Сердце странника. Жизнь продолжается - Дженнифер Рейн

— Вот, мое солнышко. Это от Андреа, — говорила Элис, передавая дочке очередной сверток.

— От меня, — гордо уточнила крошечная блондинка.

Мать и дочь сияли улыбками. В горле у Клинта застрял комок. Он здесь

лишний. Он вдруг ощутил свое полное одиночество. Лучше всего будет повернуться и уйти.

В этот момент Элис подняла голову и заметила его. Она широко улыбнулась, и от ее улыбки куда-то исчезло щемящее чувство опустошенности. Ему больше не хотелось убегать, напротив, захотелось остаться и веселиться вместе со всеми.

Элис дотронулась до плеча Ханны.

— Посмотри-ка, кто там пришел?

— Клинт! — Ее личико засветилось от счастья. — Я так рада! Слушайте все! Это Клинт. Он живет у нас. Он подарил мне Гафчика и принес меня из больницы домой, когда моя нога сломалась!

Клинт все-таки чувствовал себя не очень уверенно, направляясь к Ханне и ее гостям.

— Привет, моя умница. От всего сердца поздравляю тебя с днем рождения! — Он протянул ей подарок.

Она развернула сверток и завопила с восторгом:

— Йо-хо! Смотрите, смотрите! Губная гармошка и книжка с песенками! — и подняла высоко и то, и другое.

Другие дети дружно ахали и охали так, будто Ханна получила в подарок глыбу золота.

— Как ты догадался? Я всегда мечтала о ней! Спасибо, Клинт.

Ее бурная радость смутила его.

В конце концов, это всего лишь губная гармошка.

— Ты ведь любишь петь, вот я и подумал: тебе может понравиться что-нибудь такое.

Кажется, в восторг от его догадливости пришли все. Элис смотрела на него так, будто он совершил нечто особенное. И на мгновение он сам гордился собой.

Клинт надеялся уклониться от участия в играх. Но не тут-то было. И следующие несколько часов он без передышки играл с детворой во все, о чем не вспоминал с самого детства.

Когда колбаски, пироги, пирожные и мороженое были съедены и праздник подошел к концу, Элис повела детей к дороге, где их одного за другим забирали родители. Клинт остался наводить порядок.

Элис была права. Праздник доставил ему удовольствие, как и ей. Ее глаза сияли, а ее радостный смех до сих пор стоит в его ушах. Давно он не видел ее такой жизнерадостной и свободной. Да и он сам давно так не развлекался.

Со стороны фасада донеслось нестройное попискивание губной гармошки. И вслед за тем — чистый смех Ханны. Этот маленький, сладкий, невинный голосок, наполненный таким счастьем и жизнью.

Клинт попытался проглотить комок в горле. Если он не заслуживает счастья, то Элис и Ханна заслуживают. Для них это значит — жить в своем доме и на своей земле. Завтра Элис встречается с Кэхилом. Тот продлит срок закладной, если у нее будет работа. А работы не будет, пока не откроется ресторан. Поэтому…

В слабом свете лампы на веранде Элис и Клинт убирали посуду. Стрекотали цикады. Был чудный, теплый вечер. Но Элис слишком устала. День рождения отнял ее последние силы.

Она украдкой наблюдала за Клинтом. Его приход был для Ханны вершиной праздника. И он выглядел веселым, помолодевшим и потрясающе притягательным. Никогда раньше он не улыбался так часто. Значит, до пожара он вовсе не был таким мрачным?

— Ханна так обрадовалась губной гармошке.

— Если она станет заниматься всерьез, то очень скоро здорово заиграет. — От его улыбки сердце Элис забилось сильнее.

Она огляделась. Она знала здесь каждый сантиметр — от кротовых холмиков за садом и узловатых наростов на старом вязе до заброшенного поля и леса за ним.

Она любила этот клочок земли. Она не хотела его терять. Глаза наполнились слезами. Пожалуйста.

Клинт вопросительно посмотрел на нее.

— Пожалуйста?

Она невольно произнесла это слово вслух. Не ответив, Элис снова взялась за посуду.

Клинт забрал у нее тарелки, затем мягко усадил ее на скамейку.

— Я управлюсь, а ты пока посиди.

Его голос звучал хрипловато. В слабом свете Элис не могла понять выражения его лица. Она устало повиновалась.

Убрав все, он присел рядом и внимательно посмотрел на нее.

— Боишься завтрашнего дня?

Она подумала о встрече с Кэхилом. Завтра решится, получит ли она кредит. Страх перехватил горло. Элис лишь кивнула.

— Хочешь поговорить об этом?

Она хотела быть храброй и справляться со своими проблемами самостоятельно. Но искушение поделиться ими с Клинтом было сильнее.

— Ровно через одиннадцать дней истекает срок закладной.

— А если ты не сможешь расплатиться?

— Тогда банк устраивает принудительное исполнение решения. — При этой мысли озноб побежал по спине. Она выпрямилась. — Я продала гарнитур из столовой. Через пару дней его заберут. Это будет четыре тысячи долларов.

— И, по-твоему, какие условия поставит Кэхил?

— Все будет зависеть от того, есть ли у меня работа. — Она судорожно сглотнула. — Но у меня ее не будет, потому что ресторан не откроется.

— Не откроется… — Он провел ладонью по лицу. — Мне очень жаль, Элис…

— Ты не виноват, что Расти не выдерживал сроки, а потом еще и трубу прорвало. — Она спрятала лицо в ладонях, только сейчас осознав весь ужас своего положения. Что делать?

— У тебя есть план действий?

— План?

— Как ты собираешься подвести Кэхила к тому, чтобы он дал тебе кредит?

— Милли обещала позвонить ему завтра утром и сказать, что я тут же начну работать, как только откроется ресторан.

— Идея неплохая. Но, может быть, ей следовало бы сделать это письменно и на бланке ресторана. — Он задумчиво поскреб подбородок. — Может быть, еще имело бы смысл приложить план-график строительных работ. Тогда Кэхил увидит, что ничем не рискует, давая тебе кредит.

Клинт говорил так убедительно, что перед Элис вновь забрезжила надежда. Она робко улыбнулась.

— Стоит попробовать.

Но Кэхил не тот человек, который удовлетворится бумажками. Она словно видела его перед собой. Вот он сидит за огромным столом красного дерева и задает ей вопрос за вопросом. Что, если она не найдет правильных ответов?

— Выговорись, Элис!

— Я нервничаю из-за Кэхила. — Она провела языком по пересохшим губам. — Но не волнуйся. Я справлюсь.

— Во сколько вы встречаетесь?

— Сразу после обеда. Милли обещала присмотреть за Ханной. Мне не хочется брать ее с собой.

— Я тоже пойду… — произнес он это и сам испугался.

— Не стоит, Клинт. Это моя проблема. И вряд ли тебя опять отпустят.