Точка Боркманна - Хокан Нессер

Наверняка открыл бутылочку вина, а может, приготовил горячие бутерброды. Колечки лука, шампиньоны, листья свежего базилика и сыр…

Она достала из багажника свои сумки и пересекла улицу. Тело затекло после многочасового сидения за рулем, но нетерпение заставляло ее двигаться быстро… ей так хотелось поскорее войти.

Беатрис Линке не подозревала, что лампа в кухне горела уже более суток и что Морис и впрямь находился дома, но совсем не в том состоянии, в каком она желала бы его видеть.

Ее не ждали горячие бутерброды. И никто не выставил на стол бутылочку вина… а от горячей ванны ее отделяли еще многие часы. Когда она наконец опустится в воду, это будет происходить в ванной комнате у соседей, и сама она будет пребывать в таком состоянии, которое ей сейчас и представить было невозможно.

Дверь оказалась не заперта. Нажав на ручку, Беатрис вошла.

Позднее многие недоумевали по поводу ее поведения. В том числе и она сама. Правда, в такой ситуации любое поведение можно было считать нормальным, однако вопросы все же оставались…

Она зажгла свет в холле. Несколько секунд смотрела на Мориса, затем схватила сумку, которую успела поставить на пол, и, пятясь, снова вышла на лестницу. Оказавшись на улице, она на мгновение заколебалась, но потом перешла улицу и уселась обратно в машину.

Сидела в ней, сжимая руками руль, и пыталась сдвинуть тяжелый камень забвения, чтобы закрыть им отверстие в сознании. Ей хотелось повернуть колесо времени вспять, всего на несколько часов… вернуться к состоянию счастливого неведения… сладкая обыденность… дорога, редкие встречные машины, свет прожекторов, звуки вальдштейновской сонаты, льющиеся из колонок стереосистемы, дождь, стучащий в лобовое стекло, мятные конфеты в пакете на пустом сиденье рядом с ней… радостное ожидание возвращения.

Она ничего не видела. Еще не заходила в квартиру. Она просто сидит и отдыхает. Прежде чем подняться к Морису… к бутербродам и вину, к своему мягкому красному халату, дивану с подушечками и пледами, струнному квартету Гайдна, горящим свечам в высоких подсвечниках от «Патмос»… она просто сидит и ждет…

Двумя часами позже Беатрис наконец опустила боковое стекло машины. В салон проник холодный ночной воздух, залетели капли моросящего дождя, а с ними – реальность. Во второй раз она взяла свои сумки и пересекла улицу. На этот раз – не глядя на окна квартиры. Знала, что ее там ждет – только Морис, и ничего больше.

В десять минут второго она позвонила в полицию и сообщила, что Палач нашел еще одну жертву.

16

– Слон у тебя не на месте, – сказал Баусен.

– Вижу, – буркнул Ван Вейтерен.

– Лучше бы ты пошел на F6. В нынешней ситуации он у тебя заперт. Почему ты не выбрал нимцо-индийскую комбинацию, как я тебе советовал?

– Никогда не понимал ее до конца, – пробормотал Ван Вейтерен. – В русской больше динамики.

– Да уж, динамика, – усмехнулся Баусен. – Только пробивать брешь в собственной обороне. Сдаешься?

– Нет, – сказал Ван Вейтерен. – Я еще пока не побежден… – Он посмотрел на часы: – Боже мой, почти четверть второго!

– Ничего страшного. Ночь всегда рождает день.

– У тебя, если разобраться, нет никакого численного преимущества…

– При такой позиции это необязательно. Через три-четыре хода пешка на линии Н выйдет в ферзи.

Зазвонил телефон, и Баусен направился в дом.

– Какого черта? – проворчал он. – Кто еще звонит в такое время?

Ван Вейтерен наклонился к столу, изучая позицию на доске. Никаких сомнений, Баусен совершенно прав – положение безнадежное. Черные могли навязать ему обмен ладьей и центральными пешками, а далее на линии Н путь оставался совершенно свободным. Его последний слон стоял без движения, дорогу ему перекрывала собственная пешка на королевском фланге. Плохая игра, чертовски плохая игра… Он мог смириться с поражением, играя черными, но разыгрывая русский дебют белыми… Тут ему не было никаких оправданий. Просто никаких.

Баусен выбежал из дома.

– Бросай эти глупости! – крикнул он. – Он снова сделал это!

Ван Вейтерен вскочил:

– Когда?

– Не знаю. Сигнал получен пять минут назад. Пошли, черт побери, надо торопиться! – Он двинулся к калитке, но вдруг остановился: – Ах ты, черт! Ключи от машины!

– Ты что, собираешься сесть за руль? – удивился Ван Вейтерен. – Ты же выпил не меньше литра!

Баусен заколебался.

– Пойдем пешком, – решил он. – Это в нескольких сотнях метров отсюда.

– Понеслись! – кивнул Ван Вейтерен.

Первым на место преступления на Лейснер-алле прибыл полицейский ассистент Банг, и всего за несколько минут ему удалось перебудить весь дом. Когда из-за угла появились Баусен и Ван Вейтерен, во всех окнах горел свет, и на лестнице собралась толпа.

Но Банг предусмотрел это – он закрыл собой дверной проем так, что не было никакого риска случайного проникновения на место происшествия.

Баусен начал с соседей – вежливо, но решительно он отправлял их по квартирам. Ван Вейтерен занялся молодой женщиной, которая сидела на полу у ног ассистента и дрожала всем телом. Судя по всему, именно она обнаружила тело и позвонила в полицию.

– Меня зовут Ван Вейтерен, – представился он. – Вам дать воды?

Она отрицательно покачала головой. Он взял ее руки и отметил, что они холодны как лед и трясутся.

– Как ваше имя?

– Беатрис Линке. Мы живем вместе. Его зовут Морис Рюме.

– Знаем, – откликнулся Баусен, к тому моменту уже разобравшийся с жильцами. – Вы можете пойти пока к госпоже Клаусевитц, она даст вам горячего чаю.

Из-за его спины выглянула пухленькая женщина.

– Иди сюда, Беатрис, моя дорогая! – позвала она, разворачивая желтое одеяло, чтобы накинуть его на плечи молодой женщины. – Тетушка Анна позаботится о тебе.

Фрёкен Линке поднялась и послушно проследовала за соседкой нетвердой походкой.

– В людях есть доброта, – проговорил Баусен. – Об этом не следует забывать. Посмотрим? Я велел Бангу никого не подпускать.

Ван Вейтерен сглотнул и заглянул в дверной проем.

– Вот чертовщина! – сказал комиссар Баусен.

Тело Мориса Рюме лежало у самой двери, и на первый взгляд казалось, что в нем не осталось ни капли крови. Напольное покрытие холла размером в четыре-пять квадратных метров было настолько пропитано кровью, что определить его исходный цвет не представлялось возможным. Полицейские замерли на пороге.

– Надо дождаться криминалистов, – сказал Ван Вейтерен.

– Там следы, – указал Баусен.