, она поймала себя на мысли, что не может сосредоточиться на еде, хотя и омлет, и салат оказались очень вкусными. Томас сменил промокшие джинсы на обтягивающие светло-зеленые брюки и зеленую полосатую рубашку с открытым воротом. Каждый раз, поднимая глаза, Мэри видела на его груди черные волосы и опять начинала дрожать.

Молодые люди пили прекрасное вино, мягко разливавшееся по телу. Мэри понимала, что пьет слишком много, но вино помогало успокоиться.

– Я позвонил в полицию, заявил о пропаже, – сообщил Томас.

– Надо бы позвонить домой, – вспомнила Мэри. – Вдруг Джун передумала и вернулась пораньше?

– Ну что ж… – Томас явно сомневался в этом. – Телефон у вас под рукой.

Конечно, дома никто не ответил; собственно, Мэри и не ожидала раннего возвращения сестры. Медленно положив трубку, девушка размышляла, сколько придется ждать возвращения этих шалопаев. Раз все равно придется разбивать окно, какая разница, когда это сделать?

Чувствуя на себе пристальный взгляд, Мэри неловко сказала:

– Наверно, моя одежда уже высохла. Пожалуй, я оденусь.

– Ой, я же еще не сунул ее в сушилку, – с огорчением признался Томас. – Совершенно вылетело из головы: сначала переодевался, потом возился с едой…

– Это моя вина, – поспешно заверила Мэри, подымаясь со стула. – Я сама должна сделать это. Сейчас…

Когда Мэри вернулась, Томас уже помыл посуду. Налив еще по бокалу, он предложил.

– Давайте возьмем вино в гостиную. Ожидание может затянуться.

Даже слишком, подумала Мэри, но другого выхода все равно пока не видела.

Большая гостиная была обставлена и декорирована без всякого намека на показную роскошь. Мэри с удовольствием свернулась в большом кресле, поставив бокал на маленький столик. Томас выбрал пластинку, и комнату заполнила музыка: оркестр играл очень знакомую мелодию, название которой Мэри никак не могла вспомнить. Еще не было семи. За окном ярко светило солнце. Для всех в мире продолжался воскресный вечер.

– Вы давно живете один? – спросила Мэри, когда Томас уселся на стоявший рядом диван.

– Я уехал из родительского дома, когда мне исполнилось двадцать пять. Но в этой квартире живу только два года.

– Здесь очень тихо.

– Это одна из причин, почему мне тут нравится. – Мужчина откинулся на спинку дивана и положил ногу на ногу. – Муж с женой, занимающие нижний этаж, живут как мыши, за исключением редких случаев, когда устраивают вечеринки. А так как меня всегда на них приглашают, то никаких проблем не возникает.

– Вы тоже устраиваете вечеринки? – непринужденно спросила Мэри, пытаясь отвести глаза от линии его бедер.

– Пока еще не устраивал, но когда-то надо начинать. – Выражение его лица казалось непроницаемым. – Вы придете?

– Не люблю многолюдных сборищ, – солгала Мэри. – Наверняка у вас масса знакомых.

– Я знаю кучу народа, но лишь немногих считаю своими друзьями. – И после короткой паузы добавил: – Знаете, неплохо, если бы вы заранее познакомились кое с кем из тех, кто придет на свадьбу. Нет ничего хуже, чем оказаться на торжестве среди совершенно чужих лиц.

– Мне казалось, на приеме будут только члены семьи… – уклончиво сказала Мэри.

– Родные и близкие друзья. Мы с Энтони знаем друг друга с детства. И Флер, его жену, тоже. Наши мамы вместе учились в школе.

– Узкий круг людей… – пробормотала Мэри больше для себя, чем для него.

– Узкий – может, но не закрытый, если вы это имели в виду. Флер немного старше вас, но с ней очень легко общаться. – Томас улыбнулся, явно что-то припомнив. – Конечно, если она учтет, что с вами надо держать ухо востро!

– Можно подумать, я настоящая гарпия… – жалобно сказала Мэри.

– Ну что ж, гарпии по-своему тоже весьма симпатичные существа. Мне они всегда были по душе.

Мэри состроила обиженную мину.

– Нет уж, мне эти твари совсем не нравятся! Придется радикально сменить имидж.

– Э, нет! Когда вы рядом, жизнь скучной не кажется!

Скорее всего, он просто шутил. Мэри рассмеялась.

– Я использую эти слова для собственной эпитафии!

Ответа не последовало. Девушка украдкой посмотрела на мужчину, встретила пристальный взгляд серых глаз, и внутри все опять задрожало. Мэри вдруг ясно поняла, что сейчас произойдет. Когда Томас встал с дивана, она не смогла ничего сказать, потому что неожиданно пересохло в горле.

Мужчина легко, без усилия поднял ее с кресла, сел в него сам и опустил Мэри на колени. Его рот стал источником невыразимого наслаждения. Мэри запустила пальцы в густые волосы и крепко прижала темноволосую голову, разом отбросив все попытки и дальше обманывать себя. К чему бороться? Она все время хотела этого.

Возбуждал даже его запах. Закрыв глаза, ни о чем не думая, девушка целиком отдалась чувственным ощущениям: губы раскрылись, повинуясь нежному, но властному нажиму; Мэри трепетала, ощущая, как язык Тома проникает в глубину рта, и испытывая такие эмоции, о существовании которых не подозревала…

Когда Том, наконец, оторвался от нее, Мэри показалось, что она лишилась самого дорогого в жизни. На таком расстоянии серые глаза казались бездонными.

– Так лучше, – тихо сказал мужчина. – Гнев – это не лучшая замена.

– Чему? – спросила Мэри хриплым голосом.

Томас медленно улыбнулся.

– Ты знаешь, о чем я говорю. Я хочу любить тебя, Мэри. И ты тоже хочешь. Я вижу это в твоих глазах.

Он поднял руку и кончиками пальцев нежно провел по ее подбородку к мочке уха. Тело Мэри снова затрепетало. Она знала о существовании эрогенных зон, но и представить не могла, что столь простая ласка может доставить такое невероятное наслаждение. Маленькие струйки жидкого огня разливались по телу, кожа становилась настолько чувствительной, что каждое прикосновение ощущалось как ожог…

– Я не собираюсь ложиться с тобой в постель, Том, – выдохнула Мэри.

– Но ты же хочешь этого, – нежно настаивал мужчина. – Разве не так?

Девушка закрыла глаза и сжала зубы, стараясь побороть неумолимо разгоревшееся желание.

– Нельзя получить все, чего хочешь…

– Смотря как хотеть.

Открыв глаза, Мэри сделала ошибку: глаза выдали с головой. И когда она попыталась слабо протестовать, увидев, что Томас снова наклоняется, оба знали, что это только видимость сопротивления. Это не просто влечение, пронеслось в голове. По крайней мере, с ее стороны. Чувства, которые этот мужчина вызывал в ней, были гораздо глубже и сложнее.